Чокнутые
Шрифт:
– Нет, милейшие! Вы все сделаете безвозмездный взнос, покроете убытки компании Герстнера и восстановите разрушенный по вашей милости дом! А иначе!..
Шеф жандармов презрительно оглядел всех пятерых и сказал, опершись на шпагу Ивана Ивановича:
– Человек, который почувствовал ветер перемен, должен строить не щит от ветра, а ветряную мельницу!
Английский пароход пришел в Петербург прямо к стрелке Васильевского острова. Он уже был прикручен толстыми канатами к чугунным кнехтам, уже был спущен трап, по которому поднимался таможенный чиновник, у трапа внизу уже стояли два
Пассажирам еще не разрешили сойти на берег, и они сбились у борта, перекрикивались со встречавшими их на причале.
Герстнер, Маша и Родик радостно махали руками Пиранделло, Зайцеву и Фросе.
Федор и Тихон с цветами в руках были разодеты во все самое лучшее. Фрося, в новом австрийском ошейнике, с веночком на рогах, восторженно блеяла, задрав голову.
– Ой, у нас тут чего было!..
– кричал Тихон.
– У Фроси даже молоко пропало на нервной почве!..
– Мы там тоже не скучали!..
– крикнула им в ответ Маша.
– Помещение для сборки машин построили?
– крикнул Герстнер.
– А как же?
– ответили Пиранделло и Зайцев.
– А вы привезли?
– А как же?!
– крикнул Родик.
– А на чем перевозить - вы подумали?
– А это вам что?..
– И Федор и Тихон показали на длиннющую вереницу телег с лошадьми и возницами.
– Мо-лод-цы!!! Мо-лод-цы!!!
– хором прокричали Герстнер, Маша и Родик.
– Завтра же начинаем сборку!..
В огромном, наспех сколоченном помещении наши герои и несколько английских механиков с завода Стефенсона собирали паровозы.
Было очень жарко. Все работали по пояс голыми. Тела лоснились от пота и мазута черными блестящими пятнами, руки по локоть выпачканы, лиц от грязи не узнать. Один Пиранделло выделялся ростом и мощью.
Маша переводила не умолкая. Тесное общение с иноземцами уже давало свои неожиданные плоды. То и дело было слышно, как Тихон кому-нибудь говорил:
– Гив ми, плиз, вот эту хреновину…
Или Федор перед кем-то извинялся:
– Айм сори… Ну вери сори, тебе же говорят! Нечаянно я…
– Кип райт!
– кричал Родик.
– А теперь немножко лафт!.. 0'кэй!
Англичане тоже оказались способными ребятами.
– Доунт тач ит, мать твою, Тихон!
– кричал один, а второй переводил:
– Не трогай это, гоод дем, ай фак ю, Тихон!
Вокруг собралась огромная толпа зевак - слушала нерусские выкрики, глазела на заморские диковинные штуки…
Прискакал блестящий офицер на коне, заорал:
– Господин Герстнер!!! Господин Герстнер!..
Все во главе с Герстнером выскочили из помещения. Офицер растерянно оглядел полтора десятка грязных полуголых человек с инструментами в руках и приказал:
– Немедленно позовите мне господина Герстнера!
– Я - Герстнер!
– Боже мой! В каком вы виде?!.. Через полчаса здесь будет государь император! Его величество пожелали лично проверить ход работ!.. Немедленно приведите все в порядок! У вас всего полчаса! Немедленно!..
– и ускакал.
Через полчаса все огромное помещение снаружи было выкрашено в чудовищный розовый цвет. Над входом висел большой белый транспарант:
ОТКРОЕМ
ПЕРВУЮ В РОССИИ ЦАРСКОСЕЛЬСКУЮИз-за угла показалось множество черных карет с черными лошадьми. Первая карета сильно опередила остальные и остановилась напротив помещения для сборки паровозов.
Дверцы кареты распахнулись, и оттуда стали выскакивать люди, одинаково одетые в штатское. Выскочило их оттуда человек сто!..
Они быстро и умело потеснили толпу, оцепили розовое помещение и встали лицом к народу, спиной - к очищенной площади.
– Наши ребята!..
– гордо улыбнулся Тихон и даже кому-то помахал рукой.
– Спецслужба охраны двора.
Подоспели и остальные черные экипажи. Из кареты с царским гербом вышел Николай в сопровождении Бенкендорфа. Из остальных карет - министры, особы, приближенные к императору, генералы…
Четверо молодцов из спецслужбы сразу же взяли царя в охранительное кольцо и направились вместе с ним к Герстнеру, стоявшему во главе толпы мастеровых.
Царь осматривал полусобранный паровоз, улыбался народу, что-то говорил. Придворные подхватывали каждую улыбку царя смехом, преувеличенно вслушивались в каждое его слово.
Герстнер, Родик, Пиранделло и кучка русских и английских механиков мрачно и настороженно следили за царем и его свитой. И только Тихон Зайцев смотрел восхищенно на Бенкендорфа и Николая, и в голове его рождались строки донесения:
«Совершенно секретно! Его превосходительству графу Александру Христофоровичу Бенкендорфу. Сегодня мастерские для собирания паровых машин изволили посетить их величество в сопровождении Вашего сиятельства, чему впечатлением были слезы восторженных русских чувств. Их величество произнесли речь, в коей особенно отметили двусмысленные и извилистые действия Соединенных Штатов. Далее государь милостиво расспрашивал мастеровых, на что ответы были самые благоприятные…»
– А ты что делаешь, братец?
– спросил Николай.
– Колеса ставлю, ваше величество.
– Превосходно!
– обрадовался царь.
– Я вижу, они круглые?
– Так точно, ваше величество.
– И железные?
– Какие дают, такие и ставлю…
– Но деревянных колес ты не ставишь?
– Никак нет, ваше величество.
– Очень интересно!..
– По этому поводу Николай решил поделиться уже государственными соображениями: - Давно, давно пора переходить на железные колеса! Я бы только посоветовал делать их как можно круглее! Но железные.
На помощь царю поспешил Бенкендорф:
– Господин Герстнер, соблаговолите дать пояснения.
Герстнер незаметно пожал плечами и нарисовал мелом на стене круг:
– Ваше величество, существует формула пи эр квадрат, где число «пи» можно приближенно принять за…
И Герстнер начал писать на стене «3, 145926536…»
– Безумно, безумно интересно!
– восхищенно прервал его Николай.
– Просто замечательно!..
Тут он, к счастью своему, заметил Машу:
– Мари!.. Здравствуйте, дитя мое! Куда вы пропали? Что же вы не заходите? Посидели бы, музыку послушали…