Что такое античная философия?
Шрифт:
Итак, ясно, что это упражнение заставляет смотреть на время и жизнь совсем по-иному и приводит к истинному преображению настоящего. Тем более интересно отметить, что в этом духовном усилии у эпикуреизма и стоицизма есть немало общего.
Эпикуреизм [560] также призывает к сосредоточению на своем «я» и обретению самосознания, сопряженному с аскезой, суть которой в том, чтобы ограничивать свои желания желаниями естественными и необходимыми, обеспечивающими плоти, или индивидууму, непрестанное наслаждение. Аристотель сказал: «Чувствовать, что живешь, есть наслаждение» [561] . Но жить — это и значит чувствовать. Таким образом, следовало бы сказать: «Чувствовать, что чувствуешь, есть наслаждение». Согласно Эпикуру, особого рода самосознание чувствующего существа — это и есть философское наслаждение, чистое наслаждение существованием.
560
О настоящем в стоицизме и эпикуреизме см.: Р.Hadot. Le present seul est notre bonheur. — «Diogene», N 133, janvier—mars 1986, p. 58—81.
561
Никомахова этика, IX, 1170 b 1.
Но чтобы достичь этого самосознания, надо опять-таки отделить свое «я» от того,
562
Д. Л., X, 137; см.: J.-F. Balaude. Epicure, p. 135.
Глупцы живут в ожидании будущих благ. А поскольку будущее неопределенно, они снедаемы тоскою и страхом. Но более всего терзаются они потом, когда понимают, что напрасно добивались денег, власти или славы. Ведь они не извлекли никакого удовольствия из того, что так страстно предвкушали и ради чего так тяжко трудились.
Жизнь глупца безрадостна и полна страха, потому что он все откладывает на будущее [563] .
Что касается прошлого, то эпикурейцы допускают, что оно может доставлять постоянное наслаждение, но лишь в той мере, в какой его «воскрешают» [564] . Так, например, Эпикур [565] пишет, что его физическая боль ослабевает при воспоминании о философских беседах с учениками; это, впрочем, может означать не только, что память о прошлом наслаждении доставляет ему наслаждение в настоящем, но и что философские рассуждения, которые он воспроизводит в уме, также помогают ему пересилить страдания.
563
Цицерон. О пределах… I, 18, 60; Сенека. Письма, XV, 9.
564
См.: Balaude, p. 135.
565
Д. Л., X, 22; см. Balaude, p. 128.
Как и для стоиков, основное духовное упражнение заключается для эпикурейцев в том, чтобы сосредоточиваться на настоящем, т. е. на сознании своего «я» в настоящем, и не устремлять своих желаний в будущее. Настоящее достаточно для счастья, потому что оно позволяет человеку удовлетворить самые простые и самые необходимые свои желания, те, что дают постоянное наслаждение. Это одна из излюбленных тем поэта Горация:
Душа, счастливая в настоящем, пусть не заботится
О том, что будет…
Что есть, думай спокойно,
Как наладить; прочее несется все
Подобно потоку… [566]
566
Гораций. Оды, II, 16, 25 и III, 29, 33.
Как и у стоиков, упражнение это непосредственно связано с мыслью о смерти. Именно эта мысль придает ценность каждому мгновению и каждому дню нашей жизни. И потому каждый миг должен быть прожит так, как если бы он был последним:
Мы говорим, время ж завистное
Мчится. Пользуйся днем, меньше всего веря грядущему.
Думай про каждый ты день, что сияет тебе он последним;
Радостью снидет тот час, которого чаять не будешь [567] .
567
Гораций. Оды, I, 11, 7; Послания, I, 4, 13.
«Радостью снидет» потому, что перед лицом грядущей смерти каждый миг в своей неповторимости оказывается чудесным даром, нежданной благодатью:
Принимать, сознавая всю его драгоценность, каждый новый миг, словно удивительное, невероятное счастье [568] .
Надо по достоинству оценить роскошь существования [569] . Большинство людей не задумываются об этом; они изнуряют себя вздорными желаниями, заслоняющими от них самую жизнь. Стоик Сенека говорил: «Пока мы собираемся жить, жизнь проходит» [570] . Очевидно, он вторит здесь сентенции Эпикура:
568
Филодем. О смерти, 37, 20. — М. Gigante. Ricerche Filodemee. Napoli, 1983, p. 181, 215—216.
569
О покое, который зиждется на тождественности бытия, бытия-самим-собой, сознания своего «я» и чувства собственного существования, прекрасно сказано у М.Юлена: М.Hulin. La Mystique sauvage, p. 237.
570
Сенека. Письма, I, 1—3.
Мы рождаемся один раз, а дважды родиться нельзя, но мы должны уже целую вечность не быть. Ты же, не будучи властен над завтрашним днем, откладываешь радость; а жизнь гибнет в откладывании, и каждый из нас умирает, не имея досуга [571] .
Эпикуреец, как и стоик, находит в настоящем моменте завершенность. Для него наслаждение настоящим не нуждается для полноты своей в продлении. Единый миг наслаждения столь же полон, сколь и целая вечность наслаждения [572] . В этом Эпикур следует аристотелевской теории удовольствия [573] . По Аристотелю, подобно тому как акт зрения в каждый момент времени является полным и в своей специфичности завершенным, так и удовольствие в каждый момент особым образом совершенно. Удовольствие — не движение, которое всегда происходит во времени; оно не зависит от длительности. Это реальность в себе, не укладывающаяся в категорию времени. Об эпикурейском наслаждении и
о стоической добродетели можно сказать, что «количество» их и «длительность» не определяют их сущности: круг есть круг, независимо от его величины. Поэтому ожидать от будущего умножения удовольствия — значит не понимать самой природы наслаждения. Ибо подлинное, постоянное и умиротворяющее наслаждение существует только для того, кто умеет ограничиваться доступным ему в настоящий момент, не предаваясь безрассудству непомерных желаний. Стоическая добродетель и эпикурейское наслаждение, таким образом, полны и совершенны в каждый миг. И стоик, и эпикуреец сказали бы вместе с Горацием:571
Ватиканское собрание изречений, § 14, Balaude, p. 210.
572
Эпикур. Главные мысли, XIX, Balaude, p. 202; Цицерон. О пределах… I, 19, 63; II, 27, 87.
573
Аристотель. Никомахова этика, X, 1174 а 17 и сл. См.: H.-J. Kramer. Platonismus und hellenistische Philosophie. Berlin, 1971, S. 188 f.
Тот сам себе господин
И жизни рад, кто всякий день
Может сказать: «Я свое прожил» [574] .
«Я свое прожил», потому что я познал вневременность наслаждения, полноту и абсолютную ценность непреходящего наслаждения; «я свое прожил», ибо я постиг и вневременность бытия. Ведь, что бы со мною ни случилось, я был, я наслаждался чувством собственного существования [575] . Эпикурейское размышление о смерти должно открыть человеку абсолютную ценность существования и ничтожество смерти, внушить ему любовь к жизни, подавить в нем страх смерти: «Одна и та же забота — о том, чтобы прекрасно жить, и о том, чтобы прекрасно умереть» [576] . Прекрасно умереть — это значит понять, что смерть, как небытие, для нас ничто; это значит наслаждаться в каждое мгновение своей причастностью к бытию и знать, что смерть не может воспрепятствовать полноте наслаждения существованием. Как верно заметил К. Диано, идея, что смерть не имеет к нам отношения, обнаруживает глубокую онтологическую интуицию: бытие не есть небытие, перехода от бытия к ничто нет. Витгенштейн, думая об Эпикуре, напишет:
574
Гораций. Оды, III, 29, 42.
575
С. Diano. La philosophie du plaisir et la societe des amis. — C. Diano. Studi e saggi di filosofia antica. Padova, 1973, p. 364.
576
Эпикур. Письмо к Менекею, § 126, Balaude, p. 193.
Смерть — не событие жизни. Смерть не переживается. Если под вечностью понимают не бесконечную временную длительность, а безвременность, то вечно живет тот, кто живет в настоящем [577] .
Мы видим, что Спиноза [578] был в определенном смысле неправ, противопоставляя размышление о смерти размышлению о жизни. В действительности они неразделимы и по существу своему тождественны; и то и другое составляет необходимое условие самосознания. С этой точки зрения столь же неверно было бы радикально противопоставлять упражнение в смерти у Платона, с одной стороны, и у стоиков и эпикурейцев — с другой. Ведь и там и здесь дело идет в конечном счете о пробуждаемом мыслью о смерти самосознании, поскольку «я», мыслящее свою смерть, так или иначе мыслит себя во вневременности духа или во вневременности бытия. Итак, можно сказать, что в известном смысле одно из главнейших философских упражнений — это упражнение в смерти.
577
Витгенштейн. Логико-философский трактат, 6. 4311.
578
Спиноза. Этика, IV, теорема 67.
Сосредоточение на своем «я» и исследование совести
В контексте излагаемой нами жизненной философии осознание своего «я» есть, по сути, нравственный акт, благодаря которому меняется способ существования, образ жизни и взгляд на вещи. Обладать самосознанием — значит отдавать себе отчет в своем нравственном состоянии. В христианской духовной традиции это именуется судом совести. Такая практика была весьма распространена в философских школах античности [579] , и коренится она в том простом факте, что по общему мнению философов всех школ начало философии — осознание состояния отчужденности, рассеяния, несчастья, в каком пребывает человек, покуда он не обратится к философии. Эпикурейскому принципу: «Знать свои изъян — первый шаг к здоровью» [580] соответствует принцип стоический: «Философия начинается […] с осознания своего бессилия» [581] . Но речь идет не только о том, чтобы думать о своих изъянах, — важно также отмечать достигнутые успехи.
579
См.: Н. Jaeger. L’examen de conscience dans les religions non chretiennes et avant le christianisme. — «Numen», t. 6, 1959, p. 175—233; Dictionnaire de spiritualite, IV, 2, 1961, col. 1792—1794; I. Hadot. Seneca… p. 66—71.
580
Сенека. Письма, XXVIII, 9 (цитата из Эпикура).
581
Эпиктет. Беседы, II, 11, 1.
Относительно стоиков нам известно, что основатель школы, Зенон, рекомендовал философу анализировать свои сны, чтобы судить о собственном духовном прогрессе; это позволяет предположить, что стоики прибегали к исследованию совести:
Он считал, что каждый может по своим сновидениям почувствовать, есть ли у него успехи. Мы достигли успехов, если во сне не наслаждаемся ничем постыдным, не потворствуем ничему дурному или неприличному и сами не совершаем подобного; если представляющее и чувствующее начало души, умиротворенное разумом, высвечивается, словно в прозрачной глубине безбурного моря [582] .
582
Плутарх. Как мы можем заметить, что продвинулись в добродетели, 82 f.