Чистилище

Александр припарковал машину во дворе Сан-Домазо и прошел в Апостольский дворец. Туда, на четвертый этаж, его проводил молодой гвардеец, которого он не знал. Они вышли из лифта и подождали в маленькой приемной дона Луу. Плетеные кресла и деревья в кадках придавали приемной домашний вид. Личный секретарь Папы, коротко поблагодарив гвардейца, отправил его и пригласил Александра войти.

— Хорошо, что вы нашли время для его святейшества, синьор Розин. Извольте пройти за мной!

Понтифик сидел за столом в своем кабинете и подписывал документы.

— Надоевшие администраторские обязанности, — сказал он с усталой улыбкой, когда заметил Александра и Луу. — Подписываю благодарности всем светским персонам, которые выказали поддержку нашей Церкви, несмотря на схизму.

— Разве для этого нет каких-то специальных автоматов для подписей? — немного удивленно спросил Александр.

— Конечно, есть такие автоматы, — ответил Генри Луу. — Но только представьте, во что это выльется! Политик или звезда кино может пользоваться таким автоматом, чтобы подписать карточку, но только не понтифик! Церковь ревностно следит за подлинностью и аутентичностью.

— Кроме того, за такой монотонной глупой работой можно хорошо помедитировать, — сказал Кустос. — А причин для размышлений у меня сейчас более чем достаточно.

Папа выглядел очень утомленным, и это чувствовалось по его голосу. Александру показалось, что за прошедшую неделю, с того момента, когда они виделись в последний раз, Кустос постарел лет на пять. Кожа его казалась серой, а глаза покраснели от недосыпания. Создавалось впечатление, что этот человек использует последние резервы организма, чтобы выглядеть достойно.

— Может быть, не принято спрашивать вот так, напрямую, — осторожно начал Александр, — но есть ли какие-нибудь новости по поводу Церкви истинной веры?

Кустос предложил ему присесть и сказал:

— Мы готовы на диалог с раскольниками, но они игнорируют нас, ведут себя так, будто у их Церкви тысячелетняя история. Как можно победить противника, не встретившись с ним лицом к лицу?

Александр немного подумал и ответил:

— Значит, нужно сделать так, чтобы противник сам захотел встретиться.

Глаза понтифика блеснули.

— Отличная идея! С вами всегда приятно беседовать, Александр Розин. Могу ли я поинтересоваться, как прошел ваш визит к отцу? Я не хочу показаться бестактным, выспрашивая о ваших собственных делах, но дон Луу сказал мне, что вы хотели узнать у отца, не была ли связана организация «Totus Tuus» с убийствами священников.

— Да, я так и сделал. Но он отказался мне помочь. Для него мы все еще враги. Те, кто разрушил все его планы и отнял зрение.

— Он действительно настолько зол?

— Да, очевидно. Но все-таки он косвенно подтвердил, что «Totus Tuus», несмотря на роспуск, все еще активно действует.

— Наши источники тоже указывают на это, — сказал дон Луу. — Мы отрубили спруту пару щупалец, но остальные где-то скрываются и плетут новые гибельные сети.

— У вас вышло отличное красочное сравнение, Генри, — заметил понтифик. — Вы не пробовали писать приключенческие романы?

Луу понял шутку и, подмигнув, ответил:

— Когда все тут у нас кончится, ваше святейшество, обязательно приступлю. А пока я собираю материал.

Его лицо вновь сделалось серьезным, и он обратился к Александру:

— Ваш отец не намекнул вам на какие-либо зацепки?

— К сожалению, нет. Боюсь, что этот визит прошел впустую. Мой отец сейчас наверняка думает, что я и раньше приходил к нему лишь с одной целью.

Кустос поднялся, подошел к Александру и положил руку ему на плечо.

— Есть два вида людей. Те, которые сдались и которых теперь ничто не интересует. И те, кто постоянно проверяет себя, не взирая на то, что процесс этот долгий и болезненный. Я не очень хорошо знаю вашего отца, но мне кажется, что он относится ко второму типу. Если я прав, то он себя проверяет, а значит, поймет, что поступал с вами несправедливо и что вы хороший сын.

Прикосновение и слова понтифика немного успокоили Александра, и ему стало чуть легче. Александру казалось невозможным раскаяние отца, находящегося в тюрьме, но после слов понтифика у него вновь появилась надежда. Чувство умиротворения приятной теплотой разлилось в душе. Александр понимал, что уверенность ему придают особые силы Кустоса. И Александр хотел, чтобы и сам понтифик обрел такую же уверенность, несмотря на раскол Церкви.

Пеша

Врачи, сестры и санитары больницы с удивлением смотрели на Энрико, комиссара Масси и старого Анджело, которые вошли в отделение интенсивной терапии. Эццо Писано попрощался с ними еще в горах и пешком вернулся в Борго-Сан-Пьетро.

Доктор Кардоне, заведующий отделением, преградил им путь.

— Что вам нужно? Вам нельзя сюда!

— Как дела у Елены Вида? — в ответ спросил Энрико.

Лицо Кардоне стало озабоченным.

— Боюсь, не очень хорошо. Все близится к развязке.

— Тогда пропустите нас к ней! — потребовал Энрико и указал на Анджело. — Этот человек, вероятно, сможет ей помочь.

— Этот человек? — Кардоне смерил старика подозрительным взглядом. Его оборванная одежда и поношенные сандалии на босых ногах явно вызывали недоверие. — Он врач?

— Нет, но он обладает особыми способностями.

— Ах, вот как! — воскликнул глава отделения. — И какими же?

— Нам сейчас некогда объяснять, — поспешно ответил Энрико. — Пропустите нас, пожалуйста!

— Черта с два! Я как заведующий отделением несу ответственность за своих пациентов.

— Послушайте молодого человека, доктор! — потребовал Масси. — Будет так, как он говорит.

— Здесь я решаю, что так, а что нет. Это больница, а не полицейский участок!

Из открытой двери вышла Риккарда Аддесси, которая, похоже, слышала всю перепалку. Она взглянула на Анджело и спросила:

— Это тот самый человек, о котором вы мне рассказывали, синьор Шрайбер?

— Да, это он, — ответил Энрико. — И он готов помочь Елене.

— Вы верите в то, что он сможет это сделать?

— Если не он, то кто?

Доктор Аддесси отвела коллегу в сторону и тихо заговорила с ним. Оба яростно жестикулировали, и наконец Кардоне громко сказал: