Что предназначено тебе… Книга вторая

— Пару раз.

— Тот, когда я трахал тебя ты пос…

Доминико метнулся вперёд, прижимая его к стене, и накрыл рот рукой. Стефано сбросил с себя его ладонь.

— Второй в кармане пиджака, — огрызнулся он.

Доминико залез к нему в карман и проверил револьвер.

— Смотрю, ты чувствуешь себя уже вполне хорошо, — заметил Стефано.

— Всегда выбирай крупный калибр. Винчестер или томпсон тоже пойдёт. Надо сказать, чтобы Лука занялся тобой.

Упоминание о Луке изрядно испортило Стефано настроение.

Джелмини, естественно, был первым подозреваемым в деле, которое поручил Стефано Доминико. Однако что-то подсказывало Стефано, что это было бы слишком просто — слишком легко было бы доказать, что охрану отвёл именно он. К тому же, Джелмини работал на ФБС, а ФБС не стало бы убирать Доминико вот так — если его всё ещё не взяли с поличным, значит, кому-то наверху было выгодно его не брать.

Стефано узнал, кто из охранников сопровождал Доминико в день нападения и кто сидел за рулём. Последнего звали Беппе Ламберти, и Стефано решил взять его на примету. Взяв у Доминико небольшую — по меркам корсиканца — сумму, он купил себе старенькую платформу, которая на переполненных улицах Манахаты никому не бросалась бы в глаза, и провёл в слежке за Беппе три дня.

Все контакты были аккуратно записаны, но пока не говорили Стефано ни о чём — Беппе ездил к своей девушке, живущей в небогатом квартале, заглядывал по вечерам в бар. Только однажды в баре к нему кто-то подсел — но имени этого человека Стефано не узнал.

Стефано не мог быть уверен, что наниматель вообще выйдет с Ламберти на связь.

Обычно для подобных дел нанимали человека, который не жил в городе. Машину угоняли и меняли номера — в этом смысле Стефано несколько не хватало полицейской картотеки, но он почти не сомневался, что додж, на котором Доминико увезли в порт, никто уже не найдёт.

Если жертва вела размеренный образ жизни, это всегда облегчало профессионалу работу: выход из дома в одно и то же время каждый день, обед в одном и том же кафе, один и тот же маршрут прогулок, один и тот же автомобиль. В этом отношении Доминико было достаточно легко рассчитать.

Все три места, где он появлялся, сменяли друг друга как по часам.

У Стефано были ещё некоторые мысли относительно того, кому Доминико мог помешать — слишком уж напоминало происшествие его же собственный рассказ о том, что произошло с Пьетро год назад. Но ничего более конкретного за ту пару недель, что Доминико провёл в кровати, он не нашёл — и потому продолжал ждать.

10

Отель «Премьер» был достаточно затерян среди офисных зданий и банков Манахаты, чтобы быть приятным и удобным местом для увлекающих встреч политиков и бизнесменов.

Доминико устраивал им великолепные банкеты каждую среду. На обедах, поражавших своей роскошью, встречались самые высокопоставленные лица станции. Там они предавались безудержному веселью.

Больше всего Стефано впечатлил бой пробками от шампанского, о котором он слышал, но которое до сих пор считал мифом о жизни тех, у кого денег куры не клюют: для него бутылки раскупоривали из десятков коробок. Само шампанское тоже находило применение — гости щедро поливали друг друга дорогим напитком из лучших винных погребов Корсики и Альбиона и смеялись как дети в парке аттракционов. Моэт и Шандон и Дом Периньон текли рекой в самом прямом смысле.

Само собой, ни один политический деятель или представитель законодательных органов не мог появиться в «Премьере» без согласования с Таскони. Это место принадлежало только ему.

— Дело не только в деньгах, — говорил Доминико вполголоса, когда они со Стефано оставались почти что наедине — если не считать наряда охраны, замершего кругом, — я представляю определённые группы людей. Мои соотечественники будут делать всё, что я говорю. Я могу, к примеру, обеспечить конгрессмену голоса. Могу обеспечить поддержку по наведению порядка, объединив несколько десятков мужчин, которые в день голосования будут контролировать выборы или, в крайнем случае, заполнят урны, проголосовав в нескольких участках. Мы нуждаемся друг в друге — правительство Манахаты и я.

Прошла неделя с тех пор, как Доминико начал выходить. Каждую среду он ездил в отель «Премьер», и в тот вечер как раз была среда.

Доминико держался от общего веселья в стороне, предпочитая наблюдать, и если заводил с кем-то разговор, то только о делах.

Стефано опасался, что здесь, в естественной для себя среде, Доминико окажется совсем не таким, каким Стефано его знал — но ничего подобного не произошло. Это был всё тот же человек, который последние месяцы сводил его с ума.

Доминико был молчалив и, похоже, одинок. Так что, стоя за спинкой его дивана среди шума и веселья, Стефано с трудом удерживался от того, чтобы наклониться к Доминико и поцеловать его.

Как обычно в такие вечера, посетители сами подходили к Доминико и после недолгих приветствий и заверений в верности заводили интересовавший их разговор.

Так же началась и беседа с Тициано Донетти, который протянул Доминико хрустящую недавно отпечатанную газету и спросил:

— Свежую речь МакФолена читал?

Доминико покачал головой и принял газету из его рук.

«Алкоголизм, — значилось в заметке, на которую Тициано указал ему, — это продукт экспорта с Корсики».

Доминико, порядком уставший от подобных однотипных статей, закатил было глаза, но Тициано ткнул пальцем в газету:

— Читай, читай.

Со вздохом Доминико снова опустил глаза на текст.

«Мы утверждаем, что мы — ревнители Ветров, а мораль и добропорядочность — основы нашего общества. Толпы мигрантов, стремящихся воспользоваться благами, созданными руками наших честных людей, или те взгляды, что они несут с собой и учат им наших доверчивых сограждан, трансформируют нас в неверников и возводят аморальность на престол. Несчастное Содружество, изнурённое послевоенными проблемами, недостатком еды и антисанитарией, сопровождающейся отсутствием доступной медицины, отправляет к нам своих любителей алкоголя».

Доминико не удержался и негромко хрюкнул.

— Читай, — повторил Тициано, и Доминико продолжил читать.

— «…тех, кто ставит производство алкоголя на верхнюю ступень своих жизненных ценностей; своих пьяниц и тех, кто еще не до конца погряз в этом грехе, но делает все возможное, чтобы до него дойти; с неприемлемыми нами взглядами на мораль и государственную политику. Они делаются частью нашего общества, но не интегрируются. Лишённые какой-либо свободы в стране, откуда они прибывают, они призывают за неограниченные права у нас, но и слышать не хотят об обязанностях и моральном долге. Из-за нашей либеральной политики и свободы они принимают участие в выборах, из-за нечистоплотных политиков… — Доминико пробежал глазами несколько строк, где автор статьи описывал конгресс, — они осуществляют управление нашей верой и огромными округами нашей Манахаты! Они вместо нас навязывают нам же нормы поведения, которые абсолютно безнравственны». Тициано, что это за бред? Почему я должен это читать?

— Ты не понял ни черта, — вырвав у босса газету, Донетти зло посмотрел на него. — Он предлагает ввести сухой закон.

— И что ты хочешь от меня?

— А ты не понимаешь что?

Стефано напрягся. Он-то как раз всё отлично понимал. Впрочем, Стефано не сомневался, что понимает и Доминико — и, скорее всего, просто не хочет произносить решение проблемы вслух.

— Его надо убрать.

Стефано широко распахнул глаза. Он впервые слышал, чтобы кто-то произносил подобные слова вслух.