Чингисхан. Пядь земли
Шрифт:
— Как-нибудь в другой раз, — произнёс Эйрих. — Каков настрой твоих людей?
— Не очень рады, но готовы, — вздохнул Русс. — Но завтра я ободрю их тем, что не придётся несколько месяцев топтать дорогу.
Фрахт кораблей, как оказалось, дорогое занятие, но Эйриху хотелось поскорее вернуться домой, а ещё у него есть деньги. Ещё очень повезло, что они не задержались тут до зимы — зимой никто, кроме рыбаков, в море не выходит. Да и посуху зимой путешествовать мало радости и много проблем.
Был ещё вариант идти по Дунаю, формально он судоходен, но беда в том, что никто не соглашался идти таким количеством кораблей по такой реке — северный берег полностью под контролем варваров, на южном берегу есть лишь следовые признаки
«Увы, по Дунаю нам ходить не суждено», — подумал Эйрих. — «Не очень-то и хотелось».
— За претора Эйриха! — провозгласил старший дружинник Аравиг, всё ещё крепко стоящий на ногах, в отличие от своего младшего брата.
Отгер валялся лицом в блюде с жареной рыбой, мерно похрапывая.
— За претора Эйриха, славного вождя! — поддержали тост остальные дружинники.
Римляне тоже выпили, хоть и не поняли слов.
Продолжался пир до глубокой ночи, пока не кончилось вино в подвалах арендованных стабул. В городе давненько не было столь масштабных мероприятий, поэтому владельцы винных лавок оказались не готовы.
Альвомир, сидевший через два места справа, с вселенской грустью смотрел на недоеденный свиной окорок. Рот гиганта был измазан жиром, он тяжело дышал и искренне страдал: судя по тому, как выпирало его брюхо под кольчугой, он объелся и даже чуть-чуть сверх того, но принципиальная позиция безответного воздыхателя еды не позволяла ему просто так прекратить есть проперченную свинину и отправиться на боковую.
— Идём, Альвомир, пора спать, — позвал Эйрих гиганта.
— Да, деда.
В ближайшие дни они покинут Константинополь и вернутся на земли племени.
«Интересно, как там Сенат и отец?» — подумал Эйрих, покидая форум Константина.
Примечания:
1 — О воинских званиях — Примипил (Primus Pilus) — высшее центурионское звание, таких ставили командовать первой сдвоенной центурией. Если натягивать сову на глобус, то в нашей современности это что-то вроде подполковника. Иногда их ставили командовать не только первой центурией, а целыми когортами. Центурион (Centurio) — категория (в которую входит также и примипил) командиров в легионе, в рамках которой мог развивать карьеру обычный легионер, преодолевший барьер принципалов, о которых чуть ниже. Важность определяется номером когорты, в которой служит конкретный центурион. Из современности аналог подобрать сложно, но все виды центурионов попадают в интервал от лейтенанта до подполковника. Опцион (Optio) — помощник и зам центуриона, что-то вроде современного старшего сержанта или мамлея. Тессерарий (Tesserarius) — это ответственный за караульную службу и пароли, подчиняющийся центуриону. Типа вечный начальник караула и перманентный разводящий. Декан (Decanus) — что-то вроде современного комотда, функционал примерно тот же. В этом списке нет ни одного звания, на которое обычно назначают их благородий всадников, патрициев и сенаторов, потому что эта золотая молодёжь начинает сразу с трибуна.
2 — Юртчи — они действительно выполняли функцию генерального штаба, отвечающего за планирование военных кампаний, а также материально-техническое оснащение войск. Позже они мутировали в придворных сановников, больше времени уделявших выбору лучших стоянок для ханских дворов, но во времена Чингисхана это был полноценный генштаб, которому во многом обязаны успехом все его войны против могущественных соседей. Никто в степи, до него, так тщательно не планировал военные кампании, не прорабатывал все возможные варианты неудач и успехов, а также не думал о том, что будут есть воины, если кампания будет продвигаться не по плану. Когда всё это деградировало до базового уровня, Монгольская империя начала сыпаться и дошла до закономерного исхода, единственного и потому так часто повторяемого всеми
империями в истории.Глава шестнадцатая. Дорога домой
/8 ноября 408 года нашей эры, г. Константинополь/
Странный знакомец с Халкопратии, Агафон, прибыл через два дня, причём визит его был осуществлён без каких-либо предупреждений, он просто пришёл к палатам Эйриха. Вероятно, этот «изучающий суть вещей» тоже живёт в гостевых палатах Большого императорского дворца и свободно по нему перемещается. Это значило, что секрет «громового камня» действительно касается тайн империи.
— Вот здесь тридцать шесть унций громового камня, — сказал Агафон, поставив на стол деревянную шкатулку. — Мы договорились по шесть унций серебра за одну унцию громового камня, если я правильно помню.
— Договорились, — кивнул Эйрих.
Он вытащил из-под стола тяжёлый ящик со сбережениями, после чего начал отсчитывать и взвешивать на весах монеты.
— Десять мин серебра золотом, можешь перепроверить, — подвинул Эйрих монеты к Агафону. — И девять унций серебром.
— С тобой приятно иметь дело, — усмехнулся философ. — Следующая поставка будет только через полгода, как только прибудут купцы с юга.
Эйрих, через Феомаха и Лигариана, узнал всю подноготную этого так называемого «громового камня». Оказалось, что единственным его источником является Индия, где, как говорят слухи, его тоже мало, но достаточно, чтобы продавать в другие страны.
Пришлось купить дорогостоящий трактат «Узоры» авторства Секста Юлия Африкана, доступный в императорской библиотеке, причём в списке, где были лишь обрывочные сведения о применении громового камня. Горячо заинтересованный Эйрих узнал оттуда, что громовой камень входит в состав некоего «мидийского водного огня», куда входят сера, чистая зола, горная соль, пирит и иудейская смола. Этот «водный огонь» использовали в войне, чтобы поджигать вражеские корабли. Не совсем то, что нужно Эйриху, но тоже полезные сведения.
Также удалось узнать, из труда египетского жреца Манефона, именуемого «О природе», что громовой камень неплохо взрывается, если быть недостаточно осторожным и допустить его поджиг.
Из «Узоров», Эйрих выяснил, как именно мидийцы применяли свой «водный огонь» — они помещали смесь в тонкостенные глиняные горшочки, поджигали их и метали во вражеские корабли, а пламя от них продолжало гореть даже на воде, поэтому корабли уничтожались надёжнейшим образом.
Эйрих посчитал, что его идея применения иудейской смолы намного надёжнее и эффективнее, потому что на море он воевать не планировал, но, тем не менее, можно было что-то придумать с поджиганием городов...
Покупка баснословно дорогого громового камня же была обусловлена необходимостью экспериментов. Возможно, что он придаст неких новых свойств иудейской смоле и позволит полностью раскрыть её сокрушительный потенциал, но это выяснять он будет уже дома, в спокойной обстановке.
— Может, тебя заинтересует горная соль? — спросил довольный Агафон.
— Едва ли, — покачал головой Эйрих. — Значит, ты хочешь сказать, что вы уже давно производите «мидийский водный огонь»?
— Я ничего не хочу сказать, — усмехнулся грек. — И нет, «мидийский водный огонь» у нас считается наследием старины. Выходит, что ты следуешь старому рецепту?
— У меня свой рецепт, — произнёс Эйрих. — Но было бы интересно узнать, чего добились вы.
— Не в моей власти раскрывать подобные тайны... — развёл руками Агафон. — Скажу лишь, что если твой рецепт подобен мидийскому, то ты напрасно разбазариваешь громовой камень. Есть, скажем так, лучшие способы его применения в рецепте.
— Понимаю, — вздохнул Эйрих. — Что ж. Был рад увидеться и заключить выгодную сделку.
— Взаимно, — поклонился Агафон. — Слышал я, что ты скоро покидаешь город?