Чьи чары сильнее

Постоянно прислушиваясь к лесу, чтобы предугадать появление жуков, Фейс обнаружил сбежавших лошадей, спокойно пасшихся, пощипывая траву неподалеку. Оседлав лошадей, дорога показалась более радужной и безопасной. Пролетали поля, леса, показались первые тракты, сначала запущенные, затем более обхоженные и объезженные. На четвёртый день пути они подъехали к трактиру с приятным названием «Пивной медвежонок». Спрыгнув с лошадей, они с удовольствием выпрямили спины, сдали животных пареньку при тактике на обслуживание, и сами отправились трапезничать.

Трактир встретил путников приглушённым освещением внутренних залов и взором мага охранника. Внутри была особая, явно создана магией, атмосфера. Было уютно, одновременно тепло и прохладно. В воздухе витали ароматы свежеприготовленной еды. Посредине трактира была сцена, на ней вдоль задника сидели музыканты, играющие неназойливую мелодию. В залах были расставлены широкие столы, рассчитанные на компанию в восемь человек. За один такой стол и уселись путники. Не успели они оглядеться, как к ним подошла девушка, настолько пышных форм, что от их лицезрения у Рихтера загорелись глаза и приподнялись кончики усов.

– Что изволите? – низким голосом спросила девушка.

– Душечка, – промурлыкал Рихтер, – что у вас сегодня в меню из самых лучших блюд?

– Прям из самых лучших? – девушка расплылась в улыбке, показав на обозрение отсутствие одного переднего зуба, – ну… это…

– Нет! Нет! Молчи, прелесть моя, – Рихтер придвинулся к краю стола, чтобы быть ближе к необъятному бюсту девушки. Гарт закатил глаза, а напарник продолжил, – неси всё что есть, мы с моим приятелем голодны, как тысячи кларыгов.

– Гы, прелесть, – протянула девушки и, покраснев до кончиков ушей, ушла на кухню, кротко оглядываясь.

Ей на смену прибежал плотный мужчина в белом фартуке и белоснежном берете.

– Господа, – начал он, быстро произнося слова, – я шеф этого заведения, Марио Дроздофф. Для начала исполнения ваших кулинарных фантазий прошу подтвердить вашу платёжеспособность.

– Милейший, а вы всех посетителей проверяете на неё? – уточнил Гарт.

– Нет, – Марио сложил руки в замок перед грудью и услужливо наклонился вперёд, – только у тех, кто заказывает лучшие блюда.

Фейс опустил на стол ладонь и продвинул её к шефу, а когда убрал руку, то на столе остался лежать золотой кругляш. Марио Дроздофф расплылся в самой широкой улыбке. Он скромно взял монету в руки и аккуратно проверил её на зуб, но сделал это так, как будто пробует величайшее лакомство на всей земле. Даже чуть присев от удовольствия, когда поверхность монеты продавилась под зубами.

– Всё будет подано в кратчайшие сроки, – растёкся шеф, – что изволите пить? Вина, пиво, более крепкие напитки?

– Тёмного эля, два кувшина, – пробасил Гарт, его живот в очередной раз предательски заурчал.

– Есть ли у вас настойка на таких, круглых…, – Фейс пытался вспомнить название плода.

– Желудях? – подсказал шеф.

–Да! Начну с настойки на желудях, а там видно будет, – сделал заказ Фейс, – и вот ещё что, Марио. Позвольте вас так называть?

– Да, – улыбнулся Марио и наклонился ещё ниже.

– Можно попросить милейшего ангела, который только что была у нашего стола, вернуться и составить нам компанию?

– Э, – протянул Марио, задумавшись, – конечно, будет сделано.

Милейший ангел прибыла с кувшином тёмного эля и кувшином настойки на желудях. Разлив напитки по бокалам, она скромно присела за край стола, улыбаясь своей очаровательной улыбкой и каждый раз краснея, от комплиментов Рихтера, залпом осушившего свой бокал с настойкой, от чего его взгляд стал ещё более масляным, а слова красноречивее.

Тем временем, на сцену вышел худенький мальчонок, он что-то прокричал, представляя номер. До ушей Гарта долетело последнее слово: «…буря». Все, кто были в зале, обернулись к сцене. Свет над столами стал приглушенным. На сцену упали несколько ярких лучей, осветившие пять танцовщиц. Увидев их, Рихтер потерял дар речи, его рука с очередным бокалом, опустилась на стол, так и не донеся выпивку до губ. Пять девушек, чьим размерам, могли позавидовать ромовые трехсотлитровые бочки на кораблях Канцлера, да и неважно чаровеев или чародеев. Наряженные в юбки из перьев кастарских павлинов, скрывающие пухлые ножки до колен, обутые в туфли на плоской подошве, закреплёнными шёлковыми лентами, с прическами с вплетёнными лилиями, и необъятными бюстами, обрамлёнными декольте, способными посрамить модниц обеих столиц, взбудоражили зал, который взревел овациями и гиками. Фейс соскочил с места, запрыгнул на скамью и громко свистнул. К нему тут же подошли сотрудники охраны и попросили сесть на место.

С обеих сторон сцены висели большие блюда, в рост человека каждое, по ободу которых навстречу друг другу задвигались по два кокосовых ореха, как только танцовщицы вышли на сцену. Поверхность каждого блюда тут же проявило изображение девушек, настолько детально, что давало возможность посетителям с дальних столиков, лучше их рассмотреть.

Заиграла мелодичная музыка, танцовщицы начали перемещаться по сцене, выстраиваясь то в линию, то расходясь по сцене, изображая руками волны. Перья павлинов плавно двигались вверх-вниз при каждом движении танцовщиц. Лучи магического света освещали кружащихся, высвечивая изящные пасы руками, то влево, то вправо. Музыка набирала темп, играя всё громче и быстрее, и в один момент девушки встали уперевшись руками в колени, спинами к залу, и в такт ритмичной музыки задвигали бёдрами и ягодицами вверх-вниз, перья кастарских павлинов завораживающе выписывали узоры вокруг пышных форм выступающих. Фейс был в восторге от танца. Он даже на время забыл о девушке, сидевшей за их столом, хотя та этого даже не заметила, она сама была увлечена действом на сцене, временами повторяя руками движения танцовщиц. Танец закончился и зал взорвался рукоплесканиями, долго не успокаивался.

Время шло к обеду, трактир наполнялся посетителями, постепенно набиваясь до отказа, за каждым столом сидели посетители по восемь человек. Только столик Рихтера и Гарта оставался в их распоряжении. За этим строго смотрела охрана заведения. Ведь не каждый день расплачиваются золотом вперёд. В трактир вошёл молодой парень с явно тяжёлой сумой через плечо. Что-то, сказав магу у входа, он дождался пока к нему вышел Марио Дроздофф. Они некоторое время разговаривали, молодой человек что-то объяснял, Марио извинялся и разводил руками в стороны. После некой заминки, парень достал что-то из сумы и вложил шефу в руку. Поведение Марио сразу изменилось, он широко улыбнулся, сложил руки замком перед грудью и пригласил пройти посетителя за собой. Всё это действо Рихтер наблюдал, с балкончика трактира, куда он отправился за названным ангелом для оказания ей помощи в припудривание носика. Когда Фейс вернулся к столу, то за ним сидел тот самый молодой человек и жадно поедал рагу из свинины. Гарт сидел напротив и смотрел на паренька, потягивая эль.

– Я, Рихтер Фейс, – произнёс расхититель хмельным тоном и протянул руку сидевшему.

– Барк, – оторвавшись от тарелки, произнёс парень и ответил на рукопожатие, предварительно вытерев ладонь об штаны.

– А это Гарт, – пошатываясь, представил друга Фейс.

– Мы уже познакомились, – произнёс спокойно Гарт. Рихтер хотел, что-то произнести, но напарник его перебил, – пусть человек поест с дороги.

Глава V.

Приказ на расследование поступил сыщику при Канцлере Агату Кри поздним вечером, по средству служебного магического сообщения, от самого Канцлера Мак’Вея. Поручение было важным, тревожным и на первый взгляд не укладывающимся в голове. Ему было предписано отправиться по ряду городов и выведать следы, причины, и в лучшем случае найти виновных в убийствах мэрлов, при этом, все тонкости дел он должен был выявить самостоятельно, непосредственно на местах, во избежание предвзятого отношения.

Поручение польстило и огорчило Кри, польстило, что ему вручили ответственную задачу, а огорчило, что ему опять разъезжать по всем землям чаровеев и заниматься оперативной работой. Агат любил работать, он выходил на неё даже в субботу, но годы брали своё, в тридцать восемь уже не хотелось использовать навыки следственно-розыскной магической деятельности, а хотелось обучать и учить молодых чаровеев, передавать знания, накопленные за двадцать два года следственной работы. Да, да, именно двадцать два. Опыта, как говориться, было дилижанс и маленькая тележка, а Канцлер всё не переводил его на должность при факультете криминалистики.