Четыреста килознаков

Закончив, я включила Жанну. Под кофе с коньяком. Вообще-то мне больше нравилось вино, поэтому никак не могла запомнить, что пьется первым. Когда нужно было для книги, гуглила, а для себя ленилась, да, собственно, и все равно, поэтому чередовала, закусывая кружками нарезанного апельсина.

Коньяк наложился на недавние события, и мы с Жанной отправили Клотильду в спальню к мужу-королю, который вовсе не собирался консуммировать их брак. Предварительно напоив девицу до состояния «море по колено».

Стоп, спохватилась Жанна, у нас рейтинг 16+.

Вот это была засада, конечно. В книге без плашки можно позволить героям трахаться, избегая детального описания процесса, но они не имеют права пить и курить, если автор не обличает всю мерзость данного действа.

Обсудив это, мы решили, что вино заменит глубокая обида на невнимание мужа.

Как, ты, козел такой, не хочешь меня — такую прекрасную?! Ну держись…

Мне было смешновато, но решила, что сойдет. Сказка же. Для взрослых девочек.

На середине фразы взвыл телефон, и я — нет, не вздрогнула. Подпрыгнула.

Да неужели?.. Так быстро? Уже освободился?

А вот и нет. Звонила Алена, мое девятнадцатилетнее любимое чадушко, уже год как съехавшее на съемную квартиру с бойфрендом-однокурсником. Не сказать чтобы я была так уж этому рада, но, в конце концов, сама родила ее, будучи всего на полтора года старше.

— Мать, ты жива?

— И вам не кашлять.

— Пишешь?

— Пишешь.

— Хоть бы погулять сходила, что ли.

Детка была уверена: несчастная мамаша сутками, не разгибаясь, сидит за компом, чтобы заработать писульками хотя бы на горбушку хлеба и пакет кефира. Я не разубеждала. И уж, конечно, не ставила в известность, что у мамаши время от времени случается не только светская, но и интимная жизнь. Для тинейджеров это дико. Им кажется, что родители слишком стары для секса, что он исключительно для молодых и красивых.

— На дачу ездила.

— О, это тема, — одобрила Алена. — Слух, может, тебе собачку завести? Она бы тебя на улицу выводила.

Я чуть не подавилась последним кружком апельсина. Но чтобы не вступать в долгую и бесполезную дискуссию, обещала подумать.

Наконец, ближе к полуночи, прода была написана и загружена в сеть. Теперь стоило позаботиться об отпускницах.

Завязка, конечно, хороша, но…

Я никогда еще не использовала реальные ситуации вот так, в чистом виде, без кулинарной обработки. Если бы прототипы прочитали мои книги, вряд ли узнали бы себя и использованные события. Взять и вставить в текст эпизод без каких-либо изменений? Виделось в этом что-то… непорядочное.

Глупости, скривилась Джо. Ничего тут нет непорядочного. К тому же Коля-Николай точно этого не прочитает.

После непродолжительных колебаний я создала новый файл, выбрала размер и цвет шрифта и написала первую фразу:

«В такую погоду малодушно радуешься, что у тебя нет собаки…»

Глава 3

Прошло три дня, Николай так и не позвонил. Может, сначала и правда собирался, но, видимо, остыл, подумал и решил, что ну его на фиг.

Не будь у меня Нины и Джо, я постаралась бы выкинуть этот странный эпизод из головы. Уж больно он был книжно-киношным, никак не вписывающимся в мою повседневную жизнь.

Когда-то давно, в молодости, я была, по словам подружки Лельки, с ебанцой. Не в том смысле, что спала со всеми подряд. Нет, скорее, во мне играл авантюризм, причем не слишком здоровый, выросший из панического страха насилия — как противовес.

Вот та давнишняя безбашенная Женька Лиманова вполне могла целоваться с незнакомым мужиком в ночном лесу и дать ему свой телефон. Нынешняя Женя Зимина была для этого слишком рассудительной и осторожной. И раз уж никакого продолжения не последовало, она вздохнула бы с облегчением, перекрестилась и постаралась забыть.

Да, она так и сделала бы — если бы не та самая писательская профдеформация, которая зудела и требовала использовать материал в дело. Зудели две ее персонификации, и у каждой имелся свой взгляд на ситуацию.

С завязкой истории проблема не стояла, там и придумывать ничего не надо было. Просто описала то, что произошло, добавив красок. А вот дальше…

Во-первых, я так и не решила, кому из двоих она достанется. Иными словами, будет ли это обычный любовный роман с лайтовой эротикой и хэппи-эндом или вполне так хардкор. А решать надо было срочно. Я не писала в стол. Небольшой запас на несколько стартовых дней — и вперед. Пауза и так слишком затянулась. Читатели ждать не будут, заскучают и пойдут к другим авторам, которые стартуют внахлест: одну книгу закончили и сразу же начали следующую.

Вообще я писала так, как вязала свитера. О, шерсть красивенькая, беру. Краевые петли, и пусть будет резинка… английская. Или канадская. Или ложная. Или… Я их знала больше двух десятков. А пока набирала, сам собой определялся фасон и узор. Когда-то в академке я так подрабатывала: вязала на прогулках, пока Аленка спала в коляске. Причем делала это с бешеной скоростью.

С книгами все было еще круче. Писала я их так же быстро, но зачастую к концу резинки-завязки никакого фасона и узора не наблюдалось. Тут все шло по принципу из анекдота: «Жора, жарь рыбу. — Так рыбы нет. — Ты жарь, рыба будет». Я жарила — писала, не представляя, о чем будет новая глава. Как петелька цепляется за петельку, так строчка цеплялась за строчку. Из одного ряда вырастал следующий, из одной главы — другая. Планы, синопсисы, арки героев? Нет, не слышали. То есть слышали, конечно, филолог как-никак, но… это не наш метод.

И все же, все же… Чтобы писать вот так, надо хотя бы по минимуму представлять себе героев. Потом, в процессе, представление может меняться, это нормально. Не только читатели открывают и раскрывают их для себя, но и сам автор. Так, как это случается в реальности: мы узнаем новых людей постепенно. Но для старта автору надо знать о герое немного больше, чем внешность и возраст. Или получится, что вяжу свитер, не зная характеристик пряжи. Будет ли она тянуться и давать рельеф, как поведет себя в ажуре, не сядет ли после стирки, исказив узор, не залиняет ли на соседние цвета.

Вот тут как раз и таилось во-вторых, а от решения этой проблемы зависело решение во-первых.

С героиней сложностей не было. Такая же чокнутая писательница, как я сама. Нет, писать о себе я не собиралась. Пресловутые «уши автора», торчащие из текста, — этого всегда старалась избегать. Есть тонкая грань между «писать о себе» и «творчески использовать факты из своей биографии». Наверно, мне трудно было бы доходчиво объяснить разницу, но я всегда чувствовала ее в чужих книгах. В общем, даже если бы героиня Ирина прожила хронологически всю мою жизнь, она все равно не стала бы мною.