Четырехкрылые корсары

В Якутске перед институтом мерзлотоведения стоит памятник мамонту, а у поселка Кулешово, Сумской области, недалеко от места, где в конце прошлого века также были найдены останки гиганта, высится обелиск, воздвигнутый в ознаменование исторической находки.

Есть в разных странах памятники лошадям — скакунам и тяжеловозам, коровам-рекордисткам, свинье с поросятами, даже зайцу, даже воробью: об этих памятниках написаны книги, в которых неожиданностей не меньше, чем в ином приключенческом романе. Но мы расскажем о памятниках насекомым. Их пока совсем немного.

На одной из площадей в городе Энтерпрайз, штат Алабама, США, установлена в 1919 году окруженная фонтаном колонна, несущая четырехметровую фигуру богини плодородия Цереры. В поднятых руках Церера держит отлитого из металла хлопкового долгоносика — злейшего вредителя хлопковых плантаций. Но надпись на пьедестале гласит: «В знак глубокой признательности хлопковому долгоносику — предвестнику расцвета — воздвигнут сей памятник благодарными гражданами Энтерпрайза, округ Коффи, Алабама».

Памятник в честь жучка да еще — вредителя?! До первой мировой войны фермеры Алабамы из года в год высевали на своих полях хлопчатник. В результате сильно размножился долгоносик, с которым не могла справиться и истребительная химия.

Лишь когда фермеры, поняв ошибку, перешли на правильней севооборот, начали возделывать также и другие культуры: кукурузу, земляной орех, картофель, сеяные травы, — долгоносик исчез, а фермеры стали собирать богатые урожаи. Вот чем заслужил хлопковый долгоносик признательность — он преподал земледельцам целого штата дорогую, ценную науку.

Долгоносик не единственное насекомое, удостоенное памятника. В 1960 году исполнилось 75 лет одному из пионеров японского пчеловодства Хироши Ватанабе. По его почину и благодаря его заботам в городе Гифу сооружен превосходно задуманный и исполненный памятник… На мраморной плите, верх которой оплетен шестиугольными контурами пчелиных ячеек, в двух неровных бронзовых кольцах изображена летящая пчела. Три фигуры — отца, матери и ребенка — прислонились к плите. Они смотрят на горящее золотом изображение удивительного насекомого, которое, собирая сладкий нектар, превращает завязь цветков в тяжелые, сочные плоды и ягоды, в увесистые арбузы и дыни, в полные семян корзинки подсолнечника, в темно-коричневые семена гречихи, в гладкие семянки льна, в опушенные ватой семянки хлопчатника, в семена кормовых трав…

Изображение перепончатокрылых на таблице, приложенной к старинному изданию книги Карла Линнея, — здесь и наездники, и осы, и пчелы, и шмели…

А вот в честь завезенной из Южной Америки бабочки кактусовая огневка (Кактобластис какторум), чьи гусеницы очистили земли Австралии от сорных кактусов опунций, в Бунарга, вблизи города Чинчилла, воздвигнут мемориал — скромное сооружение для концертов и собраний «Мемориал Холл», «Boonarga, kaktoelastis memorial Hall». Бронзовая доска на стене здания напоминает о помощи, оказанной фермерам Австралии огневкой, начисто уничтожившей дикие чащи, с которыми не могли сладить агрономы: никакая отравляющая химия их не брала, они и в огне не горели.

Пока только три памятника насекомым известны на нашей планете. Впрочем, люди еще очень мало знают о насекомых, очень неясно представляют себе, какое место занимают эти существа и в жизни природы, и в их собственной жизни.

Углубляясь в изучение любого насекомого, иной раз ловишь себя на мысли, что это занесенный на нашу планету пришелец, пришелец из неведомого, необычного мира, — мира, может быть, принадлежащего другой галактике.

Попробуйте хоть приблизительно нарисовать себе окружающее таким, как оно может восприниматься органами чувств насекомых. Совсем непросто представить себе мир жука, бабочки, мухи, муравья, осы.

Однако непросто — не значит невозможно. Теперь дотошно изучаются даже такие уголки и такие стороны мира насекомых, куда люди непосредственно заглянуть не способны, которых не могут ни слышать, ни обонять, ни осязать, — даже такие, о самом существовании которых мы можем только догадываться.

Вообразите себе, Вы в очках, а стекла очков сложные: составлены из трех-четырех полосок стекла, все вместе подобны радиоприемнику, который работает на разных диапазонах, или вроде телевизора, который принимает несколько программ, — пропускают световые волны разной длины и вовсе не различают, скажем, некоторых краток или их интенсивности. Ваши уши заменяет пара слуховых трубок, которые так процеживают и распределяют доходящие до барабанных перепонок шумы, что ультразвук, к примеру, слышен, но многие обычные частоты вовсе не воспринимаются. Дышите вы сквозь маску, а она пропускает к обонятельным клеткам лишь определенные, даже если примесь их в воздухе ничтожна, запахи. Это не всё. Ноги ваши обуты в башмаки, которые чутче любого сейсмографа регистрируют колебания почвы.

Этими фотографиями, напечатанными в «Жизни животных», известный советский исследователь зрения насекомых профессор Г. А. Мазохин-Поршняков наглядно показал, какой видит бабочку человек и какой она воспринимается сложными фасетчатыми глазами насекомого.

Анатомическое строение отдельных омматидиев, из которых состоит сложный глаз, подсказало инженерам конструкцию измерителя скорости самолетов. Один элемент устройства находится в передней части аэроплана, второй — в хвосте, оба нацелены вниз, на землю. Время, в течение которого участок земли перемещается от одного звена устройства до другого, измеряется электронной схемой, а данные измерений — автоматически соотносятся с высотой, на какой идет полет. В результате скорость перемещения определяется в километрах за час.

Дендрограмма… Это слово состоит из двух греческих корней: дендро — дерево, грамма — рисунок, изображение. Ни дендрограмме работы художника В. С. Гребенникова показаны родственные отношения между главными группами жалоносных перепончатокрылых. Надо только иметь в виду, что не все ученые одинаково представляют себе разные участки «древа жизни».

На плечах у вас куртка, подкладка ее измеряет силу и засекает направление вибраций в субстрате, а верх — на солнце обогревает, точнее, прогревает вас насквозь, зато в тени не то что не греет, наоборот, излучает внутреннее тепло тела, остужая его. Перчатки позволяют вашему осязанию различать, скажем, шероховатую сладость, гладкую горечь, душистые плоскости, лишенные запаха углы. И вы воспринимаете также воздействия силовых линий в магнитных полях.

Диковинно и странно подобное восприятие мира, а у каждого вида насекомого оно чем-нибудь отличается от других, так что есть не один мир, как мы часто говорим, насекомых, но разные миры в восприятии разных видов. Они сосуществуют одновременно — бесчисленные, несчетные, разнозначные, как и сами виды, чьи различия наглядны и неоспоримы даже для совершенно несведущих в энтомологии.

Всегда надо помнить: насекомое, пусть оно рядом с нами, может видеть другие краски, слышать другие звуки, ощущать иную температуру, все воспринимать по-своему. Даже время в их жизни течет не так, как у людей, в поведении своем они подчиняются иногда каким-то нам еще неведомым влияниям.

Но тогда, если вдуматься, шестиногие козявки способны открывать людям глаза на какие-то грани явлений и процессов, протекающих вне нашего физического поля зрения. Значит, мы вправе увидеть в шестиногих многообразные исследовательские приборы и орудия тончайшей чуткости, ключи к расшифровке тайн живой природы, ее истории, прошлого, настоящего, будущего. Вот, оказывается, как далеко способна заглядывать наука о существах, чья хрупкая жизнь столь недолговечна.

Но и насекомые оказывают многообразное воздействие на внешний мир. Мы имеем в виду не только выпитое вредителем в колосе зерно, не только источенные гусеницами плоды, скелетированные листья, поеденный молью мех, просверленное во всех направлениях личинками жука-типографа бревно, опыленную шмелем головку красного клевера… Эти и подобные им воздействия давно известны, наглядны, лежат на поверхности. Здесь мы говорим о других, еще очень мало известных, вообще говоря, просто незаметных, однако все же точно установленных наукой фактах.

Оказывается, к примеру, движение крыльев в воздухе, омывающем опушенное полосками тело летящего двукрылого, четырехкрылого, веерокрылого (есть и такие!), образует электромагнитные поля. Эти поля относятся к числу так называемых ауральных. Часть их порождается внутренними органами живых существ, другие возникают на поверхности тел частично под воздействием электрического поля атмосферы. Все относящиеся сюда вопросы исследуются новой наукой ауратроникой. Современные приборы, регистрирующие потенциалы насекомых, воспринимают колебания, исходящие с расстояния в метр!