Четыреста килознаков

Кстати, именно по голосу-то я его и узнала в первую очередь, потому что при дневном свете, пусть даже таком тухлом, выглядел Николай вовсе не настолько инфернально, как в лесу — под снегом и в красных тонах. Вполне интересный мужчина, хотя и не совсем в моем вкусе. Впрочем, это по молодости думаешь: вот, мне нравятся только такие — и больше никакие. А на самом деле коротнуть может на любого, если затронет какую-то правильную струнку.

— Давай, — он протянул руку к пакету.

Ну что ж вас всех на мои пирожные тянет?

— Да он не тяжелый, — вставила я свою реплику в диалог, перехватив ношу в другую руку.

Мне, конечно, было интересно, почему его принесло только сейчас, но спрашивать об этом не стоило. Каким ветром принесло — тоже. Зная телефон, выяснить адрес не проблема. Если вынести за скобки то, что далеко не всегда человек живет по месту регистрации. А вот с чего он взял, что застанет меня, да еще и днем?

— Ехал мимо, — Николай словно прочитал мои мысли. — Решил позвонить, вдруг ты дома. На улице встать негде, заехал во двор. Смотрю, в проходе возня какая-то. По правде, если б не твои штаны, вряд ли обратил бы внимание. Не по погоде цвет.

Вот тебя еще не спросила, какого цвета штаны в булочную надевать.

— Наверно, я мужик. Что из шкафа упало, то и надела. У тебя не так?

— Вообще-то нет. Ладно, неважно. Ты домой?

А ты хочешь напроситься в гости? Извини, но нет. На сегодня мой лимит слабоумия и отваги исчерпан.

— Домой.

— Может, сходим куда-нибудь?

Вот теперь я верю, что ты случайно мимо ехал. Потому что время какое-то бестолковое. Не обед, не ужин.

— Тут ресторанчик турецкий, прямо в доме. Кофе хороший варят. В песке.

А еще туда запросто можно в домашних штанах. Потому что все вполне по-домашнему. И хозяин в нашей парадной живет, мы с ним в лифте здороваемся.

— Веди, — кивнул Николай.

В ресторанчике был затишок, бизнес-ланч закончился, до ужина еще далеко. Василий сидел за столом в углу, обложившись бумагами и считая что-то на калькуляторе. На мое «привет» только кивнул очумело.

— Ты здесь завсегдатай?

— Типа того.

Я села за свой любимый столик у окна, Николай напротив.

— Что тут можно взять, кроме кофе? Я не обедал.

— Мне нравится куриная чорба. И адана-кебаб.

— Чорба — это суп? — он задумчиво потер нос. — Женя, я тот самый уникум, который никогда не был в Турции. И в турецком ресторане тоже. Для меня это все абстрактные слова.

— Ну, в Турции и я не была. Собиралась раз двадцать, но все как-то не складывалось. Чорба — суп. Острый. Бывает разный, а который здесь — бульон с курятиной. И с лимоном.

— Бульон с лимоном?

— Ну да. Звучит странно, согласна. Но вкусно. А адана-кебаб — это баранья котлета на гриле. Подают на лепешке с овощами.

— Возьму котлету. А тебе что?

— Кофе. И пахлаву.

Официант Гриша принял заказ, принес минералку и симит — маленькие кунжутные булочки в корзинке. Повисла неловкая пауза. Мы сидели и поглядывали друг на друга: кто первый начнет разговор. Я никогда еще не чувствовала себя так… неуклюже. Обычно у меня таких проблем не возникало. Но вот как вести себя с потенциальным героем своего романа… Если бы это был потенциальный герой моего личного романа, все было бы намного проще. Но тут совпало с героем романа книжного, а в такую ситуацию мне попадать еще не доводилось.

Все мои мужчины — и мужья, и любовники, и просто знакомые, в том или ином виде, обычно сильно измененном, уже попали в книги. Но вот так, когда все только наклюнулось? Нет, ничего похожего еще не было.

— Вообще-то я хотел позвонить сразу, — Николай взял булочку и отщипнул кусочек. — В тот же вечер. Но…

— Подумал, что все это слишком странно? — предположила я.

— Да, — кивнул он, глядя мне в глаза. — Слишком.

Его честность мне понравилась. Не стал выдумывать какие-то благовидные причины. Хотя… честность не всегда благо. Все зависит от ситуации.

— Но все-таки решил позвонить…

Гриша поставил передо мной чашку и тарелочку с нарезанной пахлавой, и я едва удержалась, чтобы не запихнуть в рот целый кусок. Взвинченный организм настоятельно требовал глюкозы.

— Если что-то настырно крутится в голове, иногда стоит пойти на поводу.

— То есть… — я все-таки откусила слишком много и теперь старательно пыталась прожевать. — То есть ты не знал, надо ли тебе это, и решил проверить?

— Ну как-то так.

Сюр продолжал продолжаться. Наше знакомство как началось бредово, так и шло дальше. Наверно, стоило допить кофе, попрощаться и уйти. Но… что-то не давало. Я рассматривала его — не в упор, а исподволь, короткими и широкими мазками взгляда, дополняя смутный ночной образ.

Темные волосы на висках тронула седина, на одном из них я разглядела тонкую белую полоску шрама. Глаза в окружении длинных ресниц неожиданно оказались не карими, как я подумала, а пасмурно-серыми, цвета питерского неба. Черты лица производили впечатление чего-то острого, резкого, опасного — наверно, за счет высоких скул, идеально прямого носа, твердой линии рта и подбородка.

— Жень, я просто… — он накрыл ладонью мою руку. — Черт, чувствую себя полным идиотом. Я с незнакомыми женщинами не целовался, даже когда был молодым и глупым.

— А сейчас, значит, старый и мудрый? — я попробовала вытянуть пальцы, но он не дал, прижал к столу еще сильнее. — Сколько тебе лет, дедушка?

— Сорок.

— Какое совпадение, и мне. И я тоже не целовалась с незнакомыми женщинами. И с мужчинами незнакомыми. Выходит, потеряли на старости лет невинность. И что теперь делать будем?

— В смысле?

Он выглядел таким растерянным, и это так не вязалось со всем его обликом, что я не выдержала и рассмеялась. И напряжение вдруг спало. Нет, совсем не ушло, но стало намного легче. Мы просто сидели и разговаривали. Отодвинув за кадр ночной эпизод. Как будто только что познакомились и присматриваемся друг к другу, пытаясь понять, стоит ли разматывать этот клубочек взаимного интереса.

Глава 5

— Николай, а ты не женат? — спросила я, покосившись на руку без кольца.

Два часа мы разговаривали о всяких нейтральных вещах, постепенно сужая круги и приближаясь к личной информации. Вообще-то лупить вот так в лоб не собиралась, но прицел сбила неловкость, связанная с обращением. За все время я ни разу не назвала его по имени, и это напрягало. Бессмертный Дейл Карнеги уверял, что собственное имя — самая сладкая музыка для слуха его обладателя. И да, это работало. Но и у Николая, и у меня имена были не самыми удобными для той стадии контакта, когда уже перешли на «ты», но дистанция еще сохраняется. Хоть он и называл меня Женей, у меня «Коля» на язык не ложилось.