Что мы будем делать с Фрэнсис?

– Еще мне стики нужны, бронзовые. Две штуки.

– Сэмми, скоро восьмой десяток, – покачал головой Клэм.

– Это Лакише.

– Она берет желтые, сэр.

Клэм повернулся к стойке с сигаретами и нажал на кнопку сбоку. Шторка лязгнула с противным металлическим звуком, и обнажились табачные изделия. Бронзовых стиков на полке не было.

– Поставка в подвале, еще не разобрали.

Клэм опустил шторку назад, та опять с гадким скрежетом закрылась. Он подкрутил звук у радио 10 , вылез из-за кассы, задев животом цитрусовые конфетки, продававшиеся поштучно, и пошел к дальнему углу, в котором под потайной дверкой был ход в подвал.

10

Заиграла композиция Stan Getz – Desafinado.

Марк и старичок уважительно переглянулись. Марк пододвинул выбранные им припасы поближе к сканеру, мужчина в потертом костюме долго и копотливо рылся в кармане, достал четвертак и положил его в коробочку «Сиротам из приюта имени Кобблера». На коробке был нарисован младенец с леденцом. В отличие от больших супермаркетов города, деньги, которые периодически скапливались в этой импровизированной копилке, действительно отправляли в приют и они тратились на разные нужды, а их было много – еда, карандаши, бумага, чистящие средства, постельное белье и многое другое.

Спустя минуту Клэм вернулся с блоком бронзовых стиков. Достав две пачки, остальные он сложил рядом со стойкой – ему самому порой надоедало слушать ужасный звук жалюзи.

Сэмюэл опять протянул ему две банкноты. Клэм привычным движением открыл кассу, отсчитал сдачу и выдал в обратном направлении несколько монет.

– Джамбалайя будет завтра в два часа. Греть начнем к часу, корытец достаточно. Если захочется свежака – приходи пораньше.

– Это тот Клэм, которого я знаю.

Продавец поджал нижнюю губу и вопросительно посмотрел на старичка.

– Я просто подумал… А вдруг каждый раз когда старина Клэм спускается в подвал, то там сидит связанный еще один Клэм… Настоящий! С фамилией! Тот, что каждый раз советует мне бросить курить и чаще гулять с Айешей…

Марк угадал пересказ фильма, что называется с первой ноты, но тотчас оказался поражен, ведь старичок уже был не в магазине – он блистал перед “камерой”, зрителями, примеряя ужимки и гримасы, раскачиваясь и жестикулируя тонкими пальцами. Он рассказывал сюжет фильма и его дыхание сбивалось, но пауз он не брал. Сверху на него лился рассеянный свет софитов, бинокли из амфитеатра ослепляли его мутные от старости глаза, настил источал аромат свежей раскупоренной пудры.

– А потом оказалось, что правительство прятало этих двойников, но теперь они свободны 11 , – грустно подытожил старик и поник.

Его грудь резко спряталась за границы пиджака, руки начали слегка дрожать.

– Но я уверен, что ты обычный Клэм, – старик выдавил улыбку, взял пакет под мышку и вышел на улицу.

Марк подошел к кассе.

– Он…

– Да, Сэм любит наше кино, – опередил его Клэм.

– У него хороший вкус.

– …Сам он не сможет и пароль ввести в ноутбуке. Он просит Айешу, внучку, скачивать новинки… А ужимки – бэкграунд такой…

11

Речь о фильме «Мы» Джордана Пила.

– Он актер?

– Актер? – усмехнулся продавец. – Полотёр! 47 лет пахал уборщиком в театре. В его время черные думали не о работе, а только чтоб начался завтрашний день. Он из городка Монтгомери, с юго-востока страны. Не уступил как-то место в трамвае одному господину и через неделю поехал в каталажку на полтора года. Вернулся, а молодая жена продала дом и уехала неизвестно куда.

– Не выпустили по УДО?

Бабблз нервно гавкнул на муху и прервал их разговор. Продавец прошептал псу что-то невнятное, но очень ласковое по тону. Тот присел и вздохнул, будто все понял.

– Суд штата решил,что нарушение слишком серьезное, – сказал Клэм с иронией в голосе. – Сэм сновал тут и там, подметал полы в клубе за Ли Морганом, когда тот только начинал дудеть, после закорешился с гардеробщиком клуба и вместе они двинули в наш городок, в театр, который на улице Плейнвью, знаешь, наверное… Его коллегу взяли осветителем, Сэму досталось место уборщика. Копил всю жизнь, чтобы у дочери было образование.

– Видимо получилось…

– Ага, – меланхолично добавил Клэм. – Это я все к чему? Молодая жена отберет у тебя последние трусы, и выставит во дворе как герб. Каждое утро она будет поднимать его, включать Бейонсе на беспроводной колонке и танцевать вокруг древка… Мой совет – женись на старухе или будешь мыть полы до пенсии.

Оба посмеялись. Клэм отсканировал все, что лежало на ленте и сам сложил товары в пакет.

– Джамбалайя завтра в 2. Жду.

Марк поднес два пальца к виску, вскинул руку в сторону Клэма и вышел на улицу, придерживая дверь для собаки. Бабблз последовал за ним.

Постепенно смеркалось. Еще вполне различимы были вывески киосков, кошачьи глаза, ослепленные фарами проезжающих автомобилей, крылышки бражников, направлявшихся на отдых после изнурительного опыления городских клумб. Рабочие в зеленых робах почти добрались до музея, оставляя за собой вырванные ряды забора, правда, их было уже шестеро – трое тащили, двое раскапывали и еще один ручным бензиновым буром наспех сбивал бетон. Прораб уже не командовал, а только зевал, не прикрывая рта, да глядел на часы.

Марк с псом дошли до дома и уже поднимались на свой этаж. Бабблзу всегда тяжело давалась лестница наверх, и он отдыхал каждые несколько ступенек. Дыхание его становилось тяжелее, он шел, переступая лапами как маленький бируанг, но едва завидев родную дверь, забывал о всякой усталости.

– Джеен, – протянул Марк, скидывая ботинки в коридоре.

– Тсссс, – прошипела теперь она.

– Значит, укладываемся, – подумал он.

Они редко мыли лапы Бабблзу – залезть в лужу или изгваздаться в грязи песик не любил, а если такое и случалось, то он поднимал «раненую» лапу и стоял так до тех пор, пока ее не вытирали. Миновав водные процедуры в очередной раз, Бабблз прошел в зал и устроился на своем любимом месте в левом углу дивана, на ворсистой, фиолетового цвета подушке. Два плеча ягненка лежали на столе в противне, завидуя уже приправленной, румяной картошке в духовке. Помимо них, на столе уже лежали коричневые нитки с мелкой бисерной иглой, копилка в виде черепахи с огромным надутым панцирем, пара заточенных ножей Wusthof с белой рукоятью, которые Джен подарили на работе, и стопка зубочисток.

Эфир с Эспозито уже закончился, и по телевизору шло комедийное шоу, где несмешные комики соревновались в остроумии, пытаясь уязвить приглашенного гостя.

Марк снял верхнюю одежду и пошел раскладывать купленные продукты в холодильник. То, что он принял за кусок маасдама, который якобы купила Джен, оказалось небольшой банкой горчицы. На желтой этикетке красовались здоровенные горчичные зерна, которые как бы заверяли – это реальная “органика”. Дизайнер нарисовал их так крупно, что в полиэтиленовом пакете они и вправду походили на дырки. Так считал Марк.

– Долго она там? – подумал он.

Он взглянул на мясо, уставшее от безделья, и решил замариновать его сам. Достал гранитную ступку с пестиком с нижней полки кухонного шкафа, добротно накидал в нее зеленого перца горошком, кумина, соли и стоял молол. До этого у Бикеров была железная ступка, но она прожила у них не больше пары месяцев, потому что могла перемалывать только воздух внутри себя. Ее подарили маме Марка и та была в восторге. С торжеством и счастьем она поставила теперь уже свою ступку на нижнюю полку своего кухонного шкафа.