Чингисхан. История завоевателя Мира

И у Джувейни, и у его брата Шамс ад-Дина, который совмещал должности Великого везира и сахиб-дивана, имелись враги, и за время их долгой службы было предпринято несколько попыток добиться их падения. Однако эти интриги не причиняли братьям практически никакого вреда до самых последних лет правления Абаки, когда некоему Маджду аль-Мульку, бывшему протеже самих Джувейни, удалось войти в доверие сначала к Аргуну, сыну Абаки, а потом и к самому Абаке и выдвинуть против Шамс ад-Дина традиционные обвинения в том, что он состоит в союзе со злейшими врагами монголов — мамлюками, султанами Египта, и — присвоил значительные суммы денег из казны. Шамс ад-Дину удалось развеять подозрения ильхана, и, видя его неуязвимость, Маджд аль-Мульк направил свои усилия против его брата. Он убедил Абаку в том, что Джувейни за годы своего правления в Багдаде присвоил огромную сумму — в два с половиной миллиона динаров — и что деньги были спрятаны в его доме.

В октябре 1281 г. Абака отправился на охоту в верхнюю Месопотамию, намереваясь оттуда проследовать в свою зимнюю ставку, находившуюся неподалеку от Багдада, и Джувейни был послан вперед, чтобы позаботиться о размещении и продовольствии. Не успел он скрыться из виду, как Маджд аль-Мульк повторил старые обвинения, и ильхан немедленно отправил нескольких своих эмиров вслед за Джувейни, чтобы разобраться в этом деле. Они нагнали его возле Такрита и передали приказ Абаки. «Я понял, — писал Джувейни, — что дело было серьезно, что предвзятые утверждения этих людей оставили глубокий след в душе короля и требование показать им эти "остатки" было всего лишь предлогом для того, чтобы получить деньги, которые они намеревались у меня забрать и которыми, как они напрасно думали, были набиты чаны для воды в моем доме. Если быть кратким, я отправился с уполномоченными из Такрита в Багдад, где отдал им все, что находилось в моем доме: сокровища, золото и серебро, драгоценные камни и посуду, ткани — одним словом, все, что я имел, получил в наследство или приобрел» [5] . После этого он написал заявление, что если теперь будет найден хоть единый принадлежащий ему дирхам, пусть его признают виновным и накажут.

5

Английский перевод Э. Г. Брауни (E. G. Browne). См. английское введение к тексту Казвини, XXXIX-XL.

Узнав об этом несчастье, его брат Шамс ад-Дин, который находился при ильхане, тут же поспешил в Багдад, собрал в своем доме и в домах своих детей всю серебряную и золотую посуду, которую нашел, одолжил, какие только смог, ценные вещи у влиятельных людей и все это добро передал Абаке, в то время уже приближавшемуся к Багдаду, в надежде умиротворить его. Однако это не помогло. Джувейни находился под стражей в своем доме, а монгольские чиновники искали деньги, которые он предположительно спрятал, истязая его слуг и раскапывая могилы его детей и родственников. Не найдя ничего, они заключили его в тюрьму в Каср-Мусанне, а сами отправились с докладом к Абаке. Однако некоторые монгольские принцы и принцессы, включая любимую жену Абаки, вступились за Джувейни, и 17 декабря 1281 г. им наконец удалось добиться его освобождения. —

После того как эта попытка оказалась неудачной, по навету Маджд аль-Мулька Джувейни был обвинен в переписке с египетскими мамлюками и в марте 1282 г. он отправился из Багдада в Хамадан в сопровождении уполномоченных ильхана, чтобы ответить на эти обвинения в присутствии Маджд аль-Мулька. Первого апреля путешественники, только что преодолевшие перевал Асадабад возле Хамадана, были встречены придворными ильхана, сообщившими им добрые вести о том, что ильхан, наконец убедившись в его невиновности, вернул Джувейни свое расположение и освободил из заключения его приближенных. Однако, достигнув Хамадана, Джувейни узнал, что Абака только что умер, и в изменившихся обстоятельствах было решено взять его под стражу. Это заключение, впрочем, не продлилось долго, поскольку вскоре пришло известие о том, что трон унаследовал брат Абаки Текудер, принявший ислам и известный также под мусульманским именем Ахмед (Акомад-Солдан у Марко Поло), и что первым делом он приказал освободить Джувейни.

Новый правитель в то время находился в Армении, и Джувейни отправился к нему и впоследствии сопровождал его на курилтай, который был проведен на пастбищах Алатака к северо-востоку от оз. Ван, у истоков Восточного Евфрата. Здесь были назначены новые правители провинций, и Джувейни вновь получил свою старую должность правителя Багдада. Текудеру стало известно о деятельности Маджда аль-Мулька и его сообщников, и он приказал провести расследование. Маджд аль-Мульк был признан виновным и приговорен к смерти, но до того как приговор привели в исполнение, он был схвачен и убит группой мусульман и монголов, которые «набросились на него, раня друг друга в своем стремлении добраться до него, разрезали и разорвали его на части и даже поджарили и съели куски его плоти».

Этим рассказом о собственном триумфе и о крушении планов своего врага Джувейни завершает второй из двух своих трактатов, описывающих интриги, которые плелись против него и против его брата. Однако его собственный конец также уже был близок

Между новым правителем и его племянником Аргуном существовала неприкрытая вражда, и поскольку Джувейни занимали высокое положение при его дяде, а также потому, что Аргун верил широко распространенным слухам о том, что Шамс ад-Дин отравил его отца Абаку, он был полон решимости покончить с ними. Отправившись в Багдад, он выдвинул — против Джувейни старые обвинения в растрате и начал арестовывать и подвергать пыткам его доверенных людей. Один из этих людей незадолго перед тем умер, и Аргун приказал откопать его тело и бросить на проезжей дороге. После известия о таком варварстве у Джувейни, согласно одному сообщению, случился приступ сильной головной боли, от которого он вскоре умер. Однако согласно Дахаби, его смерть была вызвана падением с лошади. Какова ни была причина, он умер в Мугане или Арране 5 марта 1283 г., в возрасте примерно пятидесяти семи лет, и был похоронен в Тебризе. В следующем году Аргун, свергнув с престола своего дядю, занял его место на троне. Он приказал казнить Шамс ад-Дина и четверых его сыновей, и вскоре весь род Джувейни был истреблен.

II. ЕГО РАБОТА

«История Завоевателя Мира» была начата в Каракоруме в 1252 или 1253 г., и в 1260 г. Джувейни, незадолго до этого назначенный правителем Багдада, все еще продолжал работать над ней. В том же году или вскоре после этого он, должно быть, отказался от намерения продолжить свою историю, поскольку в ней нет никаких указаний на события, случившиеся после этой даты. Относительно условий, в которых Джувейни написал большую часть своей работы, у нас имеется его собственное свидетельство. Описывая завоевание монголами Хорасана, он говорит следующее:

И если бы нашелся тогда человек, свободный от забот, который мог бы посвятить всю свою жизнь исследованию и изучению, а все свое внимание — записи событий, то и он не смог бы уделить достаточно времени описанию одного-единственного края. Насколько же меньше возможностей у автора этих строк, который, несмотря на свою склонность к этому, не имеет ни одной свободной минуты для занятий, разве что в долгом путешествии улучит час-другой, когда караван остановится на привал, чтобы записать эти истории! (I, 118; I, 152).

Эти условия сказались на его труде. Даты порой пропущены или указаны неправильно, и автор время от времени противоречит самому себе. Такие ошибки вполне объяснимы в неотредактированной работе, тем более в работе, которая, судя по всему, не была закончена.

В одном из ранних списков (B) имеется пропуск, равный семи или восьми строкам печатного текста, в главе, — посвященной Аргуну (II, 262), и гораздо больший пропуск — более страницы — в конце главы, посвященной министрам Мункэ (III, 89). Эти пропуски, по предположению Казвини, возможно, были оставлены автором для дальнейших дополнений, которые так и не были сделаны. Автор, кроме того, ссылается на несуществующие главы: о взятии Герата (I, 118) в первом томе и по крайней мере на пять глав в третьем томе: о Чинкае, «протонотариусе» Карпини (III, 59), Эльчигитае, монгольском военачальнике, отправившем посольство к Луи IX (III, 62), и по одной главе о каждой миссии к Мункэ (III, 82) [6] . Совершенно очевидно, что не окончен и сам третий том. В соответствии с первоначальной структурой работы третий том был вторым. Такое деление сохранилось по крайней мере в трех списках, основой одного из которых (E) стал список, сделанный при жизни автора. В пользу такого деления свидетельствует утверждение самого Джувейни во введении к третьему тому, где, говоря о содержании «предыдущего тома», он перечисляет события, описанные в первом и втором томах текста; эта же структура прослеживается как в большинстве списков, так и в печатном издании. При таком делении текста второй том оказался гораздо меньше первого. Однако они были бы равными по объему, если бы пять глав, о которых было сказано выше, были действительно написаны и если бы Джувейни, как логично было бы предположить, закончил свою работу описанием кульминации похода Хулагу на запад, которой стало взятие Багдада и уничтожение халифата Абиссидов — событие, которое сам Джувейни пережил примерно на двадцать семь лет. Вероятно, как предположил Казвини, «исполнение обязанностей правителя Багдада... не оставляло ему свободного времени для продолжения его великого исторического труда» [7] .

6

В переводе три тома персидского текста называются частями, чтобы не путать их с двумя томами, на которые разделен сам перевод. Римские числительные, набранные строчными буквами i и ii, обозначают тома перевода.

7

См. английское предисловие к первому тому текста Казвини (lxiii-lxiv).

Его работа, по словам Бартольда, «до сих пор не оценена по достоинству» [8] , и на Западе, по крайней мере, он остается в тени писавшего позднее Рашид ад-Дина, значительная часть работы которого — «обширной исторической энциклопедии, подобной которой в Средние века не было ни у одного народа ни в Азии, ни в Европе» [9] , — уже давно была доступна в переводах на европейские языки. Рашид ад-Дин мог пользоваться монгольскими источниками, недоступными Джувейни; его описание ранних лет жизни Чингисхана бесконечно полнее и подробнее, чем у историка, жившего несколько раньше. С другой стороны, Джувейни был ближе к описываемым им событиям, и многое в его рассказе о нашествии, скорее всего, — основывалось на сообщениях очевидцев. В описании истории Персии между вторжением и походом Хулагу он мог опираться на воспоминания как своего отца, так и на свои собственные; и, наконец, он и сам, как мы видели, стал участником описываемых им событий. Примечательно, что Рашид ад-Дин, рассматривая историю того периода, обычно ограничивается почти дословным пересказом того, что было написано его предшественником. У Джувейни было еще одно преимущество: он дважды посетил Восточную Азию. Большинство сведений о турках и монголах, вероятно, было собрано им при дворах монгольских принцев и во время его поездок туда; и в точности приведенной им информации можно убедиться, сравнив ее не только с сочинениями Рашид ад-Дина, но и с работами таких западных путешественников, как Карпини, Рубрук и Марко Поло, а также с китайскими и собственно монгольскими источниками.

8

Barthold, Turkestan down to the Mongol Invasion, 40.

9

Ibidem, 46.

«История Завоевателя Мира» сразу же стала авторитетным источником по истории монгольского вторжения и в этом качестве широко использовалась как современными автору, так и более поздними арабскими и персидскими историками. Благодаря переводу на латинский язык сочинений Баргебреуса, выполненному Пококом (Pococke, Oxford, 1663), некоторые части работы Джувейни, хотя и из вторых рук, стали доступны и западным ученым. Однако его работа была мало известна в Европе вплоть до XIX в., когда появилось сочинение д’Оссона «История монголов от Чингисхана до Тимур-бея, или Тамерлана» (d’Ohsson, Histoire des Mongols depuis Tchinguis-Khan jusqu’a Timour ou Tamerlan, 1st edition 1824, 2nd edition 1834-1835), до сих пор остающееся лучшим и наиболее интересным описанием всего монгольского периода. К несчастью, д’Оссон был вынужден работать с весьма посредственным списком, единственным, имевшимся тогда в Королевской библиотеке (Bibliotheque Royale, в настоящее время Bibliotheque Nationale). Впоследствии она приобрела превосходные манускрипты, которые легли в основу издания Казвини. Бартольд стал единственным историком после д’Оссона, использовавшим оригинальный текст Джувейни в своем «Туркестане», но поскольку его интересовали лишь события, кульминацией которых стало непосредственно вторжение, он не затрагивает историю империи при потомках Чингисхана. При подготовке английского издания своей работы он имел возможность использовать первые два тома монументального издания персидского текста, осуществленного — Казвини; но до появления третьего тома в 1937 г. полный текст работы Джувейни был недоступен даже ориенталистам. Сегодня, с появлением английского перевода, она представлена более широкой читательской аудитории.