Четырнадцатое, суббота

–  А вашего этого, великого волшебника они не боятся? Вряд ли он такую крамолу одобряет.

–  Боятся. Но у них спонсоры есть, у студентов-то. Ежели кого в кутузку кинут - вызволят, выкупят. Вона, Гапопа, что у них заводила, так того каждый месяц сажают, а после выпускают. А коли отмутузят - за моральный вред еще и компенсацию получит. Молодежь, что с них взять. А монархисты, так это борцы за идею. Старая гвардия, им все нипочем.

–  А ты сам кому симпатизируешь?

–  А мы люди служивые, наше дело приказы выполнять. Тех, кому присягали.

Мы повернули за угол. Нам навстречу промчался отряд всадников в латах, вооруженных нагайками и палицами.

–  А вот и стражники, полицаи то бишь, - прокомментировал капитан.

– Разгонять смутьянов сейчас будут.

Капитан жил в ветхой избе с женой и тремя ребятишками. В дом заходить мы отказались, расположились на лавочке во дворе. Капитан слазил на чердак и достал оттуда безразмерные кирзовые сапоги и побитый молью ковер. Отдавая за все это богатство три рубля золотом, я пришел к выводу, что деньги эти я выбрасываю. Окинув взором еще раз наши покупки, я засунул их в предусмотрительно захваченный из номера пустой рюкзак.

–  Отчего ж долбонами не берешь?
– спросил я хозяина.

Капитан поморщился.

–  А ну их к долбаной матери, рупь, он надежнее!

* * *

–  Да, - произнес я в задумчивости, когда мы возвращались обратно.
– А говорили, тут все в алмазах купаются.

–  Действительно, слухи о несметных богатствах стольного града оказались сильно преувеличены, - поддержал меня Вольф.

–  Да и вообще, не ладно что-то в Датском королевстве.

–  Послушайте, ребята, - сказал Лева, - яблоки там, секретный прибор - еще куда ни шло, а вот это дело, с похищением Шема Ханской царевны, уж больно попахивает политическим скандальцем!

–  Боишься, отваливай хоть сейчас!
– резко высказался Лешек.

–  Да я не в этом смысле, я просто…

–  Может вообще, - перебил Лешек, - доставим сюда эту царевну, и войны никакой не будет.

–  Скорее наоборот, - сказал Вольф.
– Похищение инфанты спровоцирует акт возмездия со стороны Шема Ханства.

–  Послушайте, - сказал я.
– Когда я ворвался в приемную, секретарь беседовал с кем-то по телефону…

–  По дальнослову?

–  По дальнослову, да. И я уловил что-то там про Шема Ханство и полный афронт. Я понял, с какой миссией ехал встреченный нами курьер: колье и браслет в шкатулке предназначались в подарок царевне. Похоже, старый балбес… Простите, Великий Маг и Чародей собирался свататься, а она ему отказала. Теперь он хочет применить силу и использовать меня, то есть прибегнуть к нашей помощи.

–  Ну и шут с ним, - сказал Вольф.
– В конце концов, чему быть, того не миновать. Все равно он сделает по-своему, нашими руками или не нашими. Доставим ему эту принцессу, пусть сам разбирается с ней, с ее папашей, с ее страной… Ежели пройдет вариант стерпится-слюбится, то и присоединение Шема Ханство будет мирным, а нет, так повод для войны всегда найдется.

–  Ой, смотрите, - сказал Лева.
– Сколько народу! Что-то там происходит. Опять митинг?

–  Давайте позырим, - предложил Лешек.

Вдоль дороги раскинулся обширный пустырь, на котором собралась немалая толпа зевак. Они обсуждали что-то, размахивали руками и, даже, заключали пари. До нас доносились обрывки фраз:

–  Емеля… полетит…

–  Аки птица?

–  Не-а, не полетит!

–  А откуда знаешь?

–  Уж больно махокрыл не видный какой-то…

–  Зато легкий!

–  Ну и что, что легкий? Рассыплется…

–  Не рассыплется, веревки крепкие…

Подойдя ближе, мы увидели конструкцию, напоминающую аэроплан братьев Райт или что-то в этом роде. Такие часто показывают в кадрах кинохроники про начало эры авиации. Пилот, он же, видимо, и конструктор, был одет в кожаный костюм, а на голове его блестел медный гладиаторский шлем. Он завершал последние предполетные приготовления - подтягивал веревочки, тяги, проверял крепежи и отгонял зевак подальше от аппарата. Когда приготовления были закончены, пилот уселся в свой аппарат среди этих самых веревочек, тяг и колесиков, перекрестился и дернул рычаг. Аппарат захлопал крыльями и оторвался от земли, что вызвало взрыв восторга одной половины толпы и унылое разочарование другой половины. Зато эта другая половина злорадно загудела, когда на высоте около десяти метров аппарат прекратил набор высоты и начал разваливаться. На землю посыпались обломки, заваливая собой уже достигшего земли незадачливого пилота. Из толпы донеслись возгласы:

–  Убился Емеля!

–  Это судьба. Не может человек летать, аки птица.

–  А ковер-самолет?

–  Так то ж магия! Это совсем другое дело!

–  Крепче строить надо, тогда не развалится!

–  Дык тады и не взлетит из-за тяжести…

–  Тут тебе не хухры-мухры, точный расчет нужен…

Почему-то развитие воздухоплавания заботило зевак больше, чем судьба самого воздухоплавателя. Это меня шокировало и будировало. Пробравшись сквозь толпу до груды обломков, я стал отбрасывать в сторону лонжероны, элероны и обрывки перкаля. Мои товарищи активно помогали мне на этом поприще.

Хорошо, что при мне был мой рюкзак, который я прихватил для транспортировки наших приобретений, потому что под клапаном его покоилась наша походная аптечка, весьма удачно не оставленная мной в номере вместе с другими вещами. Я привел Емелю в чувство нашатырем, обработал кровоточащие раны перекисью водорода и йодом, крупные перевязал, мелкие залепил пластырем.

Пока я оказывал своему пациенту первую медицинскую помощь, он почти не реагировал на меня и бубнил что-то про Кузькину мать и перечислял имена тех, кому собирался ее показать. В список предполагаемых созерцателей этой самой матери вошел и сам властелин Алмазной долины без полного упоминания всех его титулов, а панибратски названный просто Бэбэ. Еще Емеля сетовал, что предупреждала же его, мол, щука, и вообще, кой черт понес его на эту галеру, то есть на государственную службу. Потом, отойдя немного от шока, он попытался сфокусировать взгляд на моем лице:

–  Ты лекарь?

–  Вообще-то нет. Я только оказал вам первую помощь.

–  Спасибо, - произнес он. И учтиво добавил: - Я очень признателен.

Толпа практически разошлась. Только два пацаненка бегали вокруг и выкрикивали дразнилки типа: "А наш дядя Емельян был сегодня слишком пьян!". Лешек цыкнул на них, и пацаны испарились. И еще два мужика дрались неподалеку.

–  Эй! Эй! В чем дело?
– спросил Вольф.

–  Он мне должен два гроша!

–  Нет, это он мне должен два гроша!

Не прекращая своего занятия, ответили мужики.

–  Я поставил два гроша на то, что Емеля полетит.

–  А я - на то, что НЕ полетит.

–  Стоп, стоп, стоп!
– сказал я.
– А ну-ка, брейк! Давайте разберемся.

Мужики нехотя перестали мутузить друг друга и уставились в мою сторону.

–  Короче, Емеля взлетел или не взлетел?

–  Ну, взлетел.

–  Значит ты, - я ткнул пальцем в одного из мужиков, - платишь вот ему за то, что он полетел.

–  Так я и говорил, что он полетит!

–  Тогда он платит тебе два гроша.

–  Но он же упал!
– возмутился второй.

–  Погоди. Поскольку полет не состоялся, ты получаешь с него свои два гроша обратно. Ясно?

–  Ясно. Так мы что, выходит, оба при своих остались?

–  Выходит так.

–  Ну, тогда ладно, пошли домой.

Тем временем Емеля собрал в кучу обломки своего аппарата и пытался взвалить их на себя.

–  Погоди, не парься, - сказал Лешек.
– Дай помогу.

По примеру Лешека мы все вызвались помочь незадачливому авиатору.