Чингисхан. Сотрясая вселенную

Комит Иоанн Феомах торчал в этой варварской деревне уже восемь дней. Вождь Брета оказался достаточно наивным, чтобы купиться на дары и посулы.

Пришлось ограбить собственную виллу, собрать всё золото и ценности, а также забрать все бочки дорогого вина, заложенные ещё его прадедом, чтобы приехать к готам с щедрыми дарами.

Дорогу до этой деревни, где живёт довольно успешный готский вождь, но, самое главное, далеко не самый успешный, подсказали готские мирные селяне, обитающие на границе Паннонии. О Брете ходят разные слухи, дескать, он уважаем в среде вождей, но всё равно не самый важный из них.

Иоанну нужен был именно такой. Такой, чтобы его впечатлили щедрые дары, а ещё такой, чтобы мог собрать у себя в деревне всех окрестных вождей с дружинами.

Да, обещанное замирение с императором прозвучало бы слишком наивно, если говорить о таком в Константинополе, но варвары — это варвары. Брета принял всё за чистую монету, что было подкреплено личным даром от Иоанна — он подарил вождю недешёвую такую спату, купленную у мастера-кузнеца Алексея, что держит мастерскую на Воловьем форуме Константинополя. Меч был общей длиной в один градус (3), с рукоятью в полтора пальма, с навершием в виде позолоченной головы орла. Таких мечей у него двадцать штук — пришлось продать загородный домик в районе Филопатеона, совершенно без прибыли, за ту же сумму, за которую когда-то покупал, но это даже повезло, учитывая срочность...

Можно было занять у иудеев, но связываться с займами у неверных — это низко и позорно. Тем более, что успешное выполнение задания окупит всё сторицей. Император не сможет игнорировать тот факт, что Иоанн выполнит важнейшую миссию и спасёт страдающих под налётами варваров жителей Далмации и вообще всех окрестных провинций. Возможно, с синекурой, то есть слежением за императорской конюшней, будет покончено и ему, наконец-то, доверят более высокий и важный пост...

Никто из варваров не заподозрил вообще ничего. Разве что тот странный малец...

«Эйрих — вроде бы, так его зовут?» — припомнил Иоанн, активно дрыгающий тазом.

Сейчас комит находится в доме одной женщины, Ильды. Она овдовела несколько лет назад, как сообщил Герих, гот на службе в палатинской ауксилии. Муж её либо погиб в лесу, либо сбежал, но это и неважно. За один фоллис она отдалась ему, выпроводив из дома своего сына.

Несколько минут спустя, закончив с Ильдой, Иоанн поправил одежду и вышел из дома вдовы.

Его слегка беспокоил этот малец — Эйрих. Судя по его глазам, он понимает гораздо больше, чем остальные. Это странно, почти невозможно, но Иоанну показалось, что хорошо владеющий народной латынью мальчик прекрасно всё понимает.

«Ерунда», — отмахнулся от тревожных мыслей комит. — «Он слишком мал, а ещё он варвар. И вино он не пил потому, что слишком юн».

Сейчас, пока Иоанн просто убивает время, предаваясь развлечениям с Ильдой, в деревне собираются вожди и старейшины окрестных родов. Прибывающим вождям комит дарит спаты, качеством не хуже, чем спата Бреты, а также дарит шелка, драгоценности и редкие тут экзотические яства, вроде сушёных фиников из Сирии.

Брета говорит, что в ближайшие дни соберутся все вожди и старейшины, после чего можно будет начинать осуществлять задуманное.

«Скоро я покину эту дыру и вернусь в Константинополь», — мечтательно подумал Иоанн, расплачиваясь с Ильдой. — «Триумфа мне не дадут, хотя я этого достоин, но вот овации... Да, я вытребую у Антемия овации...»

/20 сентября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени/

Эйрих, несмотря на то, что ещё относительно тепло, надел на себя римскую шубу. Это нужно было не для того, чтобы обезопасить себя от простуды и бесславной смерти, а для сокрытия кольчуги, чтобы никто не понял, что он всё понял.

Времени для раздумий и взвешивания всех аргументов было полно, поэтому Эйрих, изначально очень подозрительный человек, окончательно убедил себя, что римляне замыслили недоброе.

Брета хотел ограничиться визитом верховного вождя, который мог бы представить всех окрестных вождей. Для этого римлянам пришлось бы ехать в ставку верховного вождя, что находится на Дунае. Но Иоанн настаивал на том, чтобы вожди собрались именно здесь, в их деревне. И эта деревня очень удачно расположена близко к римским землям, чтобы можно было уехать так быстро, насколько это возможно.

Тут бы вождю насторожиться, но Иоанн умело плёл интригу, недвусмысленно намекая на то, что общий сбор вождей в деревне Бреты — это повышение статуса вождя до невообразимых высот. И самое паршивое в этом было то, что Иоанн говорил абсолютную правду. В этом и есть высшее мастерство интриги — говорить чистую правду и принуждать ею оппонентов к выгодным себе действиям.

Говорил ли Эйрих о своих подозрениях Брете? Напрямую не говорил, чтобы не лишиться своих крох влияния на вождя. Но он говорил с Зевтой и отец, к его чести, вопреки опасениям Эйриха, не стал отметать «трёп мальца», восприняв все его подозрения серьёзно.

Поэтому отец тоже был в тёплой римской шубе, скрывающей кольчужную броню. Отец Григорий же был одет в свой самый просторный балахон, по тем же причинам, что и Эйрих с Зевтой.

Ещё один отряд, наиболее благочестивых христиан из обычных воинов, вооружён и ожидает сигнала от отца Григория.

Бражный дом был спешно расширен, наполнен с такой же спешкой смастерёнными столами и лавками, чтобы вместить самое большое собрание готов за последние лет десять.

Римляне открыли все привезённые с собой бочки с вином, которое лилось теперь рекой.

Из бражного дома доносились громкие разговоры, пьяное пение и остальные звуки весёлого времяпровождения.

Эйрих же ждал, стоя за домом Нимана Науса. Зевта пытался говорить с дружинниками, но бедой было то, что они были пьяны непрерывно, без продыху и пауз. Впрочем, это их обыденное состояние.

Рядом с ним был отец, а также Валамир и Видимир, вооружённые топорами.

Пришлось заморочиться с тем, как бы зайти за этот дом незамеченными, потому что римляне оставили возле бражного дома четверых воинов, бронных и оружных.

Тут тон звуков из бражного дома несколько изменился. Песни прекратились, но поднялись панические крики и предсмертные вопли — началось.

Эйрих ждал.

Раз уж свершилось то, что свершилось, то зачем мешать этому приносить тебе пользу?

Когда крики в бражном доме стихли, Эйрих решил, что пробил час.

— Пора, отец, — произнёс он и вышел из-за дома, держа лук наизготовку.

Примечания:

1 — Мягкая рухлядь — это не устаревшее имущество, а пушнина. Сейчас такой термин вышел из употребления.