Чингисиана. Свод свидетельств современников
Шрифт:
И еще они порешили:
«Коль змеи ядовитой жало Подстрекало бы нас, искушало, Клевету, навет извергало — Расходиться нам не пристало: Мы сойдемся лицом к лицу, КакСкрепив дружество свое взаимной клятвой, жили они с тех пор душа в душу.
И замыслил однажды Чингисхан упрочить их дружество*, и просил он для Жочи* руки младшей сестры Сэнгума — Чагур бэхи, и хотел выдать свою Хожин бэхи за сына Сэнгума — Ту-саха.
Но обуяла Сэнгума гордыня, и молвил он: «Коли моя родня войдет в их дом, ей на пороге суждено топтаться, ступи же кто из них на мой порог, так непременно вломится и в хоймор»*.
Так поносил чванливо нас Сэнгум и младшую сестру свою Чагур бэхи за Жочи выдать отказался. И потому с тех пор Чингисхан испытывал неприязнь к Ван-хану и Нилха Сэнгуму.
И прознал Жамуха о взаимной их неприязни, и весною года Свиньи*, сговорившись с Алтаном, Хучаром, Хартагидаем, Увуг-жином, Ноёхоном, Сугэдэем, Торилом и Хачигун бэхи, пришли они в местность Бэрхэ элст, что на гребне возвышенности Жэжээр, где встретились с Нилха Сэнгумом*. И оговаривал Жамуха бесстыдно Чингисхана: «Таян-хану найманскому Тэмужин то и дело гонцов шлет, силы общие сплачивает, не иначе!
Упорно он твердит: «Мы — сын с отцом родные», Но мысли у него совсем, совсем иные. Коли теперь упустите вы время, Подумать страшно, Что ожидает ваше племя! Коль с Тэмужином воевать решите, К вам с целой ратью присоединюсь!»И молвили Алтан и Хучар:
«На сыновей Огэлун нападем — Куда подевается спесь их?! Чингиса, старшего, мы убьем, На дереве младших повесим».Увугжин, Ноёхон, Хартагидай добавили:
«Можете ждать И от нас подмоги: Свяжем им руки, Спутаем ноги».Засим слово молвил Торил: «Давайте-ка сперва его людей захватим. Ведь, потеряв улус, бессилен будет Чингисхан!»
И, наконец, Хачигун бэхи клятвенно изрек: «Нилха Сэнгум, сын мой, уверуй! Все наши помыслы с тобой.
В земную глубь мы для тебя проникнем, До края света за тебя пойдем!»И отправил Нилха Сэнгум к отцу Ван-хану посла по имени Сайхан тудэн, чтобы
пересказал ему слово в слово эти речи.Выслушав посланника, Ван-хан молвил: «Негоже, сын мой, дурно думать о Тэмужине! Поверь, в нем наша главная опора. За мысли скверные о нем лишит нас Небо своего благоволенья. А Жамуха, известный всем бродяга и болтун, на Чингисхана зря напраслину возводит».
И отослал посланника он с этими нелестными словами к сыну.
И снова Сэнгум отправил посла к отцу со словами: «Почто не веришь ты, отец?! Он — честный человек и искренен в словах!»
Не в силах убедить отца, Сэнгум явился самолично к нему и сказал: «Даже теперь, когда ты в добром здравии, отец, нас, сродников твоих, он ни во что не ставит. Но поперхнись ты белым молоком, кусочком мяса подавись внезапно, и вовсе отберет улус, что собран был твоим отцом, Хурчахус Буйруг-ханом, и непременно нас лишит законной власти!»
И молвил Ван-хан: «Как руку мне поднять на названого сына, который был воистину опорой нам?! Замысли мы такое, от нас, неверных, тотчас Небо отвернется».
Услышав сие, вознегодовал сын его Нилха Сэнгум. И вышел он прочь, хлопнув дверью. Тогда не выдержало отцовское сердце любящее, и уступил Ван-хан. И призвал он к себе сына Сэнгума и молвил: «Небесной кары убоясь, не смел я поднять руку на названого сына, Чингисхана. Но коль по силам вам такое, что ж, воля ваша!»*.
И сказал тогда Сэнгум: «Мне помнится, недавно Чингисхан просил руки моей сестры — Чагур бэхи, для Жочи. Давайте с ним о дне условимся теперь и пригласим, как водится, на багалзур*, а тут его и схватим».
И, порешив так, послали они к Чингису посланника со словами: «На багалзур тебя мы приглашаем, готовы выдать за Жочи Чагур бэхи».
И отправился тогда Чингисхан к Ван-хану в сопровождении десятка мужей. По дороге заночевал он у отца Мунлига.
И сказал Чингисхану отец Мунлиг: «Когда просили мы руки Чагур бэхи, Сэнгум, чванливо понося нас, ее за Жочи выдать отказался. И вдруг он сам на багалзур нас приглашает. Все это очень подозрительно и странно! Не лучше ли тебе поостеречься, хан, и отложить женитьбу Жочи на потом?! Сошлись на то, что табуны за зиму отощали, и обещай прибыть тотчас, как только в тело наши лошади войдут».
И внял Чингисхан словам отца Мунлига и отослал вместо себя на багалзур к Ван-хану Бухадая и Хирадая, а сам воротился восвояси. И прибыли Бухадай и Хирадай к Ван-хану на багалзур. И поняли тогда хэрэйды, что Чингисхан прознал об их заговоре, и порешили они выступить назавтра, рано утром, чтобы полонить Чингиса.
После того, как они сговорились завтра же полонить Чингисхана, младший брат Алтана Их чэрэн явился в свою юрту и молвил: «Мы завтра утром Тэмужина полонить решили. Ничем не поскупился б Тэмужин для известившего его об этом человека!»
И молвила тогда жена его Алагжид: «Ну и язык же у тебя, мой милый! Не ровен час, и впрямь в твою брехню поверит кто-то!»
Весь разговор их слышал табунщик Бадай, привезший молоко. Возвратившись к себе, Бадай пересказал все, что слышал в юрте Их чэрэна, своему другу, табунщику Хишилигу. Тот решил сам убедиться в этом и отправился к юрте Их чэрэна.
У юрты Хишилиг приметил сына Их чэрэна — Нарин гэгэна, занимавшегося стрелами. И сказал Нарин гэгэн Хишилигу: «Поди, тебе уже известно, о чем тут наши сговорились. Тогда держи язык покрепче за зубами!» И наказал еще Нарин-гэгэн табунщину Хишилигу: «Гнедых моих коней сегодня пригони, на привязи пусть ночью постоят. Ведь завтра утром рано выступаем».