Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Что делать? Просить телефонную свиданку или обратно в город ехать? Позвоню-ка я Пуппо.

Где тут автомат?

– Перезвони через полчаса, – сказал Бактимир.

Я слонялся возле административного здания и не заметил, как возле меня появился мужик в кепке типа лондонки..

– Не пускают? – спросила лондонка.

– Не пускают.

– И не пустят, – убежденно сказал мужик.

– Матвеич, вы?

– Я.

Подошел казах. С ним русский толстяк.

– Мейрам, – протянул руку казах.

– Борис, – жизнерадостно махнул головой толстяк.

Появился и Серик Кудайбергенов. В форме, при лейтенантских звездах.

– Пришла час назад новая учетчица. – Борис улыбался. – Я говорю

Нуржану: "Смотри, какие у нее документы!". А он мне: "Подожди, сейчас мне не до документов".

Мужики засмеялись.

– Он узнал, что Бектас здесь и икру мечет. – сказал Матвеич.

Мужики разошлись, я посмотрел на часы. Полчаса прошло. Но чем может помочь Пуппо?

– Зайди к начальнику колонии, – сказал Бактимир.

– Как я к нему зайду?

– Не дрейфь. Скажешь, что от Ситказиновой.

Ситказинова это Турсын, тетя Пуппо.

Хозяина на месте не было, пока он приехал, болтался еще час.

Майор Каймолдин зашел в приемную.

– Я от Ситказиновой.

– Зайдите.

Начальник учреждения снимал с себя плащ и говорил.

– Пройдите к Евсюкову. Если у вашего брата нарушений нет, то может быть зайдете сегодня.

Турсын всего лишь бухгалтер. Как ей удалось сделать хозяина мягким?

В кабинете замначальника по РОР Евсюкова молодая прапорщица. Она водила карандашом по списку, Евсюков диктовал ей..

– Пишите заявление, – сказал замначальника. – Отдадите ей. – Он показал на прапорщицу.

Я пошел за женщиной на первый этаж. В комнате, где оформляют свидание, плакала пожилая женщина.

– Ехала с разрешением за пятьсот километров и отказали.

Знала бы она, кто виноват в ее порожняке. Ничего не поделаешь, блат выше Совнаркома.

За плечо меня взял парнишка лет 25-ти.

– Слушай, сейчас тебя ведь запустят на долгосрочное к брату?

– Тебе то что?

– Да у меня тут тоже брат сидит. Я утром прилетел из Алма-Аты…

– Ну и…

– Комнат для свиданий всего четыре… Мне только на сутки…

Потом я свалю и вы с братом останетесь…

– Кто ж тебе разрешит нас уплотнять?

– Она, – он показал на прапорщицу.

Женщина смотрела на меня выжидающе. Спать вдвоем с Доктором на одной кровати… Я поскучнел. Отказывать не в жилу. Десять минут назад сам такой был.

– Что от меня нужно?

– Напиши, что ты не против подселения на сутки.

– Ладно, – сказал я и спросил, – Откуда порядки знаешь?

– Из этой колонии я весной освободился.

Я отдал в окошко паспорт. Дверь-решетка отошла в сторону и, пройдя предбанник, все трое очутились в коридоре.

Прапорщица толкнула дверь.

– Заходите.

В комнате, задраенное снаружи доверху оцинковкой, окно с решетками, две кровати, два стула, стол.

– Выкладывайте все на стол.

Сосед, звали его Сергей, вытащил из баула банки с соленьями, колбасу, чай, конфеты. У меня груз потяжелее. Кроме привезенных из

Алма-Аты сервилата, чая, овсяного печенья, сахара, конфет "Маска" и чего-то еще, Бактимир со словами: "Сделаешь Доктору бешбармак" загрузил в сумку здоровенный шмат мяса, картошку, лук, черный перец.

Прапорщица оглядела продукты и, сказав: "Ждите", ушла.

– Вот мы с тобой дураки! – воскликнул Сергей.

– Что такое?

– Нас же не шмонали. Могли водки набрать.

Прошло минуты три. Вспомнил, как Доктор писал о появлении седины.

Мне стало немного жутко. Сейчас я его увижу и буду привыкать к брату-старику.

В комнату зашел такой же, как и Сергей, крепыш-молодчик в синем арестантском костюме. Братья со смехом обнялись.

Минут через пять в дверь постучали. Доктор и здесь не может обойтись без понтов.

– Войдите.

Дверь распахнулась. На пороге улыбающийся Доктор. Зря я боялся.

Если он и поседел, то только чуть-чуть.

Я обнял Доктора и нащупал под рукой панцирно твердую спину. Все не так уж плохо.

– Что, мужики, для начала чай попьем? Где у них тут чайник?.

Зэки переглянулись.

– У шныря спроси… Он в первой от входа комнате. – Доктор успел все просечь.

Шнырем оказался мужик средних лет нерусской внешности, с седым ежиком и карикатурно растянутым животом. Отъел кишку на вольной жратве.

Шнырь показал бытовку. Кастрюли, сковородки, чайники, тарелки, ложки – все здесь есть. Я поставил на плиту мясо, чайник.

– Помочь почистить картофан?- спросил Доктор.

– Отдыхай.

132-я, часть третья – самая ходовая в 1985-м году статья УК

КазССР. Старший брат Сережи Петр сидит за кражи с проникновением в жилище. Сережа отмотал срок тоже за бомбежку квартир.

Я чистил картошку и разговаривал с Доктором. Время от времени он уходил от беседы и расспрашивал Петра.

– Древний не в твоем отряде? Москву знаешь?

Человеку 44 года, а тема та же: "Ваньку Косого знаешь?".

Пацаны не особенно расположены гутарить с Доктором, но разговор поддерживали. Я начинал понемногу нервничать. "Какого черта он перед этими щенками стелется? Звал на свиданку, чтобы с ними звиздеть?".

Я помыл картошку, нарезал лук. Мясо в кастрюле закипало. Подождем часа полтора, а пока время от времени не забыть бы снимать пенку.

Мужики толком не ели. Откусили по кусочку колбасы, погрызли печенье и с пересмешками отхлебывали чай.

Неожиданно Доктор спросил:

– Ты зачем приехал?

– Не понял.

Это я не понял, он то все давно понял. За все годы, что он мотал срок, это был мой единственный приезд на свиданку. Доктор прожженным чутьем рецидивиста просек, что если бы не приходили от него домой деньги, то вряд ли когда-нибудь дождался в неволе меня. Из колонии не убежишь, но отсюда все про всех видно. Этого я тогда не сознавал и подумал: "Как он зол и циничен".