Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография

В сибирский тур Чиж привез свежую вещь — «Она не вышла замуж». Ему была очень интересна реакция «аквариумцев» («Думаю, сейчас спою, и аплодисменты раздадутся — все-таки о музыкантах песня!»). Но когда Чиж закончил, БГ равнодушно заметил: «Да-а, душещипательная история», одной фразой вернув его с небес на землю.

— «Она не вышла замуж» показалась мне кабаком, Шуфутинским, — говорит Борис Борисыч. — Но потом я сразу же услышал «Поход» и понял, что все-таки в Чиже не ошибся...

Первый концерт в новосибирском Доме ученых снимало местное ТВ. «Разные люди» выступали перед Гребенщиковым, «на разогреве». После того как Чиж спел «По леву руку — конопелюшка, по праву руку — анаша», испуганные телевизионщики выключили камеру. БГ, в свою очередь, честно предупредил их, что у Чижа все песни «об этом».

По Сибири «партизаны» перемещались на взятом в аренду самолете ЯК-40. По сути, это был первый (и последний) в советской истории авиа-рок-тур. Тяготы перелетов скрашивал ящик светлого вермута, который стоял в хвосте самолета. Время от времени туда пробирался кто-то из музыкантов, опрокидывал полстакана и, довольный, падал в свое кресло.

Олег Гончаров по прозвищу Острие Бревна (присвоено персонально Гребенщиковым из-за привычки Гончарова резать в глаза правду-матку) был звукооператором «БГ-бэнда». В сибирском туре ему приходилось отстраивать саунд обеих групп.

— Боря тогда обкатывал «Русский альбом», и мы играли акустику, без барабанов, — вспоминает Олег. — А первыми выходили «Разные» — простые, хорошие парни — и вламывали так, что нехило было! Публика встречала их мощно.

— Борисычу приходилось туго с его спокойными, светлыми песнями после нашего раздолбайства, — говорит Чиж. — Первые две-три вещи ему было сложно народ перестроить. Из зала по инерции кричали: «Рок давай!» — и Борис нервничал. К счастью, семьдесят процентов зрителей были всё же не панки, а те, кто конкретно пришел на БГ.

(На самом деле рейтинг зрительских симпатий, если не врут очевидцы, был таким: самые красивые фанатки-сибирячки пытались «подлезть» именно под «Разных людей».)

В разгар гастролей — 19-го августа — «партизаны» узнали о коммунистическом перевороте. Прилетев из Иркутска в Усть-Илимск, они всю ночь выпивали в большой задумчивости. Кто-то вспомнил про чилийский путч 1973 года, когда озверевшая солдатня отрубила пальцы уличному гитаристу-социалисту Виктору О’Хара. Наша «красная хунта» (под псевдонимом «ГКЧП») могла начать подобную экзекуцию прямиком с головы. После жаркой дискуссии «БГ и его партизанский отряд» принял резолюцию: «Уходим в тайгу, чтобы партизанить по-настоящему!»

Но, к счастью, молодая демократия в России всё же победила, а 25 августа, на последнем концерте в Томске, случилось то, чего «РЛ» никак не ожидали.

— Мы зашли в гримерку, — вспоминает Чиж, — и Олежек Сакмаров с хитрым лицом говорит: «Мы тут подумали: хорош перед нами играть — сыграйте после нас. Ребята вы молодые, давайте!» Я радостный прибегаю: «Пацаны, мы играем вторыми!..» Они мрачно: «Чувак, это подстава. Сейчас люди БГ отслушают и свалят». «Да и фиг с ним! — говорю. — Заодно и проверим себя». Да, люди уходили. Но многие остались. Им, наверное, было просто интересно, что это за «темная лошадка» такая? Почему она играет после Гребенщикова? Мы вышли, стали лабать, и больше из зала никто не ушел. Ни один человек.

Эту радость смазал конфликт с Климом. Тур начался с того, что он опоздал на самолет, — «Разные» улетели без него и первый концерт отыграли втроем.

— Паша позвонил из Новосибирска, — вспоминает Чернецкий, который тогда остался в Харькове. — «Передай Климу, что мы на него не обижаемся». Он тогда сильно пил — у него была конфронтация с Чижом, потому что Серега был на голову выше его как инструменталист, как гитарист. Клим принимал это близко к сердцу. Другие этой трещинки не замечали. Все видели, что Чиж просто лучше играет, и трагедии в этом для группы не было — наоборот, всех это устраивало. Но была, конечно, личная трагедия, очень сильная.

До прихода «дзержинского гостя» Клим ощущал себя в группе вполне комфортно. Манера его игры, странным образом сложившаяся из увлечения ZZ Top с их мускулистыми риффами и арт-роковыми King Crimson, как нельзя лучше подходила для той эклектичной музыки, которую играли «РЛ». Каждую свою гитарную партию он старался приблизить к акустическому варианту, чтобы дать простор вокалу Чернецкого. Чиж всегда сравнивал Клима с Китом Ричардсом из Rolling Stones — оба никогда не были ярко выраженными соло-гитаристами, но не знали себе равных во всем, что касалось риффов и аранжировок.

— Не уверен, пошел бы я к «Разным», зная наперед, что такое может произойти, — говорит Чиж. — Потому что цена дорогая. К Лешке Сечкину я относился как к лепшему корешу. Сашка — гений для меня. Павел — надежен, крепок, только скажи: он придет и поможет. А к Климу я почему-то относился и отношусь как к брату. Помню, мы сидели с москвичами из «Веселых картинок» в «Тихом уголке», пили спирт и слушали Eagles. Позвонил Клим и сказал: всё, я из группы ухожу. И мне вдруг стало так обидно, что я сел на диван и заревел. От отчаяния, от того, что ничего не могу сделать. Если Клим уходит, значит группе приходит конец... А он, зараза, потом еще несколько раз звонил — примерно раз в три месяца — и мрачным голосом говорил: «Так, Николаич, я ухожу. Я понял, что ты круче». — «Клим, погоди, хочешь, я приеду?» — «Не надо, я всё понял...» Потом я с этим смирился, знал, что это пройдет, — по пьяни он сидит, накручивает сам себя... Поэтому мне было страшно тяжело, когда Клим взял и ушел из гостиницы. Из-за какой-то херни: кто-то кинул арбузную корку и попал в него. Всё! Он собрал свои вещи, гитару. Мы с Пашкой выбежали на улицу: «Чувак, давай тур откатаем, иначе — подстава». Когда он вернулся, у меня как камень с души свалился...

Участие в «партизанском движении» принесло Чижу невиданный гонорар — почти тысячу рублей. На эти деньги у знакомых был куплен полупрофессиональный магнитофон «Электроника» — с реверсом, сенсорным управлением и прочими наворотами. «Это был огромный шкаф, мы его еле перли, — вспоминает Ольга. — Он был не новый, но работал хорошо. И Сережа был просто счастлив».

Еще бы, стать в тридцать лет обладателем первого собственного магнитофона!..

Сентябрь 1991: «Бит»

...выдумка славной травы.

Вильям Шекспир. 76-й сонет

В Харькове «партизана Чигракова» ждали две новости: плохая и хорошая. Первая заключалась в том, что 27 августа в своей коммуналке на улице Моховой умер Майк Науменко [76] . Об этом Чижу сообщили по телефону питерские друзья.

— И я нажрался — тут же! Рок-н-ролл закончился. Живой, настоящий питерский рок-н-ролл. Вместе с Майком ушло кайфовое ощущение того времени...

76

Жизнь Майка, как сообщает рок-журналист Н. Харитонов, оборвалась трагически и нелепо: вернувшись домой с вечеринки, он упал в коридоре, был дотащен соседом до кровати и до утра пролежал без движения. Прибывшие родственники вызвали «скорую помощь», которая констатировала перелом основания черепа. В таких случаях медики даже при осмотре не тревожат больного, поскольку даже легкого шевеления достаточно, чтобы наступила смерть. Майк до конца находился в сознании. Раздолбай и весельчак, каким его многие считали, он оказался еще и очень мужественным человеком. Он не дожил всего два месяца до десятилетия «Зоопарка».

Другая новость состояла в том, что парни не застали Чернецкого — он уехал в Ленинград. Паломничество к святым местам обернулось для него маленьким чудом. Месяцем раньше, в июле 1991-го, популярный журнал «Огонек» напечатал письмо с просьбой помочь Чернецкому, которое подписали Градский, Гребенщиков, Кинчев, Макаревич, Шевчук и другие известные в СССР рок-музыканты. Сразу после этой публикации Саша стал получать множество писем, бандеролей, переводов, а телефон у него на квартире просто разрывался от сотен звонков.