Чейзер

Едва мы обменялись любезностями, как боковая дверь в зал открылась, в нее вошел человек в роскошном платье и шляпе с плюмажем, ударил посохом в пол и провозгласил:

– Ее высочество, августейшая герцогиня Вальзератская, хранительница веры и порядка, источник благоденствия и милосердия!

Мы склонились в глубоких поклонах. А потом послышался звонкий женский голос:

– Это и есть человек, называющий себя бароном Стормом?

Я поднял глаза и увидел сидевшую на троне полную белокурую женщину лет сорока с выпуклыми голубыми глазами и двойным подбородком. Женщина была облачена в бирюзовое расшитое золотом блие, на лбу сверкала драгоценными камнями диадема. Однако короны на герцогине не было, и никаких регалий она в руках не держала. Это означало, что этот прием не является официальным. Оно и понятно - ради такой незначительной особы, как я, герцогиня Ульрика-Индигерда не стала бы надевать герцогскую корону. Слева от герцогини уселся ее шут, пучеглазый карлик в красной одежде и колпаке с кисточками: в руках он держал палку с лошадиной головой и игрушечную саблю. Справа от трона стоял низенький беловолосый старичок в черном со сверкающим драгоценными камнями орденом на груди. Видимо, какой-то знатный царедворец.

– Именно так, ваша светлость, - сказал он, отвечая на вопрос герцогини.
– Это он.

– Подойдите ближе, сударь, - велела мне герцогиня.

Я сделал несколько шагов и остановился.

– Вам известно, почему вас пригласили в замок Вальзерат?
– спросила Ульрика-Индигерда.

– Нет, ваша светлость, - ответил я совершенно искренне.
– Я получил письмо и...

– Разумеется, этот молодой человек не знает, почему заинтересовал столь высоких особ, - перебил меня старичок с орденом.
– А стоило бы узнать. Вы истинно сын Джернона Сторма, шестнадцатого барона Россарта и пэра Орандура?

– Да, сударь, это так.

– У вас есть какие-либо доказательства вашего высокого происхождения?

– Если вы говорите о грамотах или других документах, у меня их нет, сударь.

– Тогда откуда вы знаете, что являетесь младшим сыном барона Сторма?

– Со слов отца Дроммарда, капеллана барона.

– Вы ссылаетесь на свидетельство человека, который не может быть допрошен по вашему делу, - ответил старик.
– Отец Дроммард скончался месяц назад.

– Мне очень жаль это слышать, - сказал я совершенно искренне.

– Получается, что у вас нет никаких доказательств вашего благородного происхождения, - продолжал старик в черном, - тем не менее вы путешествуете по Вальзерату и представляетесь носителем славной фамилии, требуя к себе соответствующего отношения. Вы знаете, что это преступление?

– Милорд, до сих пор у меня были все основания считать себя наследником фамилии Сторм, - ответил я.
– Когда я покинул монастырь Грейвул, у меня было рекомендательное письмо, амулет матери и фамильный кинжал дома Стормов. Однако случилось так, что все эти реликвии были похищены.

– Фамильные реликвии, та-та-та-та!
– Шут вскочил со своего места, оседлал свою "лошадь" и начал скакать вокруг меня, размахивая саблей.
– У меня есть конь и меч! Я барон, мать вашу! А еще я умею делать так, - и дурак громко пукнул, отчего в мою сторону пошла волна зловония.

Герцогиня засмеялась, и придворные подобострастно похватили этот смех. Если она смеется над такими шутками, значит, дура набитая. Что ж, попробуем поговорить на ее языке.

– Это все, конечно, очень смешно, ваша светлость, - сказал я, помахав у лица ладонью.
– Но я не собираюсь поступать так, как ваш шут. Не стану рвать задницу, пытаясь доказать свою знатность.

Ответом мне была тишина, а потом герцогиня даже не засмеялась - захохотала в голос. И придворные опять поспешили присоединиться к ней.

– А у вас острый язык, сударь мой, - сказала Ульрика-Индигерда, переводя дыхание.
– Но по сути дела вам нечего сказать, не так ли?

– Нечего, ваша светлость.

– Тогда вам стоит знать, что у нас есть свидетельства того, что вы самозванец, - сказал старик в черном, - и самозванец очень опасный. Что вы скажете в свою защиту?

– А кто представил вам эти свидетельства?
– спокойно спросил я.
– Пьерен Сторм, который выставил меня бастардом, стремясь лишить наследства? Так по завещанию отца я его лишен. Пьерен получил то, чего хотел. Я не претендую на титул и деньги дома Стормов, пусть успокоится. Или у меня есть другие враги, о которых я должен знать?

– У вас много врагов, сэр, - заявил старик.
– Поэтому у нас возникли вопросы.

– Не пугайте молодого человека, канцлер, - вмешалась герцогиня.
– А то он еще подумает, что мы тоже настроены к нему враждебно.

– Я не смею так думать, ваше высочество, - сказал я с поклоном.
– Но с некоторыми свидетельствами против меня я бы охотно познакомился.

– Вас обвиняют в сговоре с магами-ренегатами и черной волшбе, которая выморила жителей славного города Монсальват, - произнес канцлер.

– Я не удивлен этому, сударь. И знаю, кто меня в этом обвинил - некто Абенезер Цельс. Человек, которому я спас жизнь по просьбе одного достойного человека, хотя он является вором, укравшим чужие зелья, и виновником той самой эпидемии, в которой он смеет обвинять меня. Что же до сговора с ренегатами, то скажу вам прямо - я был готов пойти на сговор с кем угодно, чтобы остановить заразу и спасти уцелевших жителей от бродячих мертвецов, которые по ночам атаковали их лагерь.

– Бродячие мертвецы, оооо!
– пропищал шут.
– Это страшнее бродячих пердунов.

– У вас есть доказательства ваших слов?
– осведомился канцлер.

– Только одно, милорд - Абенезера Цельса нет в этом зале. Думаю, этот трус не рискнул бы повторить свои наветы, глядя мне в глаза.

– Хорошо сказано, порви меня демоны!
– выдал шут.

– Помолчи, Коко, - сказала герцогиня.
– Однако, барон Сторм, до нас дошли другие слухи. Нам сообщают, что вы совершили ряд преступлений в землях барона Белзона Кадуорса. Не имея на то никакх прав, вы выдали себя за герцогского посланника. Вас обвиняют в занятиях запрещенной магией, в том, что вы напустили на земли Кадуорса демонскую стаю. Вы виновны в гибели нескольких наших подданых, а главное, духовного лица, служителя Вечных. Это очень серьезные обвинения. Можете что-либо сказать в свое оправдание?

– Я догадываюсь, кто может меня обвинять, и поэтому промолчу, ваша светлость, - ответил я.
– Не хочу компрометировать даму. Я могу подробно описать все, что случилось во владениях барона Кадуорса, но это не моя тайна, поэтому на моих устах печать молчания. Скажу лишь, что все эти обвинения - наглая ложь, с первого слова до последнего.

– Вот как? Вы не хотите свидетельствовать в свое оправдание?

– Да, ваша светлость.

– На ваше счастье - или несчастье, - здесь присутствует конюший барона Каудорса, мессир Лука Фрезон, который привез ответ барона на наш запрос о вас, - сказала герцогиня.
– Прошу вас, мессир.

Чернобородый мужчина в расшитом серебром камзоле шагнул к трону, поклонился герцогине, извлек из сумки запечатанный свиток, сломал печати и развернул его. Я почувствовал, что мне не хватает воздуха.

– "Сим свидетельствую, - читал Фрезон, - что молодой дворянин, именующий себя Сандером Стормом, сыном барона Джернона Сторма, оказал мне неоценимые услуги в приватном деле, связанном с событиями страшными и сверхъестественными, происходившими в моих владениях. Объявляю, что вышеозначенный юноша Сандер Сторм проявил себя, как в высшей степени благородный человек и воин, чем заслужил мою признательность, награду и особое расположение. Писано в десятый день месяца Зарниц и собственноручно подписью и печатями барона Белзона Кадуорса, шестнадцатого барона Орвика, скреплено."