Четыре встречи
Шрифт:
– А-а-а… Ты еще в платье таком была… Чайной розы… Нежное-нежное…
– Понравилось? – да уж, пришлось расступиться. Не идти ж на свадьбу подруги в вечных джинсах. (Когда ж до потолка-то дело дойдет!)
– Наконец-то! – из-за спины мамы высунулась Соня. – А то я сама уже к тебе собиралась. Со всеми попрощалась, а с тобой - нет. Проходи, проходи!
Непривычно яркий свет заливал распахнутые шкафы, магазинно аккуратные стопки одежды на диване, стол, заваленный альбомами и фотографиями… Соня собиралась к мужу в Германию и вместе с мамой обследовала все уголки, закуточки и ящички, словно составляя
– Уезжает дочка… – причитала Сонина мама. – Новый Год одна справлять буду…
– Ма-ам… Мы ж договорились, как устроюсь, – приглашение вышлю. Может, еще и к праздникам успею. Приедешь, поживешь, а там выбирай: хочешь, с нами оставайся, хочешь, здесь живи.
– Да что мне там делать? Чужой язык, чужие люди.
– Сколько раз говорила! У Штефана – русская мама, сам он и по-русски и по-немецки разговаривает. И друзей русских у них полно… – чуть не плача отвечала Соня. – А хочешь, вообще никуда не поеду? Здесь останусь.
– Что ты! Сонюшка, это ж я так… Все дети вырастают, а для родителей все равно маленькими остаются. Вот и переживаю… Вы ж на моих глазах выросли… – любовно посмотрела она на подружек, уютно устроившихся на диване. – Мариночка, а может, к нам переедешь? В Сониной комнате поживешь, а свою сдашь. И тебе лишняя копеечка, и мне не скучно.
– А и правда! – обрадовалась Соня. – И мне бы за вас обеих спокойнее было.
Марина ответила не сразу:
– Вы замечательные, и однажды спасли уже. Теперь сама должна… Работа есть. Комната тоже. Там и жить надо…
– Болит еще? – неуверенно подытожила Соня, угадывая, как тяжело было Марине появиться гостьей в этом дворе, в этом доме.
– Не только. Сама подумай, кто мою комнату снимет? Состояние ужасное, телефона нет, всегда темно… Приличный человек там жить не станет, что-нибудь получше найдет, так? А неприличные жильцы мне не к чему, итак ремонтировать и ремонтировать…
– А если надолго сдать? И не за деньги, а за ремонт? Я бы знакомых поспрашивала, – вздохнула Сонина мама.
– Боюсь, ваши знакомые вас не поймут, – улыбнулась Марина. – К тому же вы к Соне ехать собираетесь. Да и комнату без пригляда оставлять не хочется.
– Тоже правильно. Времена сейчас дурные… Кстати, от мамы – ничего?
– Нет, – стараясь казаться невозмутимой, ответила Марина. На самом деле, она разыскала адрес Варвары Владимировны, даже несколько писем отправила, – без толку. Если Варвара Владимировна вычеркивала кого-то из жизни, то навсегда, безжалостно и бесповоротно.
– Ну ладно, пойду чайку сделаю, – и Сонина мама, захватив наугад какой-то из фотоальбомов, ушла на кухню.
– Ну, с жильем и мамой – понятно. Про работу – все уши уже прожужжала, а про Алексея – стороной обходишь. Я кроме имени да той вашей встречи перед твоими выпускными, толком ничего и не знаю.
– А говоришь, – ничего.
– Не увиливай давай. Рассказывай.
– Что рассказывать-то! Встречаемся и встречаемся.
– Ой ли! Сдается мне, скрываешь ты что-то. Говорить не хочешь. Глаза, вон, отводишь. В чем дело-то?
– Сама не знаю. Не так со мной что-то. Вот говорят, любовь крылья дает, к жизни пробуждает? … А у меня… наоборот у меня получается. Рядом с Алым – живу еще, и ничего не надо, только бы рядом быть, глаза его видеть. А как одна остаюсь, будто
и не живу: стирать, убирать, ремонтом заниматься – ничего не могу. Вдруг, думаю, придет, а я в беспорядке, потная, какая уж тут романтика! И просто так сидеть – тоже невыносимо, куда ни посмотрю – все о нем, а его нет. Вот и жду, и будто других чувств нет. Да что ремонт! Читать совсем перестала...– На книги деньги нужны. А у тебя, как понимаю...
– Так библиотеки-то по-прежнему бесплатные. Да не в одних книгах дело. Вся жизнь сжиматься стала. И ведь понимаю, что нельзя так. Нельзя всю свою жизнь в при-нем-существование превращать. И что делать не знаю.
– Ну не знаю. Я тоже все время о Штефике своем думаю. Засыпаю, просыпаюсь, радуюсь, расстраиваюсь, – к нему хочется: поделиться, поболтать. Сначала тоже как больная была, а потом ничего, – выровнялось, улеглось. И у тебя уляжется. Сам-то Алексей что? Замуж не зовет?
– Замуж? Да я как-то и сама не стремлюсь. Что это изменит?
– Ты бы точно знала, что все всерьез.
– Я и так знаю, что всерьез. И для него, и для меня. И мне от этого «серьеза» еще страшнее делается. Люди как говорят? – влюбились, полгодика повздыхали, успокоились… Вот тогда, на трезвую голову, можно и про «замуж» думать.
– А вы сколько «вздыхаете»? Без тех, первых встреч?
– Больше года. Но спокойнее не становится, совсем наоборот, – только разгоняется, только обороты набирает. И что будет, – думать боюсь.
– А что будет? Или сойдетесь, или разойдетесь. Может, разлюбишь, если настроения такие…
– Ты что? – болезненно вскинулась Марина. – Я ж тогда… Нет, после маминого отъезда я знаю, что многое пережить могу. Но без Алого?! Даже представить не могу…
– А если он разлюбит?
– Если он… – медленно отвечала Марина, – …оно бы, может, и лучше, если б он… Я бы помучалась, конечно, но пережила… И всем бы хорошо было.
– А сам Алексей что думает?
– О чем?
– Ну, ты ему о своих чувствах говорила?
– О каких? Любимому мужчине «Алеша, я слишком тебя люблю»? Глупо, не находишь?… Но знаешь, пыталась: духом собиралась, слова подбирала, только… Знает он меня, как лазером считывает. Почувствует, что неприятное собираюсь сказать, – прикоснется, обнимет… у меня дыхание обрывается. Все забываю. Смешно сказать, пыталась на расстоянии держаться, чтобы власти над собой не давать.
– И что?
– Еще хуже. Воспитывать начинает: откуда ты, говорит, знаешь, как оно – слишком, а как нет. Ты же не знаешь, как мужчина с женщиной, как муж с женой живут… И невозможно любить сильней, чем судьба положит… И если случилось на всю катушку любить – не бояться надо, а радоваться. Немногим такое счастье дается. Некоторые всю жизнь проживут, а любви так и не увидят. Он говорит, а мне стыдно становится.
– За что?
– Что любить правильно не умею.
– Ну, про тебя не скажу, а он – по-своему прав.
– Я и не спорю. Говорю ж, – во мне дело.
– Девочки, к столу, – вошла Сонина мама с подносом всякой всячины.
Подруги засуетились, освобождая стол и стулья, Сонина мама приглушила свет в комнате, и скоро все трое ударились в уютные домашние воспоминания.
Встреча третья. Глава 18. Помолвка
– Случилось что?