Четыре королевы

Юг и север Франции очень долго были отдельными странами, и следы этой отдельности сохранились до наших дней, несмотря на семьсот с лишним лет, прошедших от момента объединения. Прошло оно очень тяжело, с кровью и слезами (о том вскользь свидетельствует и книга Нэнси Голдстоун), и обошлось южной стороне намного болезненнее, чем северной — достаточно прочесть приведенный выше эпиграф, чтобы понять, как велико было потрясение. Потому эта тема до сих пор, по сути, замалчивается французской историографией (северной): практически нет ни художественных, ни научно-популярных книг, которые можно было бы порекомендовать читателю. А в тех немногих научных работах, какие существуют, оценки людей и событий иногда диаметрально противоположны, в зависимости от того, какими источниками пользовались авторы — южными или северными. Судя по всему, Нэнси Голдстоун добралась как раз до северных.

Юг как таковой состоял из трех отдельных частей, которые во времена Древнего Рима составляли три римских провинции. Несмотря на то, что в период феодальной раздробленности их границы менялись, какие-то владения сливались и вновь расходились, исходная ситуация сохранилась к XIII веку: это были Прованс, Лангедок и Аквитания. У Прованса имелся собственный вход к Средиземному морю (нижнее течение реки Роны, порты Марсель и Ницца), у Аквитании был выход к Атлантическому океану (Бордо и др. порты), Лангедок располагался посередине — через него проходили торговые пути, прежде всего по реке Гаронне, от одного моря до другого. Основная часть области, получившей после присоединения к владениям французских королей имя «Лангедок», охватывалась графством Тулузским.

У графов Тулузских на протяжении веков было много недругов, они многим мешали — чтобы это понять, достаточно взглянуть на карту того периода. Однако хуже всего досталось двум последним графам — Раймонду VI и его сыну Раймонду VII.

Прованс имел своих графов, свои источники дохода, свою историю. Его основные города, как и Тулуза, возникли в виде племенных поселений галлов еще до вторжения римлян. Читая о различных событиях - веков, важно помнить, что Арль и Тулуза к этому времени просуществовали уже тысячу с лишним лет (впрочем, как и Париж, зародившийся точно так же), а Марсель — более полутора тысяч. Во времена Карла Великого, собирателя земель, графство Тулузское и герцогство Аквитания стали вассалами франкского короля, но при его потомках эта зависимость стала чисто номинальной, поскольку южные земли были богаче и сильнее северного домена королей. Прованс в силу сложных династических взаимоотношений стал территорией, вассальной императорам Священной Римской империи, то есть королям Германии, но эта зависимость была еще более номинальной.

У современников с севера, вступавших на земли всех этих грех областей, не оставалось ни малейших сомнений, что они попали совсем в другую страну: там был иной менталитет, иные нравы, обычаи, язык, законы, даже одежда. Это объяснялось четырехсотлетним присутствием римлян (с I века до н. э.), близостью Средиземноморья, а значит, и арабского Востока, а также преобладанием галльского (кельтского) элемента над франкским (германским). А вот южане, взаимно пересекая границы своих земель, особой разницы не видели — они все говорили на одном языке и в прямом, и в переносном смысле. Тесные контакты, разумеется, вызывали и различные конфликты, но в экономическом отношении южные земли представляли собой единый регион.

Все, что касается отношений между Провансом и Лангедоком, автор «Четырех королев» подает в сильно упрощенном виде. Длительного и постоянного противостояния между этими доменами не было. Графы Тулузские никогда не притязали на Марсель, который был богатой и независимой купеческой коммуной, его доходы определялись морской международной торговлей, и он лишь номинально подчинялся графам Прованса. Тем более вряд ли он подчинился бы кому-то другому — с Марселем было выгоднее дружить, чем воевать. На Прованс как таковой графы Тулузы также не посягали, но издавна владели там землей.

В - веках Провансом правила местная династия, которую позднее сменили выходцы из Каталонии. Графами Тулузскими к этому времени стали правители из рода графов, прежде владевших небольшим городом Сен-Жиль на берегу Роны, у самых границ Прованса. Около 990 года дочь Рубо, брата Гильома, маркиза Прованского и графа Авиньонского, известная как Эмма Прованская, вышла замуж за Гильома III Тайлефера, графа Сен-Жиль. Благодаря этому браку он и его потомки получили часть маркизата Прованс, а именно земли будущего графства Венессен ( Venaissin),а с ними и эмблему этой земли, которая впоследствии стала личным гербом Раймонда VI (праправнука Гильома III), а затем гербом Тулузы. В описываемое время у Раймонда VI и его сына была еще одна причина воздерживаться от агрессии — сюзереном Прованса являлся Оттон Брауншвейгский, их близкий и влиятельный родич. (Раймонд VII и Оттон оба были внуками Элеоноры Аквитанской, что лишний раз подчеркивает, как тесно переплетались судьбы всех трех областей Юга.) Когда в 1217 году оба графа после трех лет изгнания возвращались из Рима морем, в Марселе им устроили горячую встречу, консулы города поднесли им ключи. Впоследствии в Авиньоне провансальские рыцари предложили свои услуги Раймонду VI для отвоевания Тулузы, захваченной Симоном де Монфором-старшим. Эти факты отнюдь не свидетельствуют о том, что граф Тулузский воспринимался в Провансе как захватчик и враг. Провансальцы понимали, что «съедят Тулузу — за нас примутся», как оно впоследствии и вышло.

Утверждать, что все было совсем благостно, конечно, тоже нельзя. Но даже оспаривая какие-то земли и ходя друг на друга походами, графы Прованса и Тулузы помнили, что воюют со своими, а не с чужими. Потому никто из графов юга не переходил границ «нормального средневекового зверства», и успокаивались довольно быстро. В этих войнах не было ничего от повального нашествия и геноцида, ничего «личного». Острота конфликтов и настойчивость в расширении своих земель объяснялись экстенсивным характером экономики — власть и могущество напрямую зависели от размера земель, с которых правитель мог получать налоги и дань.

В 1125 году территориальный раздел между тогдашним правителем Прованса и Раймондом V Тулузским, унаследовавшим титул маркиза Прованского, был скреплен официальным договором. В течение длительного времени на земли Прованса претендовали правители Каталонии (графы Барселонские), а затем короли Арагона, происходившие из той же династии. В 1163 году графом Прованса стал Альфонс I, король Арагона. Младшая ветвь этого рода утвердилась у власти: Прованс унаследовал его сын Альфонс II; этот отпрыск арагонского королевского дома стал графом Прованса в 1196 году (шестнадцати лет от роду). Они никогда не жили на его территории, но соперничество с Тулузой началось вновь и продлилось почти до конца XII века. Однако Тулуза была ближе к Провансу, чем Арагон, и сильнее; в 1190 году был установлен мир, подтвердивший раздел 1125 года. Раймонд-Беренгер V (иногда его считают IV) был сыном Альфонса II.

О Раймонде-Беренгере в книге сказано немало. Тем не менее характеристика его однобока и облегчена. Мы постараемся несколько исправить эту оплошность.

Он родился в 1199 году В 1209 году его отец отправился в Палермо (Сицилия), чтобы выдать замуж свою сестру Констанцию за Фридриха И, там заболел и скончался. Раймонду Беренгеру V едва исполнилось десять лет, но он сразу же оказался втянут в соперничество, в яростные распри, связанные с борьбой за власть над Провансом. Его дядя, король Педро II Арагонский, немедленно прибыл туда, объявил себя опекуном племянника, принял от его имени клятву верности основных вассалов и увез мальчика в Испанию, где его наставниками стали Гильом де Монредон, магистр ордена тамплиеров, и один из известнейших богословов того времени. Все это происходило на фоне бушующего в Лангедоке (графстве Тулузском) альбигойского крестового похода. Провансальская земля Венессен, принадлежавшая графу Тулузскому, претерпела нашествие крестоносцев Симона де Монфора, где они творили отвратительные жестокости. Потому только в 1216 году, семнадцати лет от роду, Раймонд-Беренгер смог возвратиться в свой удел.

В 1222 году мать молодого графа, исполнявшая обязанности регентши, ушла в монастырь (где и умерла в 1242 году), передав сыну права на соседнее графство Форкалькьер. Ему пришлось выдержать длительную склоку с родичами матери, которые претендовали на ее наследство. Вплоть до 30-х годов XIII века основной заботой Раймонда-Беренгера V была не столько война с графом Тулузским, сколько распри со своими же вассалами и вольными городами — Ниццей, Арлем и Марселем. В 1229 году он подчинил Ниццу и территорию Южных Альп. В 1231 году против графа восстал многократно упоминаемый в тексте Тараскон. Будучи способным администратором, а не только воином, путем сложного лавирования Раймонд-Беренгер V все-таки добился определенной стабильности в городах, а материальные вопросы частично решал за счет конфискации земель мятежных вассалов.

Раймонд VI Тулузский умер в 1222 году, пережив за последние тринадцать лет жестокие потери, поражения и изгнание — но сумев вернуться и отстоять Тулузу. Под знаком правления отца прошли годы последнего, самого жестокого конфликта Юга и Севера. Сыну пришлось трудно, когда он попытался реабилитировать его после смерти. И трудно назвать другого сеньора, которого бы так оклеветали и очернили летописцы противника. Клевета пускает побеги и в наше время; подлинный облик человека скрылся под напластованиями горячих славословий «своих» и инсинуаций «чужих». Попытаемся хотя бы восстановить несомненные факты.