Числа

–  Але, - сказал Сракандаев.

–  Чего там пищит?

–  Не знаю, - ответил Сракандаев.
– Ты куда пропал, старик?

–  Да закатало.

–  Ну что, завтра приедешь?

–  Куда?

–  На дачу. Я ж тебе написал. Я тебе своих зверюг покажу, поляну зимнюю.

–  Какую поляну?

–  Я тебе не говорил? У меня поляна есть зеленая. Типа как оранжерея, только там ничего не растет, кроме травы. Это еще и солярий. Круглый год можно на травке валяться и загорать.

–  Жор, это все офигительно, - сказал Степа.
– Но у меня тут проблема возникла, с которой только ты помочь можешь.

–  Что случилось?

–  У меня деньги увели.

Сракандаев молчал. Степа почувствовал необходимость сказать что-нибудь личное, теплое, что переведет разговор из безнадежной деловой плоскости в согретую личными эмоциями зону, где иногда случаются чудеса.

–  Подделали платежку, - продолжал он, лихорадочно подыскивая слова, - как раз когда мы с тобой в Питере волков разгоняли… В общем, Тане плохо.

–  Куда увели?

–  На Кипр.

–  Там их, понятно, уже нету, - буркнул Сракандаев.

–  Я думаю. Известен получатель - одна контора на Багамах, наверняка подставная. Мне сказали, ты можешь что-то знать.

–  Кто сказал?

–  Люди, Жор, люди.

Сракандаев некоторое время думал.

–  Шансов мало, - сказал он.
– Но могу посмотреть. Давай реквизиты.

–  Мак Ги Интернэшнл Инк, - прочел Степа.
– Два девять Ширли стрит, пи-о бокс…

–  Не надо пи-о бокс, - сказал Сракандаев.
– Эту фирму я знаю. Какая сумма?

–  Тридцать четыре ли… Тридцать пять лимонов.

–  Так тридцать четыре или тридцать пять?

–  Тридцать пять, - сказал Степа, чувствуя, как на лбу выступает ледяной пот, - тридцать пять.

–  Перезвони минут через сорок-пятьдесят, - сказал Сракандаев.
– Я посмотрю.

–  А тебе точно пи-о бокс не нужен?

–  Точно.

Степа догадался, что значат эти «сорок-пятьдесят минут».

Сракандаев мудро укрывал свое число силы в большом мягком футляре, где оно было защищено от черного глаза. А Степа только что вывалил свою главную тайну на прилавок без всякой необходимости, просто по дурной неосторожности.

«Еще раз с днем рождения, идиот», - подумал он.

Чтобы как-то занять время, он начал звонить Мюс. Никто не отвечал. Но Степа звонил снова и снова, каждый раз считая до тридцать четвертого гудка, перед тем как нажать отбой. Один раз он попал на чужой разговор - две женщины обсуждали погоду и болезни. Минут десять он слушал их счастливое, сонное щебетание, полное жалоб на какие-то смешные маленькие напасти.

«Люди просто не понимают, - думал он, - до чего они счастливы. До тех пор, пока это счастье не отберут…»

Положив трубку, он уставился в окно - взгляд проваливался в лежащий повсюду снег. Это успокаивало. Степа почти задремал и вдруг заново вспомнил, что с ним произошло. Волна тошнотворной дрожи прошла по животу. Он поглядел на часы. Прошло чуть больше тридцати минут.

«Так, - подумал он, - бороться и искать, найти и перепрятать… А сделаем-ка вот что - позвоним на тридцать четвертой минуте. Не думаю, что он время засекал…»

Дождавшись, пока секундная стрелка в настольных часах опишет последний круг, он быстро набрал номер. Сракандаев взял трубку сразу.

–  Было дело, - сказал он без предисловий.
– Тридцать пять лимонов.

–  Что-нибудь можно сделать?
– сглотнув, спросил Степа.

–  Смотря что, - сухо ответил Сракандаев.
– Все вернуть не получится. Слишком много участников.

Степин ум заработал с необычайной быстротой.

–  Я понял, - сказал он.
– Конечно. Я согласен такой же процент отдать. Тот, под который люди… Ну, которые… Все начинали.

–  Тогда можно попробовать, - сказал Сракандаев.

–  А где деньги? На Кипре? На Багамах?

–  Уже нет. Но я знаю, где.

–  Что надо сделать?

–  Приезжай ко мне в офис. Думаю, решим вопрос.

–  Жор, ты это серьезно?

–  Сегодня до двадцати четырех ноль-ноль можно отозвать. Потом все. Даже я не смогу.

–  Ты точно знаешь?

–  Точно знаю.

–  А как ты…

–  Мак Ги - это моя компания.

«Вот так, - яростно крикнул чей-то голос в голове у Степы.
– Понял?»

–  Как твоя?
– сказал он.

–  Так. Записана, конечно, не на меня. Сам понимаешь.

Степа минуту молчал.

–  Слушай, Жор, - сказал он наконец, - вот все эти удивительные слова, которые ты мне только что сказал… Я вот думаю - неужели такие бывают на свете?

–  Хочешь, чтоб я повторил?

–  Эх, Жора… - Степа почувствовал, как на глаза ему наворачиваются слезы.
– Я только сейчас понял, кто ты.

–  Кто?

–  Самый важный для меня на Земле человек…

Сракандаев хмыкнул.

–  Кстати, насчет Мак Ги, - сказал он.
– Ты Малюту знаешь, который нам телепроект делает? Он говорит, что часто с тобой общается.

–  Знаю Малюту.

–  Он для этой конторы даже рекламу придумал.

–  Какую?

–  «Но трогать ее не Мак Ги за ее малый рост, малый рост».

–  А почему малый рост?

–  Ну, в смысле, процент небольшой.

–  Ну да, небольшой. Это семь-то процентов?

–  Чего?
– напряженно переспросил Сракандаев.

Степа понял, что прокололся, и вывернуться будет тяжело - придется рассказывать про Лебедкина, и непонятно, как обернется дело… Но Сракандаев вдруг мелко захихикал.

–  Тут ты меня подколол, - сказал он.
– Один-ноль. Думаешь, раз семь центов, значит, и процентов семь? Хи-хи-хи… Ну ты и язва, Степка, я тебе попомню… Нет, жизнь жестче. Десять.

–  Десять?
– переспросил Степа.
– Да это ж грабеж.

–  Грабеж, это когда у тебя тридцать пять лимонов уводят с концами. А когда ты десять процентов платишь, чтоб их вернуть, это чудо. Вот как думать надо. Во-первых, ослик имеет право претендовать на упущенную выгоду. А во-вторых, ты понимаешь, сколько людей в цепочке?