Что скрывалось за фиговым листком (Фиговый листочек для меня)

Инстинкт приказывал мне нажать на газ, но ведь это был не обычный грузовик: он тягался со мной в скорости. Поэтому я изо всей силы нажал на ножную педаль тормоза, крепче вцепился в руль на случай, если занесет задние колеса.

Тормоза в моей машине были прекрасные. С жалобным визгом покрышек грузовик промчался мимо меня, его заднее крыло поцарапало мое переднее. Мне с трудом удалось удержать машину на шоссе, но поскольку я ожидал того, что случилось, все обошлось.

Но не для грузовика. Его водитель был настолько поглощен задачей врезаться в меня, что, очевидно, не следил за дорогой. Его наружные колеса подмяли траву на самой обочине, и машина накренилась. Сдвинулись с места ящики с апельсинами, и грузовик сорвался в ров. Легкие ящики развалились, золотым потоком апельсины посыпались по рву. Тишину нарушил звук искореженного металла.

Я остановил машину и вылез наружу. Медлительный большой грузовик добрался до места аварии и остановился. Шоферы и пассажиры повыскакивали из машин. Вместе с ними я подошел к перевернувшемуся при падении грузовику. Мы заглянули в водительскую кабину.

И Сомбреро и Козья Шкура наполовину вывалились из кабины через разбитое лобовое стекло. На них было страшно смотреть.

Стрелки часов на приборной доске показывали 18.30, когда я остановил машину перед отелем «Прыгающая лягушка». Мне пришлось задержаться на месте аварии до тех пор, пока не прибыла полиция, чтобы сообщить им, что я видел, как шофер груженного апельсинами грузовика утратил контроль и свалился в ров. Полицию больше интересовало, как ликвидировать образовавшуюся пробку и снова наладить движение.

– Эти черномазые ездят слишком быстро, – заявил возмущенно старший полицейский. – У этой пары хоть имелось основание. Грузовик был угнан.

Об этом я догадался. Я сказал офицеру, что очень спешу. Он предупредил, что меня, возможно, вызовут в качестве свидетеля, но едва ли.

Подъезжая к Сирлу, я уже дал оценку случившемуся. Я не сомневался, что была предпринята попытка покушения на мою жизнь. Отныне и далее мне следует вести себя осторожнее. Меня очень интересовало, предупредил ли Венболт Рейза о том, что я знаю о существовании банды торговцев наркотиками. Это было вполне возможно, все зависело от того, сколько ему заплатили за то, чтобы он провернул дело с продажей фабрики.

За столом администратора я нашел Абрахама. Он заулыбался мне во весь рот.

– Где мисс Пегги? – спросил я.

– Здесь, в офисе, мистер Уоллес, разговаривает с мистером Поллэком, нотариусом. Вы слышали о большой новости? Мисс Пегги богата.

– А где ее отец?

Он сразу перестал улыбаться.

– Он в постели… такая жалость. Боюсь, ему немного осталось жить.

Я постучал в дверь офиса и вошел. Поллэк сидел в шезлонге, Пегги находилась за письменным столом. Они намеревались распить бутылку шампанского.

– Привет, Дирк! – воскликнула Пегги с приветливой улыбкой. – Где вы пропадали?

Она достала третий фужер.

– Мы празднуем! Присоединяйтесь!

Я прошел к столу.

– Это не для меня, но благодарю… Что вы празднуете?

– Я продала лягушачью фабрику… Гарри все оставил мне. Теперь я богата.

Я придвинул стул и сел на него верхом.

– Быстрая работа! Его даже не похоронили.

– Расскажите ему, мистер Поллэк! Я хочу, чтобы он все узнал! – сказала она, налила шампанского в бокал и протянула его мне: – Выпейте, Дирк. Вы так же участвуете в этом празднике, как и я.

После этого мне не оставалось ничего иного, как поднять бокал в ее честь.

– Да, мистер Уоллес, есть все основания ее поздравить. Она поступила благоразумно, посоветовавшись со мной.

– Как только этот адвокат из Майами, мистер Венболт, сообщил мне о завещании Гарри, – вмешалась Пегги, – и о том, что я могу продать фабрику, я вспомнила о том, что вы мне говорили, побежала к мистеру Поллэку, и он был со мной, когда приехал покупатель – мистер Рейз.

Поллэк наградил меня своей старомодной улыбкой:

– Откровенно признаться, мистер Уоллес, с виду он мне страшно не понравился, но показался человеком дела. Он объяснил, что намерен купить фабрику, что промедление тяжело отразится на обслуживающем персонале, к тому же можно потерять клиентуру. Мне это показалось разумным. Он предложил за фабрику двести пятьдесят тысяч. Я решил, что цена подходящая. Я напомнил, что завещание мистера Везерспуна еще не утверждено. Он ответил, что его адвокаты уверены, что фабрика принадлежит мисс Пегги, а в отношении утверждения завещания никаких проблем не будет. Если же он будет ждать официального утверждения завещания, фабрика упадет в цене. Мне пришлось с этим согласиться. Он предложил пятьдесят тысяч наличными, а после утверждения завещания остальные двести тысяч. Если Пегги согласна взять задаток, он завтра же пришлет своего управляющего на фабрику, весь штат сотрудников остается на месте, снабжение ресторанов не нарушается. Предложение было вполне подходящим, поэтому я посоветовал Пегги подписать договор, так что с завтрашнего дня новым владельцем фабрики является мистер Рейз, если, конечно, завещание мистера Везерспуна не будет признано не имеющим силу, что представляется маловероятным.

Он погладил свою бороду и улыбнулся.

– Однако, после долгих споров я заставил мистера Рейза включить в договор пункт о том, что пятьдесят тысяч долларов не будут возвращены в том случае, если окончательная сделка не состоится по вине той стороны.

Он снова улыбнулся.

– Когда в сделке одна из сторон слишком заинтересована в ее заключении, вторая сторона, при известном опыте, знает, когда можно завинтить гайки.

Он наклонился вперед и похлопал Пегги по руке.

– Таким образом, что бы ни случилось, у этой молоденькой девицы теперь в банке спокойно лежат пятьдесят тысяч долларов.

Мне очень хотелось сказать, что сделка не будет заключена, потому что через несколько дней фабрика будет наводнена людьми из отдела по борьбе с наркотиками, а Рейз и Стобарт окажутся за решеткой, но зачем им портить этот счастливый момент. Ну а шампанское следовало выпить за предусмотрительность мистера Поллэка: эти пятьдесят тысяч у Пегги никто не отнимет.

Я снова поднял бокал и выпил.

– Великолепно.

– Не правда ли? Теперь у меня достаточно денег, чтобы помочь папе! – заявила она, а глаза у нее светились. – Я всегда мечтала об этом. Я устрою его в клинику в Майами. Буду молить Бога, чтобы его вылечили.

Я украдкой посмотрел на нотариуса. Тот печально покачал головой.

– Я предупредил Пегги, – сказал он. – Никакой надежды. Бедный Боб!

– Нет, я не верю! Уж очень это было бы несправедливо! Он все равно поедет в клинику. Для чего тогда эти деньги? Если я не в силах помочь дорогому мне человеку?

– А отель? – спросил я. – Его вы тоже намереваетесь продать?

Она покачала головой:

– Больше нет. Я передумала. Папа просит, чтобы отель продолжал работать. С теми деньгами, которые я получила за фабрику, я хочу его модернизировать. Мистер Поллэк считает, что я права. – Пегги злорадно усмехнулась. – К тому же местные кумушки перестанут злословить на мой счет. Тут деньги в почете…

– Что произошло на дознании по поводу смерти Везерспуна? – спросил я нотариуса.

– Все закончилось очень быстро – несчастный случай.

Я усмехнулся. Доктор Стид действительно был необычайно лоялен к своему старому другу-пьянице.

– Ну что же, Пегги, еще раз поздравляю. Желаю вам большого настоящего счастья.

Расставшись с ними, я поднялся к себе в комнату. Улегшись на постель, поскольку я еще не полностью оправился от шока, я в который раз стал подводить итоги.