Четыре сестры-королевы
Шрифт:
В этой самой церкви рыцари его деда – Генриха II – злодейски убили святого Томаса Бекета, говорит он, ведя Элеонору к великолепному собору. На площади и у входа в церковь толпится множество баронов, дам, священников, монахов, торговцев и крестьян со свечами, драгоценностями, кубками, одеждами и другими дорогими подарками, а также ослы, лошади, несколько коз, кур и стаи гогочущих, визжащих детей.
– Говорят, одно лишь посещение этой святыни исцеляет от любой болезни.
Элеонора задает себе вопрос, почему же король так и не попытался вылечить свой дряблый глаз. И что, он всегда такой говорливый?
– Вы когда-нибудь бывали в Гластонбери, мой господин?
Его улыбка делается шире:
– Король Артур – мой герой. Даже если это всего лишь миф.
– Миф? Мой господин, нет! Он был на самом деле, как вы и я. – В ее глазах сверкают огни Камелота. – Я признаю, в истории Монмута есть некоторый вымысел.
– А как же Ланселот? Это вымысел Кретьена де Труа? Или Монмут не включил его в свою книгу?
– Я не читала ее, мой господин, но слышала отрывки, когда их декламировали при дворе моего отца. – С тех пор как Маргарита вышла за короля Людовика, нападения Тулузы участились, а не ослабли. Графу едва хватало средств, чтобы кормить свой двор, что уж говорить про покупку книг.
– У нас в Вестминстере есть книга Кретьена. С прекрасными иллюстрациями. Это будет мой свадебный подарок вам.
– Мой господин! – Ей хочется визжать и прыгать от радости, но ему уже двадцать восемь – взрослый мужчина. Ты должна вести себя, как подобает в его возрасте, а не в твоем. – Но… у меня ничего нет для вас.
– Наследники трона будут хорошим подарком.
Она каменеет.
– Простите, что напугал вас. Я забыл о нашей разнице в возрасте. – Его веко словно обвисло еще сильнее, когда улыбка сошла с лица. – Могу представить, кем я кажусь вам.
Элеонора останавливается и прикладывает руку к его щеке, поглаживая место, где она провисает. И думает, как вернуть его улыбку.
– «Молодость, такое бесподобное мужество и щедрость в сочетании с таким добродушием и врожденной добротой дарили ему всеобщую любовь».
– Это из Монмута, не так ли? – хмурится он. – Снова возвращаемся к Артуру?
– Нет, мой господин, я просто отвечаю на ваш вопрос. Таким вы показались мне. Щедрым и мужественным, как король Артур.
– Вы так думаете? – Уголки его губ дрогнули.
– Правда думаю. И таким же добродушным.
– Добродушным! Моя дорогая, вы должны сказать это моей сестре. – Он запрокидывает голову и издает могучий рык – то есть смех.
Через мгновение они входят в собор. Под звуки фанфар, при виде склонившихся – перед ней! – слуг, среди оценивающих взглядов знати, слыша приветственные крики прочих, под высокими хорами с галереей остроконечных арок, похожих на лестницу в небеса, и подобными звездному небу свечами, трепещущими на стенах и везде где только можно, мысли о рождении наследников забылись. Собор мерцает, словно осененный волшебной пылью.
Подходит дядя, и Элеонора представляет его королю.
– Савойская династия – прославленный дом, – говорит Генрих.
– Тем более теперь, когда наша Элеонора
подобно своей сестре заключает брак с могущественным королем, – поддакивает дядя. – Мои искренние комплименты, Ваша Милость. Я был на свадьбе короля Людовика IX и нашей Марго, и то было жалкое зрелище по сравнению с этим, – он показывает рукой вокруг. – Кентерберийский собор преобразился!На лице короля светится радость:
– Если бы я смог покрыть звездами весь собор, они бы поблекли перед красой моей будущей невесты. – Его глаза ласкают ее лицо.
Элеонора прижимается к нему, и ее сердце медленно распускается, как расцветающая роза.
– Вы увидите, что наша Элеонора станет женщиной с отважным сердцем, преданной и смелой, прекрасной спутницей жизни, – говорит дядя. – Притом она умеет скакать верхом, стрелять из лука и драться не хуже любого мужчины.
– Значит, вы любите охоту? – Король Генрих смотрит так, словно раскрыл устрицу и обнаружил жемчужину.
– Люблю побеждать. – Она озаряет его улыбкой.
– Золотые слова, – говорит король дяде. – Восхитительно!
– И правда, Ваша Милость. Возможно, вы знаете, что этот брак – моих рук дело. Если вы дадите мне хотя бы короткую аудиенцию, я могу поделиться еще множеством идей, как усилить положение Англии.
– Генрих, что ты вытворяешь? – Высокая женщина с рыжеватыми, как у короля, волосами стремительно подходит и берет Элеонору за руки. – Твоя невеста переплыла море и сегодня приехала из Дувра. Моя дорогая, ты выглядишь усталой.
Элеонора зевает:
– Глоток воды придаст мне сил.
– Чушь! – Женщина обнимает ее рукой за плечи. – Генрих, ты забывчив, как всегда. Ты покормишь свою невесту или дашь ей упасть в обморок прямо здесь, на пол?
Забыв о дядином прошении, король со своей сестрой Элеанорой Маршал ведет всю компанию в монастырь, где их ждет роскошный пир. Слуги несут полотенца и чаши с водой, кувшины с любимым вином Генриха, доставленным из долины Луары, хлеб, мясные блюда, рыбу, картофель и сыр.
– Должно быть, наша трапеза покажется вам скромной по сравнению с тем, к чему вы привыкли в Провансе, – замечает Элеанора Маршал. Она смотрит на Элеонорино платье. – Да и наши моды, кажется, бледнеют в сравнении с вашими.
Это платье ей подарила Маргарита – сочетание пурпурного шелка с серебряными шнурами – во время Элеонориной остановки в Париже. «Нельзя приветствовать короля Англии в твоих платьях из Прованса. Подумают, что ты деревенщина». Увидев здесь старомодные одежды – волочащиеся палантины! мантильи! – Элеонора решила, что ее сестре не следовало входить в расход.
– Я могу сделать из ваших нарядов что-нибудь красивое, – предлагает она, глядя на простой серый жакет своей золовки. – Всю жизнь донашивала платья сестры, вот и стала искусной швеей.
Элеанора Маршал качает головой:
– После смерти мужа я дала обет простоты. Наряды, чтобы завлекать мужчин, мне ни к чему.
– Обет простоты? Зачем? Вы можете выйти за любого по своему выбору.
– Женщина – и по выбору? Наверное, в Провансе все не так, как у нас. – Ее смех звучит не совсем естественно. – Меня выдали замуж за старика. Сказали, для блага королевства. Да спасет меня Господь от такой судьбы второй раз!