Четырнадцать

И, в пятом часу дня, Семен, твердо решив привычно начать свой рабочий день, побрел к единственной в офисе кофемашине.

После дождичка в четверг…

Когда Семен вышел из офиса, выполнив все задачи и получив приличную порцию выговоров и критики со стороны руководства, на часах было почти девять вечера. Торопиться было некуда, тем более проливной дождь, который шел более трех часов и прекратился только недавно, наполнил воздух удивительным ароматом свежести и чистоты, которым хотелось надышаться.

Медленно шагая к метро длинным путем, Семен впервые порадовался тому, насколько теплый и приятный май был в этом году. Почему-то детская способность восторженно радоваться таким мелочам, как хорошая погода, прогулки по улице с лучшим другом и свежий черный хлеб с хрустящей корочкой вытеснялась к тридцати годам взрослыми серьезными проблемами. Но сейчас легкий вечерний ласкающий ветерок снова перенес Семена в прошлое, в тот удивительный и увлекательный волшебный мир детства, наполненный приключениями, каждодневными открытиями, мечтами о будущем и нескончаемыми фантазиями. Перед глазами проплывали Семен – рыцарь на вороном коне, Семен – капитан пиратского судна, Семен – летчик боевого космического истребителя из будущего, в которое он был отправлен Семеном – волшебником из прошлого.

Неожиданно, чья-то рука подергала Семена за рукав куртки. Он обернулся, пройдя за доли секунды длинный путь из детства в настоящее.

– Извините, у вас рюкзак открыт, – улыбнулась ему всеми оставшимися молочными зубами девочка лет семи. Одной рукой девочка все еще сжимала рукав куртки, другой, не менее крепко, держала за руку свою маму.

– Ага, спасибо, – улыбнулся Семен. Действительно, рюкзак был открыт и из него торчал уголок книги с виднеющейся на обложке частью имени автора «…бери».

– О, это Бредбери? Прекрасный писатель! – воодушевилась мама девочки, заметив книгу, – взахлеб читала его Марсианские хроники и многие рассказы. Что у вас?

– Это «Фаренгейт».

– 451 градус по Фаренгейту – температура, при которой воспламеняется и горит бумага, – воодушевление мамы нарастало, – Давно хочу прочитать эту книгу. Стоит того?

Семен молча расплылся в улыбке. В груди стало тепло и впервые за день тихо… Он достал книгу из рюкзака и протянул ее девочке: «на, держи!».

– Что вы, не стоит! – удивилась мама, – зайду в книжный и куплю.

– Нет, не купите. Поверьте, – с этими словами Семен закинул рюкзак на плечо, развернулся и медленно пошел в сторону метро. Лишь на секунду он замедлил шаг, проходя мимо двери двухэтажного кирпичного здания. Дверь была закрыта, в окнах темно.

День третий

Наглая подмена

Телефон зазвучал новой мелодией. Семен открыл глаза и потянулся к прикроватной тумбочке. На телефоне была надпись: «Марат Аркадьевич Селиверстов».

– Только этого не хватало, – сквозь зубы пробурчал Семен и нажал кнопку «Принять вызов». Кинув телефон обратно на прикроватную тумбочку, Семен снова лег, чтобы обдумать такой странный поворот в посланиях Создателя. Из тишины утра доносились тихие сотрясания воздуха: «Алло! Алло! Семен Викторович!».

– Твою мать! – неожиданно громко вскрикнул Семен, резко подскочил и схватил телефон, – Марат Аркадьевич, слушаю! Я проспал? Сколько времени?.. Простите, я вас с программой перепутал… – наступила пауза.

– Семен Викторович, последние дни у вас странное поведение, я вас совершенно не узнаю, – голос Марата Аркадьевича был как всегда дьявольски холоден. – Тем не менее, сейчас половина седьмого. И я звоню сообщить, что в девять утра будет выездное совещание по нашей тематике, я не смогу присутствовать и прошу вас заменить меня. Все подробности уже на вашей почте. Как вернетесь в офис – доложите! Всего доброго.

Собеседник отключился, на экране было 6:32.

– Это надо ж было так… второй день подряд, – Семен отрицательно покачал головой, вспоминая свои промахи перед шефом, и принялся проверять почту.

Из жизни москвичей

Не то, чтобы он сильно любил выездные совещания, но некоторое разнообразие в рабочем процессе его всегда оживляло. Более того, предстояло ехать в центр Москвы, который Семен любил и отлично знал еще с университетских времен. Будучи студентом, он часто приглашал потенциальных возлюбленных погулять по центру города. Это позволяло убить сразу трех зайцев. С одной стороны, давало возможность похвастаться знанием истории тихих центральных улочек и выставить себя с лучшей стороны. С другой, позволяло незаметно для попутчицы обходить места с дорогими кафе. Бонусом шла старенькая и уютная квартира его бабушки на Чистых Прудах, которая в те годы по шесть месяцев была свободна – бабушка проводила все лето в деревне. Сквер возле бабушкиного дома как-то случайно всегда становился конечным пунктом маршрута со всеми вытекающими из этого последствиями.

Бабушка всю жизнь работала библиотекарем и знала историю Москвы от А до Я. В ее квартире было не так просторно, как дома, зато район был красивый и тихий, а время от дома бабушки до университета сокращалось почти в два раза. А еще бабушка очень любила Семена, поэтому, начиная со второго курса, Семен окончательно переехал жить к ней. И жил вплоть до ее смерти три года назад. После находиться в квартире стало невозможно, все напоминало о любимой бабушке. Поэтому Семен принял тяжелое для себя решение переехать, хотя очень сопротивлялся этому. Но изменить себе окончательно он не смог, поэтому переехал в похожую по планировке квартиру, в похожий по внешнему виду дом, в похожий по тишине и зелени район.

Постоянно отвлекаясь на воспоминания, Семен чуть не опоздал на встречу.

Он и оно

Еще раз убедившись, что все подобные мероприятия проходят по принципу «хочешь усложнить задачу – собери совещание», Семен вышел из душного офиса и направился медленным шагом к метро, во всех деталях обдумывая свою речь перед Маратом Аркадьевичем.

Район был знакомый, хотя за те три-четыре года, что Семен здесь не был, обстановка успела значительно поменяться. «Надо почаще бывать в центре, – подумал Семен, – особенно летом». Только вот перспектива гулять по центру одному была не столь воодушевляющей, чем снова напомнила о необходимости заняться личной жизнью. Неожиданно, Семену страшно захотелось свернуть в соседний переулок, чуть удлинив свой маршрут. И пусть он рвался загладить свою вину перед Маратом Аркадьевичем, но возможность отыграть у работы еще десять-пятнадцать минут казалась весьма себе привлекательной.

Семен свернул, и тут же невероятно сладкий и манящий запах свежесваренного кофе поймал его на крючок. Примерно посередине переулка рядом с крохотным сквером, утопающим в зелени, уютно расположилось кафе с несколькими уличными столиками на европейский манер и неприметной, но элегантной вывеской «кофе по-турецки».

Кофе Семен любил, хотя не сильно в нем разбирался. Это был скорее обязательный утренний ритуал, а также гарантия, что ударная доза кофеина спасет от возможного приступа мигрени, которые начали периодически мучать Семена после смерти бабушки.