Четыре королевы

И как раз в то время сын Раймонда VI, Раймонд VII, принял власть над Тулузой после смерти отца. Раймонд VII был молод, силен и страстно желал восстановить прежнее положение своего рода. Он начал наносить ответные удары.

Первый раз Людовик VIII надумал пойти походом на Тулузу еще принцем, в 1219 году. После месяца осады снял ее и ушел ни с чем. События достигли предельного накала в 1226 году, когда Людовик очередной раз нанес визит в Лангедок. Стояла адская жара, королю никак не удавалось взять намеченный на этот раз замок. Условия жизни в лагере были нездоровые — никто не убирал куч гниющих отбросов, не закапывал экскременты; кончилось тем, что король Франции заболел (тифом или дизентерией) и умер на пути домой, оставив жену и двенадцати летнего сына править Францией.

Смерть короля вызвала борьбу за власть. История назвала победителем в этой борьбе Людовика IX, старшего сына короля. Ему предстояло стать одним из самых могущественных и уважаемых правителей XIII столетия. Его стараниями Франция поглощала прежде независимые фьефы один за другим, неторопливо, но основательно и неуклонно, становясь доминирующей силой в Европе. В частности, это сильно сказалось на судьбах всех четырех сестер из Прованса.

Да, Людовик IX сумел стать настоящим королем. Но началом своего взлета Франция была обязана не ему, а его матери — Бланке Кастильской, Белой Королеве.

Глава II. Белая королева

Всякий, кто утверждает, что женщины в Средние века не правили и не обладали реальной властью не знаком с историей Бланки Кастильской, королевы Франции [17] , вдовы Людовика VIII. На протяжении четверти века «Белая Королева» занимала ведущее место во французской политике. В тот век, когда орудием государственных мужей было острие меча, а главным аргументом дипломатии — осадная машина, Бланка была находчива и сдержанна. Она создавала союзы там, где другие возводили барьеры, она приносила мир странам, прежде не знавшим ничего, кроме войны. Она преодолевала катастрофы, предательство, предрассудки; осаживала врагов и содержала такую сеть шпионов, какой позавидовало бы любое современное разведывательное ведомство. Когда она умерла в 1252 году, границы Франции почти достигли современных пределов, было заложено основание для рождения великой нации. Англия же, напротив, корчилась в муках гражданской войны.

17

Автор ничего не говорит о происхождении и юности Бланки, а между тем они многое определяли в ее моральном облике и политической деятельности. Ее родителями были король Кастилии Альфонс VIII (1158–1214) и Элеонора Английская, дочь короля Англии Генриха II и прославленной Элеоноры Аквитанской. Их двор был веселым и блестящим, Кастилия тех времен гостеприимно встречала трубадуров. Ни о какой мрачной «испанской» религиозности речи тогда не было, это явление более позднее. Однако воспитание Кастилии, несомненно, внушило Бланке чувство долга и ответственности правителя перед богом за свои земные дела. В очень сложной обстановке конца XII века Элеонора Аквитанская сочла необходимым устроить брак одной из своих внучек с наследником тогдашнего короля Филип на-Августа, Людовиком (будущим VIII), и лично приехала в Кастилию, преодолев горы зимой в возрасте 80 лет. Оценив качества младшей внучки Бланки (ей было 11 лет), которая во многом унаследовала ум, энергию и проницательность бабушки, она увезла ее во Францию, и вскоре (23 мая 1203 года) брак был заключен. Соответственно, но воспитанию, языку, привычкам Бланка принадлежала к той же культуре, что и графы Тулузские (Раймонд VII приходился ей кузеном по матери), и правители Прованса. Каково было ей самой, совсем еще ребенком, приспосабливаться к совершенно чужой стране, грубым нравам, холодному климату, нам остается только догадываться. В любом случае она хорошо понимала, что предстоит Маргарите, и не хотела облегчать ей задачу. Но косвенным признакам можно судить о том, что она все-таки придала некоторый оттенок куртуазности своему двору, пока была молода. Граф Тибо Шампанский, выросший при дворе своей куртуазной матери, не стал бы ухаживать за королевой, если бы она не позволила этого. И именно куртуазность предохраняла Бланку от пошлой супружеской измены, в которой даже злейшие недоброжелатели не обвиняли ее, пока жив был муж. Надлом, превративший ее в описываемую суровую королеву, видимо, произошел, когда Бланка внезапно осталась с четырьмя детьми мал мала меньше (пятым она была беременна) без мужа, будучи уже немолодой, в очень нелегких внешних и внутренних обстоятельствах. (Прим. перев.).

Ее супруг, Людовик VIII, похоже, вполне оценил политическую хватку своей жены, поскольку, умирая, оставил управление Францией не доверенным советникам, но четко и конкретно указал на свою вдову. Она стала не регентшей — регентов назначают править на определенный период времени — но полноправной правительницей до момента, когда ее сын, Людовик IX, достиг совершеннолетия. В Средние века разница между регентом и правителем была тонкой, но многозначительной. Регент, то есть назначенный на должность чиновник, не мог претендовать на тот же моральный, политический или социальный авторитет, какой был у правителя. Бланка была коронована как королева Франции тремя годами ранее, когда ее супруг стал королем, согласно установленному церемониалу, который проводил архиепископ Реймский. Это означало, что Церковь официально признает ее принадлежность к королевскому роду. От этой инвеституры и проистекала законность правления Бланки.

И все же смерть государя часто воспринималась честолюбивыми вельможами как случай попытать счастья и выдвинуться наверх. Женщина у руля считалась слабой фигурой. Угроза мятежа была вполне реальной.

Бланка сразу сделала ход, позволивший ей определить и изолировать своих врагов. Не прошло и трех недель со дня смерти супруга, как она уже приготовила все для коронации двенадцатилетнего Людовика в Реймсском соборе. Хотя, разумеется, все понимали, что Людовик слишком мал, чтобы реально править, коронация должна была показать народу решимость Бланки сохранить законную линию наследования, тем самым добавляя прочности и ее собственному положению. Несмотря на спешность подготовки, церемония была рассчитана, чтобы произвести впечатление, подобно театральному спектаклю. Светловолосый, худенький мальчик Людовик должен был вступить в церковь верхом на рослом жеребце, в традиционных золотых шпорах. Его коронационное одеяние были из пурпурного шелка, сплошь вышитого геральдическими лилиями, символом Франции. Корона и скипетр были золотые. Триста рыцарей с обнаженными мечами эскортировали сосуд со священным елеем (для помазания нового монарха) от места его обычного хранения в аббатстве Сен-Реми до Реймса. Старый архиепископ Реймсский, которому принадлежало право совершать этот обряд, незадолго до того умер, и вместо него был приглашен епископ Суассонский. Графу Булонскому поручили нести меч Карла Великого и подвести юного короля к алтарю, где он должен был опуститься на колени под звуки «Те Deum».Затем Людовика должны были усадить на трон, задрапированный шелком, чтобы он принял оммаж от своих баронов [18] .

18

«Те Deum» —католический гимн, названный по первой строчке: «Те Deum laudamus» («Тебя, Бога, хвалим»). Его исполняли во всех случаях, когда было за что хвалить бога. В данном случае это церемония принесения вассальной присяги — оммажа («homage»). Новый вассал опускался на одно колено перед сюзереном, протягивал к нему сложенные ладони, а тот брал их в свои руки. При этом произносилась формула: «Я, такой-то, предаю себя, свои земли и своих людей в руки сеньора такого-то» На это следовал ответ: «Я, такой-то, слышал твои слова и принимаю их». Затем вассал вручал сеньору свой меч, а тот возвращал его, причем произносилась фраза вроде: «Обещаю служить тебе оружием, советом и делом». Это означало, что отныне вассал должен участвовать во всех военных предприятиях сюзерена, в обсуждении всех важных дел, и предоставлять сеньору все, что ему потребуется — продукты, вещи, людей для различных бытовых нужд. (Прим. перев.).

Но кто будут эти бароны? Бланка была предана сыну — но не только поэтому так поторопилась с коронацией. Обряд должен был пробудить верность и доверие в людях, обеспечить Людовику заступничество бога и благословение Церкви, но он также послужил лакмусовой бумажкой для проверки на лояльность. Бланка знала, что может доверять тем, кто явился на коронацию, преклонил колени у ног Людовика и вложил свои руки между его ладонями. Но если кто-то затевает заговор, то не приедет под благовидными предлогами. Потому королева разослала приглашения всем держателям фьефов во Франции и стала ждать, кто из баронов откликнется, а кто нет.

И чутье не подвело ее. В стране зрел мятеж. «Вернемся же теперь к тем баронам, которые замышляли только злое дело против королевы Франции. Они часто съезжались и толковали между собою, что никто во Франции не сможет повредить им; ибо король был еще юным, братья его также, а матери их они значения не придавали», — так писал хронист из Реймса. Предводителями заговора были Гуго де Лузиньян, граф де Ламарш, и Пьер, граф Бретонский. Оба они имели тесные связи с Англией. Гуго женился на Изабелле, бывшей королеве Англии, матери Генриха III. Пьер, по прозванию Моклерк, также имел земли и титул в Англии и вел с папой переговоры о выдаче разрешения на брак его дочери с Генрихом III. Оба они на коронации Людовика IX отсутствовали. Вместо этого они завербовали ряд баронов, чтобы бросить вызов Бланке. Согласно воспоминаниям Жана, сеньора де Жуанвиль, современника Людовика IX, эти бароны заявили: «Королева Бланка не должна править столь великим доменом, как королевство французское, так как не подобает женщине заниматься таким делом».

Ситуация ухудшалась так быстро, что Бланке и Людовику, который после коронации объезжал часть своих владений в непосредственной близости от Парижа с небольшим отрядом верных рыцарей, пришлось искать убежища в замке Монлери. Они находились всего лишь в двадцати милях южнее Парижа, но не были уверены, что сумеют доехать до столицы, не нарвавшись на вооруженную засаду.

Времени на сбор регулярной армии не было. Многие из сильных баронов, сохранивших верность короне, жили в нескольких днях конной езды. В распоряжении Бланки были только парижские горожане и жители ближних окрестностей. К ним она и обратилась. Да, она воззвала к горожанам, к буржуазии — к социальному слою, которым пренебрегали, по меньшей мере в военном плане, почти все средневековые правители. Граждане Парижа поднялись по ее призыву и явились во множестве, с оружием и без. Они выстроились на несколько миль вдоль дорог и спасли мальчика-короля. Ни Бланка, ни Людовик никогда не забывали об этом.

Объединение мятежников убедило Бланку, что пора действовать, и она вызвала Моклерка ко двору. Когда тот не подчинился, она собрала собственное войско и в 1229 году привела его к замку Беллем, где находился граф. Она не стала дожидаться лета, традиционного сезона войн, и застала Моклерка врасплох в середине января. И она сама, и Людовик явились вместе с войском. Поскольку стояли жестокие холода, Бланка велела срубить деревья на несколько миль вокруг и свезти дрова к месту расположения ее солдат, чтобы они могли греться у огромных костров. Моклерк, имея при себе лишь малый гарнизон и лишенный возможности вызвать подкрепления, запросил мира.

Но королева знала, что она добилась только передышки, а не победы. Пьер Моклерк и его союзник граф де Ламарш еще не были повержены. В текущем году должен был истечь срок перемирия с Англией, и вскоре после этого, догадывалась Бланка, мятежные бароны повторят свою попытку. Когда им это удастся, они соберут больше сил, лучше организуются и будут действовать намного решительнее. Нашествия, несомненно, следовало ожидать с запада, из Англии. Чтобы отразить его, следовало сконцентрировать силы на этом направлении.

Оценив обстановку, Бланка поняла, что крестовый поход против Лангедока, длящийся столько лет и унесший столько жизней, пора прекращать: она не могла позволить Франции вести войну на два фронта. И потому весной 1229 года Белая Королева сделала ход, противоположный политике ее покойного супруга. Раймонду VII Тулузскому настоятельно предложили договор в обмен на прекращение крестового похода.

Раймонд, зная, как истощила двадцатилетняя война ресурсы его семьи, и не будучи уверен, долго ли еще он сможет продержаться против такого сильного врага, сдался. Условия его капитуляции были сокрушительными. Он признал право короны Франции на все земли, захваченные Симоном де Монфором, пообещал содействовать инквизиторам, присланным папой для искоренения ереси раз и навсегда, а также согласился в течение десяти лет содержать на свои средства новое учебное заведение, предназначенное для укрепления истинной веры — Тулузский университет. Он также обязался выплатить большую сумму Церкви в качестве репараций и отправиться в крестовый поход в Палестину. Чтобы гарантировать его сотрудничество, Бланка чуть-чуть позолотила пилюлю, предложив выдать единственную дочь Раймонда, Жанну, за Альфонса де Пуатье, младшего брата Людовика. Согласно пунктам соглашения, известного как Парижский договор, наследовать Тулузу мог только отпрыск этого брака; при отсутствии такового графство переходило во владение французской короны.