Чингисхан. Пядь земли

Впрочем, это не слишком-то и заботило Эйриха, потому что в рыбной ловле он нашёл для себя время и место для размышлений. Вот так сидишь в тишине, размышляешь о великом, а все думают, что ты занят делом, потому что у тебя в руках удочка.

Но в его голову возвращалась мысль-сожаление о луке Улдина. Увы, но лук был безнадёжно сломан. По обломкам было видно, что это по-настоящему мастерская работа, наверное, способная точно метать стрелы на три сотни шагов или дальше, но теперь этого не узнать. Второго такого лука у гуннов в обозе не было, а остальные были не сильно лучше того, что у Эйриха сейчас. Мир полон разочарования и утрат.

— Я присоединюсь? — раздался голос за спиной.

— Тихо говори, — потребовал Эйрих. — Рыбу распугаешь.

Это оказался Иоанн Феомах, ныне уважаемый человек среди готов, потому что дружит с Зевтой и терпим Эйрихом, что значит многое.

— Садись, — разрешил Эйрих. — Удочка есть?

— Есть, — кивнул Иоанн.

Крючок с наживкой тихо нырнул в спокойную реку, оставив болтаться на поверхности лишь пробковый поплавок, украшенный красной шёлковой лентой.

«Простые вещи гениальны в своей простоте», — подумал Эйрих. — «Теперь я понимаю тебя, Марцеллин: Простота — это признак истины». (3)

В прошлой жизни он всегда считал, что главное — не усложнять. Надёжно работают только простые вещи, а всё сложное рушится, рано или поздно. Весь быт кочевников прост и скромен, но именно кочевники способны сокрушать даже самые могущественные державы землепашцев. Китайцы, со своим хвалёным дворцовым протоколом — где они? Мавераннахр, со сложной структурой хорезмшахского двора — где он? Они пали под копытами монгольских коней.

Но в законах римлян Эйрих увидел знакомую простоту. Они кажутся сложными, но только если не разбираться внимательно. Когда разберёшься, они откроют тебе свою простоту и ты поймёшь, что ничего сложного в них нет. К этому Темучжин стремился всю свою жизнь, затеял создание своей Ясы — он создал её, гордился ею, но теперь отчётливо осознавал, что она несовершенна. Римские законы тоже не совершенны, но они к этому стремятся.

«Как народ, породивший такие великолепные законы, мог превратиться в такое?» — Эйрих невольно бросил взгляд на Феомаха.

Они сидели молча, Эйрих думал о своём, а Феомах о своём. Тут у Эйриха заклевало, он подсёк и вытащил на берег хорошего сазана.

— Поздравляю, — улыбнулся Иоанн.

Освободив рыбу от крючка, Эйрих швырнул её в небольшой залитый водой котлован, вырытый специально для хранения улова. Он мог сидеть тут часами, поэтому смысл в строительстве был — так рыба дольше будет свежей.

— Я хотел поговорить по поводу Сената, — начал завязывать разговор Феомах.

Эйрих же нанизал червяка на крючок и снова закинул удочку в реку.

— Что тебе за дело до Сената? — поинтересовался Эйрих.

— Слышал я, что у вас проблемы с беспорядками на заседаниях, — произнёс римлянин. — У меня есть одно решение.

— Я готов тебя выслушать, — кивнул Эйрих.

— А что если штрафовать всех, кто дерётся? — спросил Иоанн, улыбнувшись.

— Это как? — не понял его Эйрих.

— Налагать денежное взыскание за драки во время заседаний, — пояснил римлянин. — Если сенаторы не берегут лица, то надо бить по их кошелям. Деньги терять не любит никто, поэтому многие крепко задумаются, прежде чем готовить кулаки и лезть в драку.

Его слова заставили Эйриха задуматься. В таком направлении он даже не думал. Он размышлял лишь в ключе «вопреки основополагающим законам ввести стражу в зал заседаний» или «огородить фракции деревянными решётками», но ещё не пришёл к такому простому и действенному решению.

«Римляне — они ведь даже думают иначе, чем мы», — мысленно восхитился Эйрих. — «Это не значит, что они умнее. Просто они дольше живут в своём обществе».

Иоанн Феомах улыбался, глядя на Эйриха.

— Что-то в этом есть, — произнёс мальчик. — Мне как раз нужно внести предложение по устранению драк в Сенате. Благодарю тебя, Иоанн, ты помог мне.

— Всегда рад помочь, — изобразил поклон римлянин, после чего схватился за удочку. — Ох, клюёт!

/1 июня 408 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

В зале собраний было тихо. Сотни сенаторов сидели и слушали, как мальчик десяти лет, избранный голосованием всех окрестных сёл, считал камушки. Щёлк, шурх — голос засчитан. Щёлк, шурх — голос засчитан. Щёлк, шурх — голос засчитан.

Эйрих ликовал в душе, потому что он сумел довести сенатусконсульт до этапа формулирования решения и голосования по решению.

Урегулирование проблемы драк в Сенате прошло блестяще — после принятия системы штрафов и назначения взыскателей, случилось следующее заседание Сената, в ходе которого завязалась драка. Обсуждался вопрос раздела земли между деревнями, поэтому потасовка была попросту неизбежна.

Схватку начали члены Чёрной фракции, напав на Зелёную фракцию. Эйрих наблюдал за всем этим с загадочной улыбкой. Никто ничего не понял, но так вышло даже лучше...

После заседания, прекращённого ввиду беспорядка, Эйрих взял с собой ликторов, то есть воинов постоянного гарнизона, временно наделённых функциями ликторов, после чего прошёлся по домам участников драки. Действуя в рамках принятого недавно закона «О порядке заседаний Сената», о чём неустанно твердили ликторы, он лично изымал ценности и деньги на сумму штрафа. Сенаторы кричали и возмущались, но Эйрих не ленился растолковывать свои действия и объяснять, почему именно он сейчас буквально вынужден изымать у сенаторов ценности и деньги в пользу казны — таков закон.

Следующее заседание проходило чинно и благородно. Сенаторы противоборствующих фракций хмуро смотрели друг на друга, перебрасываясь замысловатыми матерными конструкциями и скверными проклятьями, но не смея больше нападать друг на друга. Даже бросание табул каралось законом, это усвоили все.

Эйрих жалел только об одном — не предусмотрел в законе штрафа за сквернословие и оскорбление других сенаторов. Но возможность упущена, потому что второй такой закон сенаторы ни за что не пропустят. Старики не знакомы со многими вещами, обыденными у римлян, но их нельзя назвать глупцами, неспособными учиться на собственных ошибках. Поэтому ругань Сенат покинет ещё нескоро.

Благо, это не сильно-то мешает процессу принятия новых законов, а заодно ещё и обогащает Эйриху запас отборных ругательств — кто, как не старики, знает больше всех самых изысканных ругательств? Везде можно чему-то научиться, поэтому Эйрих возможностью не пренебрегал.

— Это тебе Феомах подсказал, да? — тихо спросил у него Зевта.

— Он, — не стал скрывать Эйрих.

— Я же говорил, что этот римлянин будет полезен? — усмехнулся отец.

— Ты прав, в чём-то он оказался полезным, — согласился Эйрих. — Но это не значит, что ему нужно начинать доверять. Он всё ещё римлянин, причём худший из всех римлян — дворцовый.