Чингисхан. Пядь земли

— Да ничего, — махнул рукой сидящий на бревне Иоанн Феомах. — Я виноват в их гибели больше всех.

— У Вегеция в «Эпитоме военного дела» написано, что легионеры сейчас идут в бой без панцирей и шлемов, но мы видели, что у них есть шлемы и кольчуги, что означает, что раньше брони их были лучше, — сказал Эйрих, решивший увести беседу с небезопасной тропы взаимных упрёков и обид. — У принцепса Октавиана Августа я читал, что он позаботился о своих верных легионах, принудив всех римских бронных мастеров делать латные панцири, дабы оснастить ими каждого легионера и преторианца.

— Преторианцы — это кто? — поинтересовался Хумул.

— Это тема для отдельного рассказа, — усмехнулся Эйрих.

— И что, легионеры прямо неуязвимые были? — с недоверием спросил Ниман Наус.

— Говорят, что их броню не могли пробить ничем, — пожал плечами Эйрих. — Но даже такие легионы, с воинами в латных панцирях, разбили германцы в Тевтобургском лесу. Поэтому главный урок, который мы должны усвоить: превосходство в качестве и количестве воинов не даёт тебе абсолютного преимущество и если у тебя задница вместо головы, то ты погубишь всех своих воинов и себя.

— Как римляне в том ущелье, — нашёл аналогию Хумул. — Они были сильнее и в большем количестве, но мы их победили.

— Потому что Эйрих перехитрил их командира, — констатировал Ниман Наус, а затем посмотрел на мальчика. — Теперь я верю, что от твоих книжек есть толк. Эх, жаль, что мне уже поздно учиться читать...

В прошлой жизни Темучжин тоже так считал. Если бы он не был убеждён в этой глупости, то, быть может, успел бы достичь куда большего.

— Зря ты так, — покачал головой Эйрих. — Учиться не поздно никогда. И уж поверь мне: чем больше ты не узнаешь, тем хуже потом будет тебе же. Всегда надо узнавать новое, особенно, когда речь идёт о твоих врагах — этому учат римляне.

— Это чему они научились? — недоуменно спросил Хумул. — Как лучше жрать фаршированных белок?

— Они всегда учились у своих врагов, — вздохнул Эйрих. — Германцы использовали топоры, не видящие особой преграды в кольчуге, ранее позаимствованной римлянами у галлов — римляне делают латный панцирь. Даки используют отрубающие руки косы — римляне делают наручи из стальных колец. Встретившись с парфянами, римляне переняли у них тяжёлую конницу, закованную в броню. Проблему лучников они решить не могли, потому что в легионе им не нашлось подходящего места, из-за чего они придумали плюмбаты, позволяющие быстро проредить строй атакующей конницы или не покрытой бронёй пехоты.

— А мы учимся? — спросил Ниман.

— Пока что нет, — вздохнул Эйрих. — Я слышал слова стариков, слышавших слова своих стариков: готы сейчас воюют так, как воевали при рейксе Остроготе. Это нужно изменить. И мы это изменим.

— Как? — спросил Ниман.

— Нужно перенимать воинские умения древних, — ответил на это Эйрих. — Нынешние римские легионы — блеклая тень тех, что были при принципсе Октавиане Августе. Вегеций, в своей книге, пишет о том, какими были древние легионы и как именно это было достигнуто. Если мы сможем создать что-то подобное из готского воинства — мы станем непобедимыми. Это потребует много денег, затратит много наших сил, но цель оправдывает любые средства. Выстоим и выстроим — мир будет у наших ног.

— Как всегда у Эйриха — нужны деньги, — разочарованно вздохнул Хумул. — Если бы можно было просто достать много денег, мы бы и здесь неплохо устроились. Когда есть много денег, везде хорошо.

— Деньги сами по себе ничего не значат, — произнёс Эйрих. — Важнее то, что на них можно купить.

— Так в чём была сила древних легионов? — заинтересованно спросил Ниман. — В неуязвимой броне? Может, в числе воинов?

— Расскажу после того, как закончим с налётчиками асдингов, — улыбнулся Эйрих. — Уже достаточно стемнело. Хумул, отправь гонцов к Аравигу, скажи, чтобы начинали. Всем проверить снаряжение и строиться!

/27 июля 408 года нашей эры, земли римлян, на южном берегу реки Донав/

— Чувствуешь запах? — обеспокоенно спросил Муритта у своего телохранителя, Обада.

— Дымом воняет, — принюхался телохранитель. — Не к добру это...

Выйдя из шатра, Муритта огляделся.

Вокруг непроглядная ночь, небо закрыто облаками, моросит мелкий дождик, грозящий перерасти в ливень. В воздухе пахнет свежестью и грозой. Мелкие капли воды падали на лицо смотрящего в небо вождя. Вспыхивает молния, а затем раздаётся раскат грома. Вспышка позволила увидеть, что воздух вокруг заволочен туманом. Нет, не туманом, а дымом. Весь лагерь в дыму и во тьме.

— Что-то горит в лесу, — Муритта непроизвольно схватился за меч.

— Может, молния подожгла? — предположил Обад. — Такое бывает.

— Не вижу зарева пожара, — покачал головой вождь. — Это римляне что-то задумали... Я так и знал, что не могло быть просто!!! К оружию! Сотники, строить воинов в центре лагеря!

Поднялась суета в темноте. Вспышки молний позволяли видеть бегающих туда-сюда людей, а также очертания походных шатров.

— Доставайте факелы!!! — громогласно скомандовал Муритта. — Я хочу, чтобы весь лагерь был освещён как днём!!! Где дозоры?!

— Отсырел, сукин... — зачиркал кресалом по кремню один из воинов.

— Жаровня в шатре, тупица! — крикнул ему начавший злиться вождь. — Быстрее!

Факелы загорались в десятках рук, мокрый мрак рассеивался по всему лагерю, что придавало Муритте уверенности. Правда, всё в едком дыму, поэтому видно недалеко.

А затем из темноты начали прилетать одиночные стрелы.

Вот воин из ближников, только что поджигавший факел в жаровне, поймал стрелу в грудь. Кольчуга выдержала попадание, но воин уронил факел.

— В укрытия! — распорядился Муритта.

Он никому бы не признался, что не готов к такому. Ночью он никогда не воевал, предпочитая лить кровь при свете дня. Отец предупреждал его, что бывают враги, использующие всё, что даёт природа: местность, погоду, даже смену дня и ночи, но Муритта, как-то пробовавший тренировать своё воинство ночью, потерпел сокрушительное поражение как учитель и полководец. И сегодня это слабое место может послужить причиной его погибели, потому что видно было, что римский командир, явно, знает, что делает.

Стрелы прилетали нечасто, но всегда в носителей факелов. Муритта понял, что из-за дыма враг тоже не видит происходящего в лагере, поэтому стреляет по свету. И стрельба эта была результативной — ранено уже трое.

— Кха-кха! Вождь! — подбежал к нему кашляющий от дыма Армогас. — Что будем делать?!

— Занимаем оборону! — выкрикнул вождь. — Строиться в центре лагеря! Стена щитов!

Стрелы продолжали прилетать, поражая воинов с факелами. Ущерба от этого мало, потому что вождь быстро понял, что стреляет либо один, либо двое лучников, судя по частоте прилёта стрел.