Чм66 или миллион лет после затмения солнца

– Видел, как он у "Кооператора" лет десять назад ошивался.

– Точно он. – Шеф еще больше помрачнел. – Мне Меченый рассказал… Доктор побуцкал Надьку, а Бисембаев вступился за нее и дал ему п…

Я молчал.

– Доктор говно, но он мой брат. Вот я и отп…л Бисембаева. Так отп…л, что он надолго запомнит.

– Что делает Бисембаев у Меченого?

– Живет. Месяц назад откинулся, квартиру матери менты забрали себе.

Бисембаев живет у Меченого? Что-то екнуло во мне, проняло изнутри холодом. Бисембаев опасен, ох, как опасен. Я вспомнил сцену на скамейке у памятника генералу Панфилову. Он коварный. Бисембаев – зверек. Сказать Шефу? Но как оформить предчувствие в слова?

Я промолчал

– За брата я п…л и напропалую буду п…ть этого Бисембаева.
–

Сказал он и оторвал голову от подушки. – Ты слышишь?

– Нет. А что?

– Кажется, Колобок зовет.

– Послышалось тебе. Спит матушка.

– Я тебя прошу… Ты когда поддашь, то запираешься на ключ, открываешь окно. Колобок понтуется… Боится, что простудишься.

Пожалуйста, не открывай окно.

– Хорошо.

– Ладно. – Шеф поднял с пола газеты. – Иди к себе. Я почитаю.

Сверхмаленькие люди не столь порочны, сколь дальнозорки. Я не предполагал насколько Шастри честолюбив. Сегодня он ждал меня с новостями.

– С утра вызывал Ахмеров… – переминался шалунишка.- Сказал, что

Каспаков п…й накрылся.

– В каком смысле?

– Ты не в курсе? Послезавтра партбюро разбирает персональное пьянство Каспакова.

Персональное пьянство? Шастри юморист.

– Что-то такое следовало ожидать.

Шастри раздул ноздри.

– Его и из завлабов попрут.

Каспаков не может выйти из пике, боится показаться на работе.

Совсем недавно его самого почти все боялись, боялись, вплоть до замдиректора. Только почему шалунишка сияет именинником? Неужели…?

– Ахмеров обещал тебе его место?

Шастри заулыбался.

– Он сказал, что будет говорить обо мне с Чокиным.

Ахмеров время не теряет, в открытую вербует пятую колонну.

Напрасно Таня Ушанова в минувшую пятницу уговаривала главбухшу не возникать. Уговоры дали понять бухгалтерше, что, пригрозив разоблачением парторгу, она сломала Каспакова.

– К приезду Чокина Жаркена освободят из парторгов, – Ушка подтвердила слова шалунишки.

– Знаешь, что мне сказал Нурхан? – Я хочу вернуть Таню к реальности. – Ахмеров пообещал ему место Каспакова.

– Брось чепуху городить.

– Сама погляди, Ахмеров кроме Каспакова ненавидит в нашей лаборатории и Кула. Остается Нурхан.

– Слышать ничего не хочу про Нурхана. Ты мне лучше скажи, как

Жаркена из запоя вывести?

– Коминтерн – это трудно.

– Если он сейчас же не остановится, Жаркена за неделю и из партии выгонят.

– Все-таки быстро Ахмеров положил его на лопатки.

Я не мог не отдать должное напористости гидротехника. Примитивно и быстро. Причем, не вступая в открытое столкновение.

Для Каспакова плохо, не только то, что он не показывается на работе. Вдвойне плохо, что в командировке Чокин. Будь директор на месте, он в два счета поставил на место главбухшу, шелбанул бы по устремлениям Ахмерова покончить с пьянством коммуниста Каспакова.

Как все просто и быстро. Не мечтал директор о таком преемнике, но порядок есть порядок. К своему возвращению Чокин будет поставлен перед фактом.

Я позвонил домой. Взял трубку Шеф.

– Колобок поехала к отцу. – сказал он. – Ты когда придешь?

– Скоро. Приду не один.

Вот как бывает…

Серик Касенов душевно здоровый человек и редко когда пьянеет.

Если и наберется, то из себя не выходит, не портит другим настроение. Нет в нем второго дна, умеет слушать. Друзей у него много, к концу недели они наперебой звонят на работу, приглашают разделить застолье.

Под руководством Сподыряка Серик смастрячил экономичный водогрейный котел. Котел он испытывает, но на напоминания Сподыряка о патентовании агрегата откликается вяло. Процедура регистрации изобретения длительная, но ее необходимо пройти. Серик Касенов понимает так, что новшества воруют только в книгах и кино и думает, что кроме него его котел никому не нужен.

У него двое детей, заботливая жена. У жены в близких родственниках начальник управления кадров МВД, которого регулярно снабжают черной икрой, балыками товарищи из Гурьевского УВД. От рыбных щедрот кадровика перепадает семье Касеновых. Под водочку лопаем икру и мы с Хаки.

Хаки, Серик Касенов, Шеф и я пили на кухне. О чем говорили, помню плохо. Не помню и то, как пошел спать.

… С утра шел мелкий снежок. На кухне Шеф собирал передачу для

Джона и Ситки.

– Вчера Колобок выходила на лоджию, видела открытое окно в твоей комнате. Я же просил тебя не открывать. – Шеф складывал банки в портфель и ворчал. – Ты нажрался, но я тебя не заложил.

На себя бы лучше посмотрел. Пил вместе с нами и еще делает одолжение, что не закладывал. Я разозлился и пошел к себе.

Валялся в кровати часа два. В дверь позвонили. Матушка открыла дверь.

– Он еще спит? – раздался голос Шефа.

Не хочу его видеть. Я прошел в ванную. Плескался минут двадцать.

Когда вышел, услышал матушкино: "Кашан келесын?".

– Скоро.

Хлопнула дверь, в квартире тишина.

Наконец-то. Какой он все-таки лицемер.

Матушка на кухне возилась с мясорубкой.

– Ушел?

– Ушел.

– Не сказал куда?

– Сказал: на улице какие-то друзья ждут.

Ночевать домой Шеф не пришел. Рано утром пришел Ситка Чарли.

– В отпуск выписали, – сказал он.

В "Советском спорте" разбирают причины поражения наших хоккеистов, отклики спортсменов на бойкот московской Олимпиады. В

"Известиях" тоже пишут про бойкот, в "Литературке" на всю полосу судебный очерк Ваксберга.

После обеда пришел Большой.

– Где Нуртас?

– Со вчерашнего дня не приходил.

Большой снял овчинный тулуп. Под ним он в тельняшке.

– Эдька, где достал тельняшку? – спросила мама.

– Из Одессы привезли.

Большой сел за стол, взял из рук мамы пиалушку с чаем.

– Все же где Нуртас?

Что это он? Соскучился?

– Не знаю.

– Вчера днем он заходил ко мне. С какими-то спившимися мужиками… Одного звать Сашей. Сказал, что ваш бывший сосед.

– Саша? – задумался я. – Понятия не имею.

– Эдька, мне тоже достань тельняшку.

– Тетя Шаку, зачем вам тельняшка?