Чистилище
Шрифт:
— И как только гости ушли, твой муж быстро побежал к священнику, чтобы его предупредить, да?
Синьора Кавара кивнула.
— Да, Фульвио, так все и было.
— Что ты говоришь! Только сейчас ты рассказывала мне, что не знаешь, почему Бенедетто побежал в церковь!
— Я… Я не знаю, могу ли я говорить это при немце.
— А как же убийство? Как ты объясняешь поступок священника? Ты думаешь, что священник не хотел связываться с твоим мужем и поэтому убил его?
— Я не знаю, — тихо произнесла вдова и опустила глаза, чтобы скрыть слезы.
— Антония, я не верю тебе, — с упреком сказал
Женщина вытерла слезы белым платком, прежде чем взглянуть на полицейского.
— Больше мне нечего тебе сказать, Фульвио.
— Жаль, — проворчал Масси и обратился к Энрико: — Прежде чем у вас сложится ложное впечатление об итальянской полиции и вы подумаете, что мы всех свидетелей опрашиваем в таком тоне, я скажу вам следующее: Антония Кавара — моя сестра.
Рим
Квиринал, один из семи легендарных холмов Рима, лежал под плотной вуалью облаков, когда Александр парковался напротив полицейского участка. Он зарегистрировался и поднялся на четвертый этаж на лифте, где был кабинет Стельвио Донати. С сигариллой в зубах комиссар сидел за своим столом, заваленным документами, и листал толстый ежедневник.
— А я думал, что комиссар криминальной полиции в плаще с поднятым воротником должен сидеть в засаде на углу улицы, чтобы своим внезапным появлением заставить ошеломленного подозреваемого сознаться, — пошутил Александр в дверях.
— Да, такая ситуация со мной случалась… В кино. — Донати оперся обеими руками о стол, словно хотел его продать со всеми документами. — Ну, Александр, ты еще не надумал перейти работать к нам в полицию?
— Нет, спасибо. — Александр коснулся рукой того места, где еще побаливали почки. — Работа журналиста и без того достаточно опасна.
— У тебя вчера был неудачный вечер?
Александр кивнул, присаживаясь на свободный стул.
— Случайно встретился с боевым ножом, камнем и кулаками. И я бы произвел плохое впечатление, если бы мне на помощь не подоспел Вернер Шардт.
— Кто?
— Адъютант гвардии, который пропускал нас в Ватикан, — ответил Александр и рассказал о своем вчерашнем приключении. — И теперь гвардеец Вернер будет нашими глазами и ушами. Я думаю, ты не против, а то я посвятил его в наши планы. Но кому-то же мы должны доверять.
— Я полагаюсь на твой выбор. Кроме того, нам нужно наконец продвигаться вперед. Убийство двоих священников привлекло к себе внимание, и мне уже задают неприятные вопросы с самых верхов: когда будут первые результаты расследования?
— И что? Когда же они будут?
— Понятия не имею. Я как раз просматривал документы священника Доттесио. Я никак не возьму в толк, какой работой занимаются эти пастухи церковных общин. Здесь и полиции не разобраться!
— Может быть, там что-то связанное с требованиями?
— Едва ли. Я смотрю сейчас ежедневник Доттесио за этот год. Свадьбы, крещения, заседания общины, похороны, юбилеи, христианские праздники и т. д., и т. п. Если и есть какие-то требования, то они должны быть отмечены 16 сентября.
— Это день как раз перед убийством, — произнес Александр.
—
Именно так. — Донати раскрыл книжку в кожаном переплете так, чтобы Александр мог прочитать. — Здесь в 14.00 стоит запись: «В. Фальк». Но кто это такой и что бы это значило?Александр задумался, однажды он уже слышал это имя. Мысленно отмотав последние дни назад, до пятницы, он вспомнил приемную кардинала-префекта Ренцо Лаваньино.
— Ванесса Фальк! — воскликнул он. — «В» означает Ванесса.
— Мне кажется, что это имя мне знакомо, — пробормотал Донати.
— Стильвио! Такой мужчина, как ты, в самом расцвете сил, и совершенно не обращаешь внимания на красивых женщин! Разве ты не помнишь ту рыжую девицу, которая сидела в приемной кардинала Лаваньино и злобно смотрела на нас, когда мы влезли перед ней без очереди?
Донати прищелкнул пальцами.
— Ты прав, ее зовут Ванесса Фальк! Эта дама, кажется, тебя очень поразила.
Александр ухмыльнулся:
— Если бы я не был занят, не эта дама была бы для меня очень опасна, а я для нее. Но в нынешней ситуации меня больше интересует вопрос: что, ради всего святого, ей понадобилось у священника Доттесио?
— Или ему от нее.
Александр кивнул.
— Да, возможно.
— Ты говорил с ней по-немецки, так ведь?
— Точно.
— Ты узнал о ней что-нибудь еще?
— К сожалению, нет. Мы с ней перебросились лишь парой фраз.
— Значит, будем надеяться, что у секретаря кардинала-префекта мы сможем о ней узнать больше, — сказал Донати и поднял телефонную трубку. Разговор был коротким и, очевидно, обнадеживающим. Комиссар повесил трубку и сказал:
— Эта дама — научный работник, она просила о получении разрешения в секретный архив Ватикана.
— И что дальше?
— Она получила разрешение и сейчас сидит в читальном зале библиотеки.
Донати встал, схватил пиджак и с широкой улыбкой на губах произнес:
— Ватсон, ловите кэб!
Первые волнения, связанные со схизмой, улеглись, но в Ватикане и Папской области покой так и не наступил. На улицах и площадях все еще можно было встретить целые команды журналистов с камерами и полицейские посты. Взволнованных верующих на площади Святого Петра немного поубавилось, чему в немалой мере способствовала плохая погода. Количество перебежчиков в Святую церковь истинной веры тоже уменьшилось. В лоно новой Церкви к Папе Луцию перешли не только кардиналы, епископы и пасторы, но даже общины, которые были тесно связаны со своими священниками. В газетной статье, написанной Еленой перед поездкой в Тоскану, сообщалось о самом большом кризисе за всю историю Церкви.
«С этим нельзя не согласиться», — думал Александр, когда ехал на своем «пежо» к Порта Санта-Анна мимо площади Святого Петра. Он не знал гвардейцев, стоявших у ворот, и решил, что это новые рекруты. От этой мысли на него тут же нахлынули неприятные воспоминания о вчерашней встрече с Мартином Глором и его товарищами. В холле у кардинала-префекта Александр и Донати вежливо поздоровались с секретарем, который без лишних слов провел их в кабинет кардинала Лаваньино.
— Что там произошло с этой немкой, научным специалистом? — спросил Лаваньино после приветствия. — Что ее связывает с убийствами?