Чище воды, острее ножа

Выходит, нужно опасаться засады возле дома и быть поосторожнее. Убийца наверняка будет тот же, который стрелял в Олега, и действовать, скорее всего, он будет по той же схеме: дождется в машине, пока я подойду к входу в подъезд, и будет стрелять в спину. Но я-то не Олег! Кто предупрежден, тот вооружен. Я достала из сумочки свой верный «макаров», вынула из него обойму, вставила вместо нее другую и сунула пистолет за пояс так, чтобы в случае необходимости его можно было мгновенно выхватить. Вот, теперь я полностью готова.

Подъезжая к своему дому, я была предельна осторожна. Мало ли, вдруг убийца решит сменить сценарий и, вместо того чтобы стрелять, решит переехать мою «девяточку» каким-нибудь грузовиком. Обидно будет, если блистательная карьера частного детектива Татьяны Ивановой завершится таким банальным образом. Осторожность лишней не бывает.

Однако никакой «КамАЗ» раздавить меня не попытался. Я въехала во двор и поставила «девяточку» в гараж. Это тоже было опасно, но я была почти уверена, что, даже зная мой адрес, выяснить, какой именно из трех десятков стоящих во дворе гаражей принадлежит мне, убийца бы не успел. Наверняка он будет поджидать меня именно у подъезда.

Я шла к подъезду легким прогулочным шагом, помахивая сумочкой и вроде бы глядя строго перед собой. Киллер не должен заподозрить, что я знаю о нем. Интересно, в какой из машин он спрятался? Неподалеку от подъезда, на расстоянии, пригодном для стрельбы из пистолета, стояли четыре машины. Три из них я вроде бы помнила, кажется, они принадлежат моим соседям, а вот четвертая… Светлая «Нива», припаркованная через дорогу, чуть слева от входа в подъезд, не она ли? Правда, кажется, в ней никого нет, но если киллер не дурак, то он мог устроиться на сиденье так, чтобы его не было видно.

Эта уверенность в том, что киллер обязательно засядет в машине, чуть меня не подвела. Я уже шагнула под козырек подъезда, удерживая в поле зрения «Ниву», и тут краем глаза заметила какое-то шевеление чуть правее, в районе детской площадки. Если бы я не подготовилась к нападению морально и физически, то, скорее всего, не успела бы среагировать, но я была напряжена, и, как только глаз зафиксировал опасное движение, я рванулась влево, скрываясь за бетонной перегородкой, отделяющей вход в подъезд от мусорки, и выхватывая из-за пояса пистолет. В ту же секунду в той самой стороне, где я заметила движение, мелькнули две вспышки и раздались негромкие хлопки, какие обычно бывают при выстрелах с глушителем. Уже стемнело, и противника я не видела, но вспышек мне было достаточно. Я дважды выстрелила туда, где их увидела, услышала вскрик и с бешеной скоростью рванулась к подстреленному киллеру.

Оказалось, что он спрятался на детской площадке, в игрушечном домике, избушке на курьих ножках, примерно полгода назад установленной у нас во дворе. Я влетела по лесенке в тесную избушку. На полу, скорчившись и издавая стоны, лежал человек. Я схватила незадачливого киллера за шиворот, приподняла его с пола и завела ему руки за спину. В этот момент ступеньки заскрипели под тяжестью чьих-то шагов.

— Танька, это я! Не пальни сдуру!

«Ага, Данилов, — подумала я. — Молодец, вовремя. Все сделал, как я просила».

— Залазь сюда, скорей. Только осторожно, тут тесно, избушка-то на детей рассчитана, — шепотом сказала я.

— Танька, ты совсем сдурела! Зачем ты в него стреляла? У тебя знаешь какие проблемы теперь будут? Он хоть жив? — Венька осторожно втиснулся в домик, заняв почти все свободное пространство.

— Жив, жив. Что же ты меня совсем за дуру держишь? Я в него не боевыми патронами стреляла, а усиленными резинками. Болевой шок обеспечен и здоровенный синяк, но от этого не умирают, как ты понимаешь. Помоги-ка мне его упаковать лучше. Сними у меня с пояса наручники, они на левом боку висят, и укрась ими нашего молодца. И еще — поищи на полу, где-то тут должен его пистолет валяться.

Венька присел на корточки, пошарил руками по полу, потом удовлетворенно хмыкнул:

— Ага, есть ствол. Если окажется, что тот самый, из которого Зотова убили, то все совсем прекрасно.

Потом Данилов снял у меня с пояса наручники, надел их на руки киллера и помог выволочь его, все еще не пришедшего в себя, из домика. И только после этого снова заговорил:

— Ну, слава богу, он хоть живой. А то я как увидел, что ты в него стреляешь, так у меня сердце в пятки ушло. За тебя-то я почти не волновался, но вот если бы ты его подстрелила, то отмазывать тебя потом — была бы такая задачка, что не дай бог…

— Ладно, ладно, Веня, уже не важно, — сказала я. — Давай лучше решать, что с этим хлопцем делать, он ведь того и гляди очухается. Я хотела, чтобы ты его себе забрал. Голову даю на отсечение, что Зотова сегодня он же замочил, так что свидетели должны его опознать. Да еще к тому же приплюсуется покушение на гражданку Иванову. Прижмем его, он у нас как миленький запоет и даст показания о том, кто его нанял. Я вообще-то и так знаю, но суду свидетели потребуются.

— Ага, — кивнул Данилов, — согласен. Сейчас позвоню дежурному, скажу, чтобы прислал машину за задержанным.

Он вытащил телефон и стал набирать номер, а я наконец-то решила рассмотреть того, кто только что пытался меня убить. Это был молодой, невысокий мужчина, с худощавым лицом и светлыми волосами. Он еще не до конца пришел в себя, видимо, одна из пуль попала в чувствительное место. Лицо его было мне незнакомо, значит, я не ошиблась, подумав, что Кочнев не станет посылать на ликвидацию охранника, дежурившего у ворот. Интересно, кто же он такой?

— Готово, я договорился, сейчас подъедут, — сказал Данилов. — Давай его пока к подъезду оттащим, посадим на скамейку. Хотя погоди… Оклемался, кажется!

Киллер и правда приоткрыл глаза и непонимающе смотрел на нас.

— Попался ты, парень, не повезло тебе, — сказал Данилов. — На кого работал?

Задержанный молчал, судя по всему, еще не до конца понимая, где он и что с ним. Мы с Венькой помогли ему доковылять до подъезда, а там Данилов повторил свой вопрос:

— Так на кого ты работал-то, скажешь? Или будешь в гордом одиночестве зону топтать, а заказчика на воле оставишь?

— Ни на кого я не работал, — буркнул парень и отвернулся.

— Ну, как знаешь, — нисколько не смутившись, сказал Данилов. — Мне-то что, ты себе вредишь, не мне, я дело почти закрыл.

Больше мы с задержанным не разговаривали, а просто ждали машину. Она подъехала минут через десять. Два здоровенных сержанта вышли из обычного милицейского «уазика», помогли Данилову погрузить нашего пленника в кузов и сами сели в машину. Данилов немного задержался и, обернувшись ко мне, сказал:

— Слушай, Таня… Сейчас я его посажу в СИЗО, а завтра ранним утречком мы с ним пообщаемся. Так что приезжай часам к десяти, будет тебе к тому времени чистосердечное признание на блюдечке с голубой каемочкой.