Что Библия говорит о последнем времени

«Теперь» и «еще нет»

Новозаветная эсхатология являет последовательную динамику взаимосвязей между настоящим и будущим, между «теперь» и «еще нет». С одной стороны, конец ужепришел, и новый век стал актуальной реальностью. Однако, с другой стороны, конец ещене наступил, и прежний век еще не закончился. «Ибо невозможно – однажды просвещенных, и вкусившихдара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святого, и вкусившихблагого глагола Божия и сил будущего века,и отпадших, опять обновлять покаянием» (Евр. 6:4-6). Согласно этому отрывку, все, кто во Христе, уже вкусили сил будущего века. С одной стороны, «последние дни» земной истории начались с пришествием Иисуса (см. Евр. 1:1, 2), однако, несмотря на то, что крест возвещает о наступлении последних дней и даже о «конце веков», можно все-таки сказать, что конец еще не наступил. «Иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира. Он же однажды, к концу веков,явился для уничтожения греха жертвою Своею. И как человекам положено однажды умереть, а потом суд, так и Христос, однажды принесши Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй разявится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение (Евр. 9:26-28). В силу динамической связи между настоящим и будущим новозаветный автор может использовать одни и те же слова для описания того и другого. В Первом послании к Коринфянам Павел говорит, что его современники-христиане достигли «последних веков» (полноты последних веков – англ. пер.; греч. telos) (см. 1Кор. 10:11), но в том же послании далее он говорит, что тот же самый «конец» (греч. telos) наступит после Второго пришествия Иисуса (см. 1Кор. 15:22-24). Петр в одной и той же главе своего послания говорит, что Христос явился в «последние времена» (см. 1Петр. 1:20) и что Он еще явится «в последнее время» (1:5). Иисус даже в одном предложении мог сочетать эти концепции: «Истинно, истинно говорю вам: наступаетвремя, и настало уже,когда мертвые услышат глас Сына Божия и услышавши оживут» (Ин. 5:25). «Наложение» нового века на прежний объясняет многие отрывки, в которых Новый Завет на первый взгляд противоречит сам себе. С одной стороны, сатана действительно был побежден на кресте (см. Ин. 12:31), с другой, его надо побеждать каждый день кровью Агнца (см. Откр. 12:11), и он будет уничтожен только при конце света (см. Откр. 20:7-10). Опыт вечной жизни уже сейчас можно обрести (см. Ин. 5:24), и в то же время она принадлежит грядущему, а не нынешнему веку (см. Мк. 10:30). Если мы не будем учитывать это динамическое единство, присущее новозаветному мировосприятию, мы рискуем утратить необходимое равновесие.

Небо на земле

Другая сторона новозаветной динамики между веком нынешним и веком грядущим проявляется в напряженном соотношении между небесным и земным. Поскольку нынешний век еще не закончился, мы привязаны к этой земле и тяжело это переживаем. «Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего. Ибо мы спасены в надежде. Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо, если кто видит, то чего ему и надеяться?» (Рим. 8:22-24). Как дорог этот текст каждому, особенно больному и стареющему! Если бы наш нынешний опыт сводился только к нему, никого из христиан нельзя было бы упрекнуть за чрезмерное упование на будущее. Однако Новый Завет не довольствуется этим страстным ожиданием: он помогает по-новому осмыслить и настоящее. Мы уже «посажены на небесах» во Христе Иисусе (см. Еф. 2:6) и, пребывая в Нем, можем прямо сейчас жить жизнью неба: любовью, радостью, миром, долготерпением и благостью (см. Гал. 5:22). Во Христе мы имеем всякое духовное благословение (см. Еф. 1:3) и уже вкушаем сил будущего века (см. Евр. 6:5). Со смертью и воскресением Христа все ветхозаветные эсхатологические упования в принципе стали реальностью. Суд над миром совершился на кресте (см. Ин. 12:31, 32), эсхатологическое излитие Святого Духа совершилось в пятидесятницу (см. Иоил. 2:28, 29; Деян. 2:16-21), Царство Божье наступило (см. Мф. 12:28), вечная жизнь уже теперь с нами (см. Ин. 5:24, 25), последняя война началась в христианском опыте борьбы с грехом (см. 2 Кор. 10:35; Еф. 6:10-17). Новозаветные писатели убеждены, что с пришествием Мессии ветхозаветное ожидание нового века завершилось для тех, кто верует в Иисуса. Причастность к жизни на небесах ощущается любым человеком, верующим в Иисуса. И это не вымысел. Пребывающие во Христе, продолжая жить в этом мире, действительно обретают «залог» небесного наследия (см. Еф. 1:13, 14). Различие между «теперь» и «еще нет» сводится не к качественному отличию нового века, а к тому, что нынешний век все еще длится, отвлекая нас и лишая мужества. Царство небесное будет таким же, какое мы обрели уже сейчас, но без той безысходности, которую мы переживаем теперь, на этой земле. Вот почему так трудно сохранять чувство новизны духовного опыта и преуспевать в христианском возрастании. Если мы хоть на какое-то время перестаем вкушать радость нового века, наше осознание того, что он уже наступил, быстро теряет силу и превращается в простое воспоминание о том, что могло быть. Христиане находятся между двумя веками, между «теперь» и «еще нет», между земным и небесным. В каком-то смысле легче не быть христианином и жить в гармонии с так называемым «реальным миром». Вкушение сил будущего века приводит к определенному беспокойству, которое не прекратится до тех пор, пока тленное не поглотится нетленным (см. 1 Кор. 15:51-54), однако тот, кто воистину вкусил небесной жизни, будет рваться из этого века и страстно желать грядущего искупления (см. Рим. 8:18-25). Если христианство до сих пор существует, то причина здесь в том, что в каждом поколении находятся подлинно вкусившие нового века. Мудрость этого мира почитает христианскую веру безумием, но как только кто-то вкушает сил будущего века, ему нет дороги назад, ибо он постигает сверхреальность, которая изменяет все.

Библейское равновесие

Идея одновременного существования двух веков, постоянно пребывающих в напряженном соотношении, не свойственна западному, греческому менталитету. Логика требует, чтобы мы жили или в одном, или в другом. Однако Новый Завет – не западная книга. Он отражает еврейский менталитет,в котором противоборствующие реальности в равной мере могут быть подлинными. Осознание напряженного соотношения между Новым Заветом и современной логикой помогает понять многие доводы, касающиеся Библии и некоторых ее высказываний. Кто-то, например, может усмотреть в ней то, что действительно там содержится. Однако, радостно делясь с кем-нибудь своим открытием, он почувствует, что ему хочется отвергнуть противоположное высказывание, которое, быть может, тоже верно. Другой же, усмотрев противоположную истину, захочет дать убедительную контраргументацию, в результате чего возникнет словесная полемика, которой можно было бы избежать, если бы оппоненты как следует усвоили упомянутый нами факт напряженного соотношения. Говоря о нем, я не хочу сказать, что Библия учит противоположным истинам: просто данное слово – единственное в английском языке, адекватно выражающее то, что в данном случае я имею в виду (речь идет об английском слове tension, что в переводе означает «напряженность», «напряженное состояние». – Примеч. пер.). Я использую его в смысле логического равновесия между противоположными положениями, которые истинны в равной мере. В Библии мы улавливаем только мимолетный проблеск бесконечной истины, однако если эту истину влить в старые мехи (такие, например, как наш язык, запечатленный чернилами на бумаге), то они лопнут. Человеческая логика не может полностью оправиться от такого потрясения. Поддерживать равновесие между противоположными библейскими утверждениями – все равно что держать два куска магнита «плюсом» к «плюсу» и «минусом» к «минусу». Они отталкиваются, и, только приложив какое-то усилие, вы можете соединить их. Многие библейские истины имеют такое же свойство. Не переставая быть истинными, они в то же время бросают вызов человеческой логике. Будучи христианами, мы, например, говорим, что Иисус был полностью (на сто процентов) Человеком и полностью (то есть на те же сто процентов) Богом. Однако в сумме мы имеем двести процентов, что логически невозможно. Существование Богочеловека Иисуса логически невозможно, и тем не менее Он существовал. Подлинно библейское богословие в равной мере признает оба полюса библейского учения. Ересь начинается тогда, когда человеческую природу Иисуса утверждают в ущерб Божественной и наоборот. Ересь, по сути дела, стремится подчинить Священное Писание логике и готова злоупотребить первым, дабы оправдать последнюю. Другим примером напряженного соотношения между двумя полюсами является соотношение веры и дел. Необходимо иметь и первое, и второе, поскольку и то, и другое в равной мере имеет библейское обоснование, однако на практике довольно трудно в одно и то же время проводить в жизнь обе установки. Если мы зовем к вере, люди склонны забывать о делах, если же мы призываем творить добрые дела, люди нередко забывают о вере. Человеку как существу конечному очень трудно, но крайне необходимо удерживать в поле зрения оба полюса, сохраняя здоровое равновесие между ними. В этом смысле новозаветная эсхатология не является исключением. В ней выражается напряженное соотношение между веком нынешним и веком грядущим, между «теперь» и «еще нет».

Иисус – средоточие новозаветной эсхатологии

Несмотря на то, что характер взаимосвязи между нынешним веком и веком грядущим уловить довольно трудно, уже теперь нам совершенно ясно, по крайней мере, одно. Не кто иной, как сам Иисус преобразил эсхатологию ветхозаветных пророков и иудейских апокалиптиков. Иисус Христос –душа,сердце и средоточие новозаветного представления о конце, Именно встреча с Иисусом заставила Павла пересмотреть свои взгляды на природу существования двух веков. Верно осмысляя Новый Завет, мы приходим к выводу, что средоточие новозаветной эсхатологии – Иисус Христос. В Его земном служении пришло царство (см. Мф. 12:28), в Его смерти и воскресении совершился эсхатологический суд (см. Ин. 12:31; Рим. 8:3); благодаря небесному служению Христа Его последователи имеют благодатную возможность уже сейчас вкусить вечной жизни (см. Еф. 2:6), а во время Его Второго пришествия воистину наступит конец мира (см. 1 Кор. 15:20-28). Именно благодаря Христу Бог исполняет все эсхатологические обетования, данные Израилю. «Ибо все обетования Божий в Нем "да" и в Нем "аминь", – в славу Божию, чрезнас» (2 Кор. 1:20). Божьи обетования исполняются для тех, кто выполнил Егоусловия, однако из Второго послания к Коринфянам (см. 2 Кор. 1:20) мы узнаем, что все условия, исполнение которых было необходимо для свершения Божьих обетовании, были соблюдены жизнью и делами Христа. Иисус предстает какподлинный израильтянин, всецело послушный условиям завета, который Бог заключил с Израилем, и потому снискавший все благословения и обетования этого завета. Все в Новом Завете рассматривается через Христа, ибо, в конечном счете, только Он имеет значение. Но если конец мира приходит во Христе и если все обетования Божьи достижимы через Него, то в таком случав необходимо переосмыслить понятие Израиля. Всякий, кто во Христе, в той же мере «семя Авраамово», в какой он мог бы быть таковым по крови (см. Гал. 3:29). Израиль во Христе (как иудеи, так и язычники) – «род избранный, царственное священство, народ святый» (1 Петр. 2:9), каковым был и Израиль Ветхого Завета (см. Исх. 19:5, 6). То, чего не смог сделать ветхозаветный Израиль (стать благословением всему миру) (см. Быт. 12:3; Ис. 49:3-6), Израиль Нового Завета исполнит благодаря своей связи со Христом (см. Лк. 2:32 и Деян. 13:46, 47). В Новом Завете не только идея «Израиля» обретает переосмысление, но по-новому звучат и ветхозаветные обетования о земле. Как правило, ветхозаветные пророчества об эсхатологической войне говорили, что она разразится в буквальном городе Иерусалиме и вокруг него (см. Иоил. 2:32; 3:2, 12-21; Зах. 12:1-9). Во время последнего сражения язычники будут находиться вне города, а народ Божий внутри него. Однако из 4-й главы Деяний Апостолов (см. Деян. 4:24-28) мы узнаем, что сражение мыслится не в буквальном географическом контексте, а в соотношении со Христом. Процитировав 2-й псалом, в котором говорится о том, что язычники замыслили поднять мятеж против царя Израиля, уверовавшие говорят: «Ибо поистине собрались в городе сем на Святого Сына Твоего Иисуса, помазанного Тобою, Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом Израильским» (Деян. 4:27). Итак, мы видим, что здесь «Израиль» переосмысляется. «Ибо не все те Израильтяне, которые от Израиля», – читаем мы в Послании к Римлянам (Рим. 9:6). Есть Израиль, который объединяется с язычниками против израильского царя. Таким образом, помимо переосмысления самой идеи Израиля мятежный замысел дает основание переосмыслить и идею «святого города». Отныне, говоря об Израиле в подлинном смысле этого слова, уже не приходится учитывать географический и этнический аспекты. Если Израиль не мыслится без Христа, то он не может сводиться к какому-либо народу или социальному слою (см. Гал. 3:28, 29). Если он немыслим без Иисуса, то подлинный Израиль не где-то на Среднем Востоке, а в небесах со Христом (см. Гал. 4:26). Если же Иерусалим в небесах, тогда любой уголок земли одинаково открыт для Христа. Чикаго столь же близок к обетованной земле, как иСаудовская Аравия. Новозаветное переосмысление идеи Израиля оказывает сильное влияние на восприятие библейской эсхатологии. Многое в эсхатологическом языке Писаний сосредоточено на Иерусалиме и Израиле. Однако в Новом Завете под Израилем понимается всякий, кто связан со Христом, независимо от того, где он находится. Ветхозаветные пророки осмысляли конец мира в контексте Израиля и Среднего Востока; новозаветные писатели использовали язык тех же самых пророчеств, однако в духовном смысле, вбиравшем в себя весь мир. Этнические и географические аспекты утратили свое значение. Например, язык 14-й главы Книги Откровение постоянно напоминает о 2-й и 3-й главах Книги пророка Иоиля. Остаток Израиля (144000) находится на горе Сион (Иерусалим; см. Откр. 14:1-5; Иоил. 2:32), тогда как нечестивцы попираются вне пределов города (см. Откр. 14:20; Иоил. 3:12-16). Однако, несмотря на то, что язык данной главы напоминает ту географическую и этническую перспективу, которая просматривается во 2-й и 3-й главах Книги пророка Иоиля, шесть раз упоминается о том, что речь идет о земле в целом (см. Откр. 14:15-19). Равным образом страдание, которое переживают народы, принявшие начертания зверя (в мировом масштабе – см. Откр. 13:16, 17; 14:9-11), основывается на осуждении Едома, небольшого государства – соседа древнего Израиля. То, что в ветхозаветном пророчестве имеет локальный географический ракурс, в Новом Завете обретает духовную и всемирную перспективу. Наверное, надо сказать, что многие современные консервативно настроенные христиане не приняли бы взгляды, изложенные на нескольких последних страницах. Согласно толкованию, которое предлагают диспенсационалисты, ветхозаветное понимание конца мира буквально исполнится в Палестине при содействии этнического Израиля последнего времени. С их точки зрения, почти вся Книга Откровение относится не к христианам, не к Церкви, но к будущему Израилю как таковому. Рамки данной работы не позволяют нам рассмотреть конкретные доводы диспенсационалистов, направленные против идеи «духовного Израиля», изложенной в этой главе. Более подробно с ними можно познакомиться в книге Г. Ларонделла «Израиль Божий в пророчестве» («Источник жизни», 1997 г.). Христоцентричный взгляд на последнее время является тем действенным противоядием, которое сдерживает развитие диких представлений о конце. Ключ истолкования пророчеств не в том, как состряпать ясную картину будущего, но в том, чтобы получить более ясное представление о Христе. Новозаветный взгляд на конец мира никогда нельзя отделять от Иисуса. Даже если взять Книгу Откровение, то это не откровение о войне в заливе, а откровение Иисуса Христа (см. Откр. 1:1). Поэтому, если вы правильно ее понимаете, средоточием и смысловым ядром вашего толкования будет Христос. Армагеддон – это не война на Среднем Востоке, но сражение, которое ведет Христос за преданность мира. Христологический взгляд, имеющий своим средоточием не какие-то современные события, а Христа, спасает толкователя от излишних умствований. Если наш взгляд на конец мира прежде всего выражается в стремлении все глубже и глубже постигать Христа, мы не слишком озабочены подсчетами того, когда же Он придет. Если вы каждый день вкушаете Его, если вы ежедневно вкушаете силы будущего века, ваше желание еще глубже постичь Его будет неизменным, независимо от того, как долго будет откладываться Второе пришествие. Однако, если жажда Его возвращения связана с вычислением дат, она будет длиться ровно столько, сколько продлится период ожидания. Когда назначенный срок проходит, обычно вместе с ним проходит и эта жажда. Новозаветное предвосхищение Второго пришествия берет начало не в подсчетах, основанных на анализе самых последних событий, но в уверенности, что новый век, в принципе, уже наступил. Те, кто во Христе вкушают небесные радости, никогда не устанут ждать еще больших, которые наступят во время Его Второго пришествия. Таким образом, новозаветный христианин – это человек, который, даже идя по улицам Нью-Йорка, может чувствовать, как он входит в небесные обители. Конечно, трудно ощутить наступление нового века, когда ты постоянно видишь надписи на стенах, грязные, сгоревшие дома и запуганных, унылых людей. Ветхий век и «еще нет» слишком явно заявляют о своем присутствии. Однако, помня о новозаветном обетовании и силе Духа, можно подняться над этим веком и вкусить силы грядущего. И тот, кто делает это, никогда не останется таким, каким был прежде.

Глава 7. Цель пророчества

Люди всегда были любопытны. Сегодня наше любопытство будоражат волнующие события, которые происходят в мире. Я тоже хотел бы понять, что они означают. Действительно ли приближается пришествие Господа? Скоро ли наступит конец мировой истории? Чему Бог хочет научить нас такими ужасными событиями? Как мы должны реагировать на них? Давались ли библейские пророчества для того, чтобы удовлетворить наше любопытство о будущем, или Бог имел какую-нибудь иную цель?

Иисус и конец мира

В Евангелии от Матфея Иисус дает ясные ответы на эти вопросы. «Когда же сидел Он на горе Елеонской, то приступили к Нему ученики наедине и спросили: скажи нам, когда это будет? и какой признак Твоего пришествия и кончины века?» (Мф. 24:3). Ученики были так же любопытны, как и мы. Они хотели узнать, когда же наступит конец мира? Иисус ответил: «Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас; ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: "я Христос", и многих прельстят» (стихи 4, 5). Только представьте себе, что подумали ученики. Вот здорово! Сейчас Иисус скажет нам, какие именно события приведут к концу, и мы будем знать, когда нам следует приготовиться к этому. Но Иисус продолжал: «Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь; ибо надлежит всему тому быть, и конец тотчас придет»(см. ст. 6). Но разве так на самом деле говорится в тексте? Удивительно, что я читал этот текст в течение многих лет и почему-то думал, что это звучит примерно так. На самом деле, текст звучит следующим образом: «Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь; ибо надлежит всему тому быть. Но это еще не конец».Таким образом, последняя строчка в оригинале читается: «Но это еще не конец». Иисус знал, что при жизни учеников будут войны и военные слухи и что у них, как и у нас, появится искушение придать этим событиям не свойственное им значение. И Он говорит им: «Не ужасайтесь происходящему. Все, о чем я говорю, случится, но не обязательно будет означать, что конец близко». Он продолжал: «Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам; все же это – начало болезней» (ст. 7, 8). В 7-м стихе перечисляются события, которые люди рассматривают как признаки конца. Войны и восстания, голод и землетрясения вырывают нас из привычного круга. Естественно, что мы придаем таким событиям эсхатологическое значение, особенно когда сами переживаем их. Но все эти потрясающие события, свидетелями которых будут ученики Иисуса, – только «начало болезней», которые охватят весь мир перед Его Вторым пришествием. Очевидно, что Иисус не слишком стремился дать четкую последовательность событий, которые приведут к концу света. «Каковы признаки Твоего пришествия, Господи?» «Да, – говорил Он, – будут войны и военные слухи, мятежи, землетрясения, голод, но это не признаки конца как таковые». Даже проповедование Евангелия всему миру нельзя истолковывать как признак конца. Откровенно говоря, мы не можем со всей вероятностью узнать, когда Евангелие будет провозглашено всему Чикаго, не говоря уж обо всем мире, не так ли? Да, Евангелие должно быть проповедано всему миру перед пришествием Господа, но это не тот признак, на котором мы можем основывать свои расчеты. Ответ Иисуса ученикам, в известном смысле, обманул мои ожидания. Казалось бы, нам было бы лучше, если бы Он подробно рассказал о конце света и о событиях, которые приведут к нему. Тогда мы могли бы выстроить их в порядке очередности, видя, таким образом, где мы находимся в данный момент и когда следует начать приготовления. Однако, по-видимому, такое положение не было бы для нас наилучшим. Вместо этого Иисус ободряет нас возможностью находиться в состоянии равновесия между напряженным ожиданием, с одной стороны, и добросовестным исполнением своих ежедневных обязанностей – с другой. В Мф. 24:36 Он и вовсе утверждает: «О дне же том и часе никто не знает», лишая, таким образом, время Своего прихода всякой определенности. То же самое мы видим и в Деяниях святых Апостолов, где точные сроки возвращения Иисуса – это то знание, которое Бог Отец оставляет за Собой. Но из этого не следует, что ученики Христа должны отсрочить Его приход на неопределенное будущее. Еще при жизни (Относительно значения выражения «род сей» (Мф. 24:34) см. Мф.11:16; 12:41, 42, 45 и особенно 23:36. ) они должны увидеть со всей очевидностью, что Его приход близок. Согласно притче о смоковнице (см. Мф. 24:32-35), народ Божий должен жить, постоянно чувствуя это, хотя точных сроков он никогда не узнает (см. ст. 36). Постоянная близость Его прихода побуждает нас к непрерывной готовности и напряженному ожиданию. А отсутствие конкретного срока и точной последовательности событий служит для того, чтобы мы не приходили в смятение от происходящего или же от произвольных расчетов, а добросовестно исполняли свой долг. То, о чем мы здесь говорим, есть еще одно выражение того удивительного творческого динамизма, которое существует в Библии между напряженным ожиданием и стойкостью в исполнении ежедневного долга (Обратите внимание, сколь важное значение имеет слово «претерпевший» в Мф. 24:13; Мк. 13:13 и Откр. 14:12. ). Трудно изо дня в день сохранять это напряжение, но постоянно поддерживать его необходимо, иначе мы попадем в двойную ловушку: безразличного отношения к концу света, с одной стороны, или ошибочного его толкования – с другой.

Главное: бодрствуйте!

Если, говоря о последних временах, Иисус не хотел ни удовлетворить наше любопытство о будущем, ни дать нам возможность представить весь ход заключительных событий в их последовательности, то какова же в действительности была Его цель? С полной определенностью Он открывает ее в 42-м стихе: «Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь наш приидет».

Это утверждение является кульминацией всей проповеди Иисуса. Ученики хотели знать весь ход событий. Они хотели во всех подробностях знать о будущем, чтобы иметь возможность определить дату конца света. Иисус же сказал: «Нет, не думайте таким образом. Я описываю события, ведущие к концу мира, не для того, чтобы удовлетворить ваше любопытство о будущем. Я говорю об этом для того, чтобы вы бодрствовали». Многие люди сегодня думают о себе как об «адвентистах», которые ждут, что Иисус скоро придет для того, чтобы привести к концу этот наполненный страданиями мир. Но, согласно Иисусу, быть адвентистом – это больше, чем просто знать признаки «кончины века». Это значит жить бодрствуя, потому что вы знаете и верите, что скоро придет Иисус. Цель проповеди в 24-й главе Евангелия – не удовлетворить наше любопытство о событиях последних времен, но напомнить, что нам необходимо «бодрствовать». Итак, что же значит «бодрствовать»? К счастью, Иисус не оставил нас в неведении. За кульминационным моментом Его проповеди следуют четыре притчи, которые подробно объясняют, что такое «бодрствовать» (см. Мф. 24:45-25:46). В первой притче говорится о неверном рабе и о том, как он относится к другим людям, видя, что господин его задерживается. «Если же раб тот, будучи зол, скажет в сердце своем: "не скоро вернется господин мой", и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, – то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает» (ст. 48-50). В чем проблема этого человека? Он говорит себе: «Кто знает, когда мой господин вернется? Мне, во всяком случае, все равно!» В результате он теряет всякое чувство ответственности перед своим господином. Он начинает жестоко обходиться с товарищами, бить их. Он доходит до полной безответственности. Это показывает, какая великая опасность грозит нам, когда мы перестаем осознавать реальность конца. Возникает сильное искушение сказать себе: «Пока Господь не пришел, я могу жить, как мне нравится». Бодрствование же противоположно тому, что делает этот неверный раб. Оно должно проявляться в том, как мы относимся друг к другу. Бодрствование означает, что, если мы верим в возвращение Иисуса, это отразится на том, как мы относимся к людям. Вторая притча часто называется притчей о десяти девах (см. Мф. 25:1-13). Десять дев ждут брачного пира. Как это часто случается, жених замедлил, и все девы задремали и уснули. Эти девы символизируют адвентистов, которые ждут возвращения Иисуса. В этой притче Иисус показывает, как трудно бодрствовать, как трудно сохранять чувство ожидания конца. В ней все «адвентисты» засыпают, но есть различие между ними. Мудрые девы взяли масло, а неразумные не сделали этого. В Евангелии от Матфея разница между мудрыми и неразумными объясняется так: «Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот; и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое» (Мф. 7:24-27). В чем же различие между мудрыми и неразумными, согласно Матфею? И те, и другие слушают слова Иисуса, но исполняют Его слова мудрые. В этом смысле всех 10 дев можно назвать адвентистами, но только те, кто бодрствует, на самом деле исполняют то, что сказал им Иисус. А неразумные девы, думая, что можно помедлить, потерпели неудачу. Бодрствовать – это значит созидать такие отношения с Богом, которые не прерываются, даже если надежда на Его возвращение не сбывается так быстро, как некоторые ожидают. Тот, кто ждет, не устанет делать добро. Смысл третьей притчи, которая зовется притчей о талантах (см. Мф. 25:14-30), хорошо улавливается в контексте двух первых. В греческом языке слово «талант» (talanton) означает меру веса, которая в данном случае означает и сумму денег (талант золота, талант серебра и т. д.). Быть может, в силу того, как это слово используется в данной притче, в английском языке оно приобрело добавочное значение, характеризующее человеческие способности, «таланты». Воспользовавшись своими способностями, персонажи этой притчи должны были увеличить полученную сумму денег. Зарывший свой талант не сумел им воспользоваться и в результате не сделал того, о чем просил его господин. Согласно этой притче, бодрствовать – значит, ожидая конца, максимально использовать данные Богом способности. Смысл третьей притчи равнозначен смыслу второй. Тот, кто ожидает возвращения Иисуса, должен неустанно творить добро, умножая полученные таланты. Четвертая притча, об овцах и козлах (см. Мф. 25:31-46), является кульминацией всей проповеди. «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть, – говорит Иисус овцам, – жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25:35, 36). «Господи! – отвечают овцы. – Когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили» (Мф. 25:37). Одним словом, когда мы делали все это? Ведь мы же никогда ничего такого не делали! «Истинно говорю вам, – отвечает Царь, – так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40)? Итак, что же значит бодрствовать? Это значит относиться к братьям и сестрам так, словно они – Сам Христос! Скажите: если бы человек, с которым вы живете, работаете или общаетесь, был Иисусом, сказалось бы это на вашем отношении к нему? Иисус сказал: «Бодрствовать в ожидании конца – значит относиться к другим так, словно это Я, и учиться видеть Меня в каждом человеке». Согласно Иисусу, суть бодрствования в ожидании Его пришествия заключается в том, как мы относимся к нашим братьям и сестрам. Цель библейского учения о конце мира не в том, чтобы удовлетворить наше любопытство относительно будущего, а в том, чтобы научить, как нам жить в ожидании конца.

Критерий проверки для адвентистов

Сказанное Иисусом в 25-й главе повторяется в другой притче, повествующей о непрощенном рабе (см. Мф. 18:23– 35). Раб задолжал десять тысяч талантов, – и это тогда, когда весь годовой налоговый доход Палестины составлял где-то восемьсот-девятьсот талантов! Он был должен в десять раз больше, чем правительство получало с налогов за целый год! Вся история явно иронична. Никому никогда не позволили бы влезть в такие долги. Но почему же тогда Иисус говорит об этом? Да просто потому, чтобы показать, что такое человек на этой земле. Все мы должны Богу гораздо больше, чем можем заплатить. В каждом из нас живет этот раб. Итак, раб призван к царю. «Потерпи на мне, и все тебе заплачу», – просит он, однако его просьба столь же смешна, как и его долг (Мф. 18:26). Он уже никак не сможет расплатиться. Однако государь, «умилосердившись над рабом тем», говорит ему: «Ну ладно, так и быть, я прощаю тебе всю сумму целиком». По-моему, это изумительное милосердие, не так ли? Но что же делает раб? Выйдя из царских покоев, он первым делом хватает того, кто должен ему за сто дней работы, а это сумма немалая. «Где деньги?» – спрашивает раб, вцепившись в своего «товарища». Внимательно посмотрев в Библию, вы увидите, что тот отвечал ему точно так же, как раб отвечал царю: «Потерпи на мне, и все отдам тебе» (Мф. 18:29). Однако раб не обращает на это никакого внимания и сажает должника в темницу. Какова реакция царя? Он снова призывает раба к себе. Тем, кто слушал эту притчу из уст Иисуса, такой оборот дела мог показаться странным, поскольку раб сделал то, что в те времена было вполне законно. Суть, однако, в том, что, несмотря на всю законность своего поступка, раб не сумел обойтись с другим человеком так, как с ним самим обошелся его царь. Поведение царя стало новым мерилом отношений в его царстве. Призвав раба к себе, хозяин сказал ему: «Злой раб! Весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?» (Мф. 18:32, 33). «И разгневавшись, – говорится далее, – государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга» (Мф. 18:34). Следующий стих представляет собой кульминацию всей притчи. «Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, – говорится в нем, – если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его» (Мф. 18:35). Мы видим, что для Матфея этот момент очень важен. Мерилом нашего отношения к другим людям является отношение Христа к нам. У Матфея этот принцип становится критерием, по которому проверяется искренность нашего ожидания Второго пришествия. Подлинные адвентисты – это те, кто, бодрствуя в ожидании пришествия Христа, будут относиться к другим так, как Христос относится к ним самим. Адвентисты много говорят об уплате десятины, о соблюдении субботы, о регулярном посещении церкви. Все это выступает как критерий проверки в отношении других (и, как правило, обоснованный). Однако в Евангелии от Матфея содержится критерий для проверки самих адвентистов. Если мы верим, что Иисус скоро вернется, это должно сказываться на том, как мы относимся к своем «брату». Но кто наш брат? Тот, за кого умер Христос (см. Рим. 14:15; 1 Кор. 8:11). Умер ли Он за вашего супруга или супругу? А за того нелегкого в общении человека, который сидит в церкви перед вами? За кого же Он умер? За всех. И даже за тех, кто смотрит, думает и делает не так, как вы. Если мы в должной мере осознаем всю глубину Христова прощения, мы поймем, как относиться к тем, за кого Он умер. Да, есть много трудных людей, но – чудо из

другого цвета кожи и другой культуры. Сестрой во Христе может оказаться какая-нибудь неопрятная незнакомка или родственница, заболевшая СПИДом. Мерилом истинности нашего адвентизма может стать наше отношение к какому-нибудь «фарисею», заносчивому начальнику, равнодушному супругу или супруге, «трудному» ребенку или просто человеку, который явно не согласен с нашим представлением о конце света. «Любите друг друга, как Я люблю вас, – говорит Иисус. –Прощайте друг друга, как Я прощаю вас. Будьте взаимно милосердными, ибо и Я милосерден к вам». Евангелие от Матфея характерно тем, что, если какой-нибудь момент достоин упоминания, о нем будет сказано еще и еще. Так, например, в 23-й главе вновь говорится о значимости других людей в нашей христианской жизни. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять» (Мф. 23:23). Нередко к этому тексту обращаются для того, чтобы показать, что уплата десятины по-прежнему является обязанностью христианина (что, кстати говоря, верно), однако в данном случае Иисус хочет сказать, что в законе есть нечто более важное, нежели эта уплата. И в это более важное входят суд (то есть честное, непредвзятое отношение), милость и вера. Суд заключается в том, чтобы мы ко всем относились непредвзято, ибо то же самое сделал Иисус, умирая на кресте. Милость предполагает, что относиться к другим мы будем также, как Христос относится к нам, а не так, как они того заслуживают. И наконец, вера означает, что мы будем верными в наших обещаниях даже в ущерб самим себе, ибо от нас зависят другие люди. Не случается ли порой, что, увлекшись мятой, анисом и тмином, мы не успеваем увидеть Христа в тех, с кем встречаемся? Знать будущее – это еще не все. И недостаточно лишь разбираться в богословских вопросах. Как правило, гораздо важнее не вопросы, по которым возникает разногласие, а то, как мы относимся к несогласным с нами. В Послании Иакова есть прямая связь с приведенной цитатой из Матфея. «Так говорите и так поступайте, как имеющие быть судимы по закону свободы. Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом» (Иак. 2:12, 13). Итак, суд без милости совершится над тем, кто сам не был милосердным! Вы можете быть абсолютно правы в богословских вопросах, однако на суде это не очень поможет вам, если обретенные знания использовались вами в суровой, критической манере по отношению к другим. Несмотря на то, что наше любопытство и любознательность тоже от Бога, основная цель пророчества не в том, чтобы удовлетворить наши запросы относительно будущего, а в том, чтобы научить нас жить сегодня. Иисус не зовет нас к тому, чтобы, размышляя над войнами, голодом и болезнями нашей эпохи, мы пытались угадать, свидетельствует ли все это о скором конце света или нет. Напротив, эти события нам надо воспринимать как напоминания о проповеди Иисуса. И, памятуя о ней, мы будем помнить и о необходимости бодрствования, то есть о необходимости относиться к другим так, как Христос относится к нам. «Блажен тот раб, которого господин его пришед найдет поступающим так» (Мф. 24:46).

Глава 8. Эсхатология апостола Павла

В своих посланиях апостол Павел высказывает много соображений относительно конца мира, и, конечно, было бы полезно исследовать все без исключения (равно как полезно было бы изучить варианты рассмотренной нами эсхатологической проповеди, представленные у Марка и Луки). Однако цель нашей книги не в том, чтобы исчерпывающим образом исследовать все, что Библия говорит о конце мира, но в том, чтобы видеть перед собой картину в целом, которая наряду с прочими моментами проступает и в посланиях Павла к фессалоникийцам, особенно во Втором послании.

Из Деяний Апостолов мы знаем, что церковь в Фессалониках была основана в спешке (см. Деян. 17:1-10). Примерно через три недели после своего прибытия туда Павел был вынужден бежать; и поскольку оставленная им церковь не получила подробных наставлений, в ней ощущалась некоторая нестабильность. У обращенных язычников не было достаточно времени для того, чтобы оставить свою прежнюю культуру и вжиться в новую, христианскую. Духовные шатания наблюдались, в частности, в воззрениях на конец мира. Чувствуя это, Павел в обоих посланиях основное внимание уделяет христианской эсхатологии. В 4-й главе Первого послания он говорит о великом единении живых и умерших во время Второго пришествия Христа (см. 1 Фес. 4:13-18). Христиане должны находить утешение в том, что, прежде чем вознестись со Христом на небо, умершие соединятся с живыми (см. 1 Фес. 4:16-18). В Первом послании (см. 1 Фес. 5:1-11) содержатся увещевания, подобные тем, которые говорил Иисус в 24-й главе Евангелия от Матфея. Так как «день Господень» (то есть конец) придет неожиданно (см. 1 Фес. 5:1-3), надо, чтобы христиане бодрствовали и трезвились, готовясь к нему (см. 1 Фес. 5:6-8). «Бодрствование» никогда не должно прекращаться. Похоже, однако, что фессалоникийские христиане впали в крайность в восприятии призыва Павла к бодрствованию и трезвению. Когда он писал им Второе послание, их настолько охватило ожидание конца, что многие оставили работу, дабы ничто не мешало обсуждать свои взгляды и соваться друг к другу с советами (см. 2 Фес. 3:6-12) ( По собственному опыту я знаю, что такое поведение не является чем-то странным среди тех, кто одержим идеей конца.). В данной главе мы хотим выяснить, как ответ Павла фессалоникийцам проливает свет на его эсхатологические воззрения. Во Втором послании (см. 2 Фес. 2:1-12) Павел не говорит о них подробно. Он уже проповедовал об этом в Фессалониках и поэтому в данном послании только исправляет ошибки фессалоникийских новообращенных. Надо сказать, что, к несчастью, чтение этого отрывка напоминает разговор по телефону, когда нет возможности переспросить, если что-то неясно. Где-то мы понимаем, в чем дело, однако у нас недостаточно информации, чтобы быть уверенными, что все именно так, как нам кажется. «Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это?» – спрашивает Павел (2 фес. 2:5), напоминая тем самым, что кое-что уже должно быть известно читателям послания. В этой же главе содержится отрывок, который по силе скрытого в нем вызова можно, пожалуй, назвать самым мощным во всем Новом Завете. «Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, не спешить колебаться умоми смущатьсяни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами (посланного), будто уже наступает день Христов. Да не обольстит вас никто никак» (2 Фес. 2:1-3). Язык, к которому прибегает Павел («колебаться умом», «смущаться», «обольстит»), напоминает язык наставлений Иисуса. Интересно, что греческое слово, переведенное как «смущаться» (throeisthai), встречается только в эсхатологической проповеди Иисуса (см. Мф. 24:6; Мк. 13:7), в этом тексте 2 Фес. 2:2 и более нигде. Фессалоникийские христиане не учли совет Христа не впадать в чрезмерное волнение от текущих событий. Несмотря на всю их впечатляющую силу, войны, военные слухи, голод, землетрясения и повальные болезни не должны влиять на наше отношение к пророчествам о конце. Надо помнить, что в падшем мире все это – обычное дело. Освещая эту проблему, Павел пишет довольно-таки сложное предложение. «Да не обольстит вас никто никак, – пишет он, – ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес. 2:3, 4). Слова, выделенные курсивом («день тот не придет»), в оригинале отсутствуют, и добавлены они потому, что в оригинале предложение не закончено. Без добавления смысл предложения не был бы ясен. Павел утверждает, что день Господень не наступит, пока не совершатся определенные события. Перед концом надлежит быть «отступлению» (по-гречески apostasia), в котором откроется «человек греха», бросающий вызов Богу и вознамерившийся в конце концов занять Божье место на престоле Вселенной. Конец не наступит до тех пор, пока это великое отступничество не станет явным повсюду. Поскольку «человек греха» должен быть явлен, он, по-видимому, предпочитает совершать свою работу в тени, однако в конце концов определенные события заставят его выйти на свет. Иисус тоже говорил, что по мере приближения конца беззаконие будет расти (см. Мф. 24:12). Однако если у Иисуса внимание сосредоточено на мощном подъеме благовествования перед самым наступлением конца (см. Мф. 24:14), у Павла по принципу контраста речь идет о нарастании зла, которое перед концом ознаменуется появлением «сына погибели» (см. 2 Фес. 2:3,4, 8-12). В Посланиях к Тимофею (см. 1 Тим. 4:1-5; 2 Тим. 3:1-5) идет дальнейшее описание того, чем характеризуется отступничество. Кто такой «человек греха»? Павел не называет его конкретными именами, однако несколько признаков, перечисленных во Втором послании (см. 2Фес. 2:4), напоминают самого сатану. Он – противник (см. Зах. 3:1,2; 1 Тим. 5:14, 15), склонный к «злоречию». Он называет себя Богом и стремится занять Божье место на Его престоле (см. Ис. 14; Иез. 28). Когда речь заходит о деятельности сатаны на этой земле, иногда осуществляемой посредством его представителей (например, царей Тира и Вавилона), в указанных параллельных текстах используется тот же самый язык, который применяет и Павел. С другой стороны, язык 2-й главы Второго послания к Фессалоникийцам (а именно 2 Фес. 2:4) напоминает некоторые отрывки из Книги пророка Даниила (см. Дан. 8:9-12, 23-25; 11:31-39), в которых власть небольшого рога характеризуется скорее как власть человеческая, а не сверхъестественная. Подобно небольшому рогу, «человек греха» стремится овладеть храмом Божьим, который у Павла обычно означает Церковь как средоточие духовной власти на земле (см. 1 Кор. 3:16, 17; 2 Кор. 6:16). Таким образом, описание, представленное в 4-м стихе, можно отнести как к самому сатане, так и к его представителю. Кем бы, однако, ни был этот «человек греха», постоянное использование в оригинале настоящего времени («противящийся», «превозносящийся») свидетельствует о том, что Павел рассматривал его как уже действовавшего в ту пору (см. 2 Фес. 2:4, 7). Настоящее время греческого языка подчеркивает продолженность действия. «Человек греха» постоянно противоборствует, превозносится, заявляет, что он – Бог, и пытается воссесть в Божьем храме. С точки зрения Павла, его деятельность нельзя ограничить каким-то определенным периодом времени. Человек греха – это или сам сатана, или его пособники, действующие в его интересах на протяжении истории. На основании только 3-го и 4-го стихов нельзя однозначно определить его природу. Далее в эсхатологическую драму вводится еще один персонаж, который выступает как сдерживающая сила и не дает «человеку греха» заявить о себе. «И ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Фес. 2:6, 7). И снова мы хотели бы знать то, о чем Павел уже говорил фессалоникийским христианам. Об «удерживающем» мы знаем еще меньше, чем о «человеке греха», однако нам известно, что в эпоху Павла он уже действует. Благодаря его наличию беззаконие вершится втайне, и пока оно еще не стало зримым для всех. «Удерживающий» представляет собой силу, защищающую закон (сдерживающую беззаконие) и выполняющую определенную задачу, связанную со временем (он продолжает свою работу до определенного момента в истории, о чем и говорит 7-й стих). Не давая проявиться беззаконию в полной и явной мере, «удерживающий» в каком-то смысле «сдерживает» наступление конца. Он – личность и в то же время нечто, лишенное черт личности. В 6-м стихе это нечто («что не допускает открыться ему в свое время»), а в 7-м – некто («пока не будет взят от среды удерживающий теперь»). Итак, «удерживающий» – больше, чем личность; он – тоже сила (как и «беззаконник»; см. 3-й и 7-й стихи). «Удерживающий» достаточно силен, чтобы сдерживать явление сатаны и его пособников, и, кроме того, он (или сила, если не говорить о личности) не прекращает действовать вплоть до самого конца (см. 2 Фес. 2:8). Беззаконник будет уничтожен почти сразу же после своего появления, причем, в силу грамматической двусмысленности 7-го стиха, нельзя сказать, будет ли «удерживающий» «взят от среды» (вероятно, силой более высокого порядка, например, Самим Богом) или он сам «устранится». Итак, кто же такой этот «удерживающий» и к какой силе или власти он прибегает для «удержания»? Намек на возможный ответ содержится в 8-12-м стихах, где сказано, что «Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего, того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все не веровавшие истине, но возлюбившие неправду». В этом отрывке два момента непосредственно связаны с личностью «удерживающего». Во-первых, нет никакого сомнения, что события человеческой истории подвластны Богу. Он даже властен над тем, когда послать на землю эсхатологическое «действие заблуждения» (2:11 )\ В оригинале есть интересная параллель, которая при переводе рискует быть утраченной. В 9-м стихе мы читаем, что беззаконник вершит свою работу «по действию сатаны». Этому «действию» (в оригинале energeian tou satana – «действование сатаны») в 11 –м стихе параллельно «действие заблуждения», насылаемое Богом (в оригинале energeian planes, то есть «действование заблуждения»). Бог у Павла столь могущественен, что при кончине мира Он даже «пошлет» действие, присущее сатане. Несомненно, только Бог может удержать сатану и только Он может сдерживать Второе пришествие. Во-вторых, из этого отрывка ясно и то, что великий эсхатологический обман сатаны совершится в контексте повсеместного распространения евангельского благовестия. Матфей утверждает, что «проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец» (Мф. 24:14). Павел развивает это утверждение. Те, кто погибнет в обольщении, сделают это потому, что «они не приняли любви истины для своего спасения» (2 Фес. 2:10). Бог не «пошлет» на мир «действие заблуждения» до тех пор, пока у каждого не появится возможность услышать евангельскую весть, принять ее и тем самым спастись. Повсеместное отступничество от Евангелия не начнется, пока оно не будет проповедано всему миру, и, следовательно, именно проповедование в значительной степени ускоряет эсхатологический кризис. Отвергающие Евангелие настраивают себя на то, чтобы верить лжи. Явление беззакония сдерживается потому, что евангельское благовестие еще не осветило все проблемы так, чтобы любой человек на Земле мог сделать сознательный выбор в пользу Христа или против Него. Именно Евангелие показывает истинную сущность сатаны. Именно оно сбрасывает с него маску и показывает тщетность и гибельность всякого пути, не имеющего своей целью Христа. Именно ясное благовествование провоцирует сатану на мятеж при наступлении конца. Те, кто отвергает Евангелие во всей его ясности и простоте, с радостью воспримут заблуждение. Итак, кто же такой «удерживающий», о котором говорит Павел? По-видимому, это Сам Бог, ибо только Бог может удержать сатану и только Он может отсрочить Второе пришествие. Только Бог знает время наступления конца (см. Мф. 24:36). Только Бог может направить события мировой истории так, чтобы к концу мира Евангелие распространилось по всей земле. И в это время Он позволяет сатане явить миру свое последнее и самое великое заблуждение, миру, сознательно отвергнувшему Христа. Более подробно мы коснемся этих вопросов в главах, посвященных Книге Откровение. Кто же такой «беззаконник»? Поскольку он существовал и во времена Павла, он наверняка не исчерпывается какой-то конкретной личностью. В конце концов это сам сатана. Однако подобно тому как «удерживающий» одновременно предстает и как личность, и как нечто безличное, «беззаконник» тоже вбирает в себя эти два аспекта. С одной стороны, он – «человек греха» (2 Фес. 2:3) и «беззаконник» (2:8), с другой,– его деятельность описывается как «тайна», которая уже «вдействии» (2:7), как таинственная сила, вдохновляющая тех, кто противоборствует Божественному закону. Параллели между «человеком греха» из Второго послания к Фессалоникийцам (см. 2 Фес. 2:4) и «небольшим рогом» из Книги пророка Даниила (см. Дан. 8:9-12, 23-25; 11:31-39) напоминают нам, что, для того чтобы вершить дела беззакония, сатана всегда прибегает к светским и духовным властям этого мира. На протяжении веков секулярный и духовный Рим действовал под видом того, что он воплощает истинное поклонение Богу, и в то же время противоборствовал подлинному благовествованию на земле. Эта подделка под новозаветное благовествование никогда не была разоблачена и предана гласности. Однако приближается день, когда те, кто проповедовал Евангелие и жил по Евангелию, полностью разоблачат врага, и тот будет вынужден покинуть свое уютное подполье. Сознавая это, он воспримет конец истории как время для принятия самых отчаянных действий (см. Откр. 12:12). Елена Уайт красочно описывает великий обман сатаны в книге «Великая борьба»: «Заключительным актом великой драмы обольщения станет попытка сатаны выдать себя за Христа. Церковь давно заявляет, что ожидает пришествия Спасителя как исполнения своих надежд. Теперь великий обманщик создает видимость пришествия Христа. В различных частях мира сатана будет появляться среди людей в виде величественного существа, окруженного ослепительным блеском, напоминая собой Сына Божьего, описанного Иоанном в Откровении (1:13-15)… Только усердно исследующие Писания, те, кто принял любовь истины, будут защищены от силы обольщения, которая пленит весь мир» (с. 624-626) (Приведенные цитаты из Елены Уайт ставят вопрос о том, насколько материал данной главы соотносится со многими комментариями тех или иных аспектов 2-й главы Второго послания к Фессалоникийцам (а именно1—12-го стихов). В мою задачу не входило собрать как можно больше ее высказываний о конце мира, однако я стремился прочесть все ее комментарии по поводу этого отрывка и хочу сказать, что ее позиция в целом согласуется с основными идеями данной главы. В двух словах можно сказать, что она, как правило, в деятельности «человека греха» и в «тайне беззакония» усматривает развитие папской власти на протяжении всей христианской эпохи. Иногда она связывает с сатаной все, что сказано в 4-мстихе 2-й главы, и постоянно усматривает в явлении «беззаконника» (2 Фес.2:8—10) того же сатану, который перед самым концом мира будет выдавать себя за Бога.). В этом последнем великом обмане сатана в конце концов надеется утвердить себя как божество: воссесть в храме Божьем и назвать себя Богом, что он, собственно, всегда стремился сделать (см. 2 Фес. 2:4). В Книге Откровение этот великий подлог описан очень подробно, причем для того, чтобы описать его воздействие на мир, используется тот же самый язык, который (в оригинале) мы видим и во 2-й главе Второго послания к Фессалоникийцам. Соотнеся между собой три великих эсхатологических свидетельства (Иисуса, Павла и Иоанна), мы увидим грядущую эсхатологическую картину в целом. О чем просил Павел фессалоникийцев? Не колебаться умом, не смущаться, не соблазняться учениями, в которых говорится, что конец вот-вот наступит или уже наступил (см. 2 Фес. 2:1-3). Все эти вести не имеют силы до тех пор, пока Евангелие, а также великое явление «беззаконника» не станут известными всему миру (см. 2 Фес. 2:3-12). Но пока это не свершилось, значение имеет не качество наших эсхатологических вычислений, а возрастание в любви к истине (см. 2 Фес. 2:10). В этом отрывке Павел в общих чертах намечает три основные тенденции в развитии христианской истории. Во-первых, речь идет о времени удерживания, когда Евангелие проповедуется миру, а сатана, стремясь к достижению своих целей, осуществляет «тайну беззакония», оставаясь в тени. Дабы не допустить, чтобы Евангелие разрушило его власть над людьми, он даже к Церкви применяет свою «технологию уловок и хитростей». «Время удерживания» началось уже во времена Павла и будет продолжаться до самого конца. Вторая тенденция в историческом развитии начнется тогда, когда Евангелие будет проповедано всему миру и тайная работа сатаны будет выявлена. Проповедование Евангелия заставляет сатану действовать в открытую и облекаться в ослепительный свет, чтобы сохранить власть над соответствующим поколением, перед которым впервые предстанет Евангелие во всей своей полноте. В 10-й главе нашей книги мы более подробно поговорим о природе этого великого обмана. Последней тенденцией в развитии христианской истории станет открытое эсхатологическое противостояние между Христом и сатаной. В Откровении оно получает наименование: это Армагеддон, о котором мы поговорим в 12-й главе нашей книги. Хотя все это совершится в грядущем, Павел не оставляет нас в неопределенности относительно исхода этой битвы. «Беззаконник» будет полностью уничтожен величием Христова пришествия (см. 2 Фес. 2:8; см. также 2 Фес. 1:5-10). Попытаемся систематизировать названные тенденции в развитии христианской истории. Несмотря на то, что в таблице их хронологический аспект никак не выражен, надо отметить, что основное время приходится на первую часть. ТАЙНА ОТКРОВЕНИЕ УНИЧТОЖЕНИЕ Время сдерживания прекращается Сдерживание Пришествие Христа «Тайна беззакония» Великий обман «Беззаконник» и его последователи гибнут Проповедование Евангелия Вершина проповедования Возлюбившие истину оправданы Заставляет задуматься то, что «беззаконник» не погибнет в одиночку. Все, кого ему удастся обмануть, погибнут вместе с ним, ибо они «не покорились благовествованию» (2 Фес. 1:8; см. также 2 Фес. 2:10). С приближением конца важно не то, насколько точно мы высчитали, когда и как совершится это откровение, но то, приняли ли мы и разделили ли с другими весть о распятом и воскресшем Спасителе. Возлюбили ли мы Христа и Его истину (см. 2 Фес. 2:10)? Вот в чем вопрос. Противостояние между Богом и сатаной может вобрать в себя весь мир, однако выбор остается за нами. За вами и за мной.

Часть 4. Апокалипсис и конец мира

Глава 9. Введение к 12-22-й главам Книги Откровение

Главная проблема при изучении Книги Откровение состоит в том, чтобы понять, как это фантастически сложное смешение видений, символов и идей образует некую смысловую структуру. В отличие от обычной прозы с ее естественным течением мысли от начала до конца, в Апокалипсисе Иоанна мы видим резкие колебания от добра ко злу, от хвалы к страданию, от видения к диалогу и песнопению. Поэтому, конечно, нам бы очень помогло, если б автор дал хотя бы несколько ключей к разгадке того, как соединить различные части книги в одно целое.