Что такое Израиль

Выпив кофе и закусив хуммусом с фалафелем (нежной пастой из турецкого гороха – нута – и поджаренными во фритюре шариками из бобовых) посреди ручьев, вернитесь на тридцать метров в сторону Наблуса по шоссе и поднимитесь по ступенькам – там начинается тропинка, ведущая вверх по Вади-Бейдан.

Вся прогулка до самого верхнего источника занимает пятнадцать – двадцать блаженных минут. В русле вади стоят мельницы и струится вода – потоки, реки, ниагары. Здесь растут лимонные и апельсиновые деревья, тростники, бамбук. «Рай» на иврите – ган эден, то есть «орошаемый сад». Меж живительных струй стоят хорошие, прочные дома переселившихся сюда жителей Талузы. Во времена британского мандата власти не разрешали здесь селиться, но после 1948 года талузцы понемножку превратили свои летние шалаши, в которых проводили несколько жарких недель, в постоянные жилища.

Туристов в этом оазисе не бывает, и если вы пойдете по утоптанной тропинке меж корней и ручьев, вас наверняка окликнут местные жители и угостят кофе и фруктами. Дома повыше выглядят как в Африке, перед ними сидят люди и плетут корзины из тростника, которые потом продают у дороги, возле кафе. Мест, где вода текла бы свободно, в Святой земле совсем мало. Я не уверен, что туристы из Европы или Америки поймут и оценят несказанную прелесть Бейдана. Но стоит вам походить день-другой по выжженной земле Восточной Самарии, и вы догадаетесь, почему все останавливаются на этом повороте дороги.

Воды Бейдана текут с Миндальных гор, Тур-Луза, или просто Талуза. Туда стоит подняться на ханами – посмотреть на цветение миндаля в феврале, когда вся гора зелена и укутана белой кипенью лепестков. Подъем к селу Талуза начинается немного дальше, там, где от шоссе Наблус – Джифтлик отходит дорога на Тубас. Между ними круто вверх пролегает путь к Талузе, живописному селу, где дома на удивление прочны, жители хорошо одеты, у них много коней. На джипе или коне можно проехать прямиком от Талузы на Асира-эль-Шмалие и оказаться на Самарийской дороге, таким образом обогнув Наблус с севера. Весь этот район, далекий, горный и вполне процветающий, напоминает Альпы. До недавнего времени Талузу считали древней Тирцей, но сейчас археологи отдают предпочтение другому месту.

Спустившись с Миндальных гор, поверните на Тубас и со временем вы увидите справа солидное, британской постройки, здание полиции, окруженное колючей проволокой. В нескольких сотнях метров от него, к юго-востоку, торчит внушительная башня, возведенная крестоносцами. На нее легко подняться. И сегодня взять ее приступом было бы непросто. Она окружена рвом и земляными укреплениями. С вершины башни видна вся цветущая долина вокруг, подобных которой мало в Святой земле. К югу от башни меж зарослей тростника течет маленькая речка, она пересекает дорогу в бетонированном акведуке, и там можно искупаться.

Сам Тубас (Тевец), маленький городок в долине, являлся важным центром в древности. При его осаде был убит Авимелех, разоритель Шхема (Суд. 9). Женщина сбросила ему на голову кусок жернова. К югу от источников Эйн-Фара и к западу от дороги лежит невысокий холм Тель-эль-Фара – руины Тирцы.

Тирца и ее сады в долине слыли образцом красоты. С ними сравнивал свою возлюбленную певец Песни Песней (6:4). Холм был раскопан, и, несмотря на посаженные крестьянами овощи, можно увидеть циклопические стены и мощные ворота древней Тирцы – современницы Гая. Тирца пережила расцвет в XXVII веке, была разрушена в XXV веке и заново отстроена в XX столетии до нашей эры, но уже без прежнего размаха. Отсюда правили Иеровоам, Вааса, Зимри (Замврий) и Омри (Амврий). Последний и перенес столицу в Самарию, а Тирца потихоньку захирела и исчезла, оставив по себе лишь курган на краю долины.

Глава XII. Египетская интермедия

Первые письменные упоминания об иудеях относятся к персидскому периоду, и они найдены не в Палестине и не в Вавилоне, а на юге Египта – на острове Элефантина. Туда хорошо поехать зимой. «Славно жить в Палестине: можно проводить лето в Ливане, а зиму – в Египте», – пошучивали в те времена, когда ничто не мешало проехать из Бейрута в Каир, через старые финикийские города Тир и Сидон, сквозь туннель под белой скалой Рас-Накуры (Рош-ха-Никры), по «лестнице Тира», мимо поселка немецких евреев Нагарии, по побережью через Акку, Яффу, Газу и Эль-Кантару – в долину Нила, в теплый Египет.

Самая холодная пора в Палестине, когда стоит смотаться в Египет, – между Ханукой, праздником Маккавеев, соответствующей декабрьским идам, и одним из трех праздников Нового года, в зависимости от того, какой выпадет раньше. Новый год – это первое дыхание весны. В Китае и Японии его празднуют в новолуние месяца Адара, в Персии – в полнолуние Адара, двумя неделями позже. До Вавилонского пленения древние израильтяне дотягивали до новолуния Нисана, когда был сотворен мир, а в Палестине празднуют еще и Новый год деревьев – за две недели до китайского Нового года, в полнолуние месяца Шват, когда расцветает миндаль. В полнолуние Швата дети сажают саженцы и поют песенки о цветущем миндале, и у замерзших жителей Иерусалима появляются первые надежды на тепло. Но эти надежды неизменно бывают обмануты, – как и японские умэ-но хана (цветы сливы), миндаль цветет в последние холода, которые могут затянуться до персидского Нового года, до праздника Пурим, праздника Эсфири, весенней катавасии с ряжеными, как на масленицу, с треугольными маковыми пирожками, «ушами Амана», вместо блинов.

Почему иудеи празднуют персидский Новый год? Им неплохо жилось в Персидской империи (от падения Вавилона до победы Александра, от Индии до Нубии), но они надеялись на лучшее. У иудаизма был шанс оттеснить зороастризм и стать официальной религией в царстве Ахеменидов, главной ближневосточной империи, преемнице Соломонова царства. Установление Пурима в персидский Новый год могло бы перекинуть мост между иудеями и прочими подданными Суз, но пришел Александр, Персия перестала быть «универсальным государством Ближнего Востока», и идеи иудаизма смогли справиться с эллинистическим влиянием лишь через тысячу лет, через ислам. Пурим так и остался напоминанием об упущенных возможностях для самостоятельного развития Ближнего Востока под властью Персидской державы и в лоне иудейской веры.

Между пончиками Хануки и пирожками Пурима, когда Святую землю заливают благодатные дожди, мудрые люди едут погреться в Египет. Так поступил и Авраам, когда, то ли в поисках Бога, то ли от холода, откочевал на юг, в уделы фараонов. С собой он взял жену Сарру, но, дойдя до границы, испугался, не отберут ли ее египтяне. Комментатор Библии XI века, шампанский винодел и мудрец рабби Шломо Ицхаки (сокращенно Раши), задался вопросом: почему праотец раньше об этом не подумал? И объяснил так: Сарра была скромна, и до путешествия на юг Авраам ее толком не разглядел (отсюда и взялся обычай свадебного путешествия – в пути, мол, больше разглядишь, а поэтому негоже ехать человеку в Египет одному), и вообще, все дурнеют от дорожных передряг, а Сарра, кочевница по крови и масти, лишь похорошела. А еще увидел Авраам, что египтяне куда чернее арамейцев и слишком уж заглядываются на светлокожую, по их меркам, Сарру. Смутился Авраам и попробовал провезти жену контрабандой, в сундуке, но египетские таможенники заподозрили неладное: вдруг этот старый бедуин гашиш везет или беспошлинные французские духи? – и открыли сундук.

Поездка в Египет есть поездка по туристским местам, со всеми ее недостатками, в первую очередь – неизбежной встречей с другими туристами. Хороших туристов вообще не бывает. Каждый настоящий путешественник мечтает о том, чтобы контора Кука и ее меньшие братья обанкротились и чтоб банковские клерки ездили в отпуск на ближайшее взморье и не портили вида дальних экзотических стран. Из-за массового туризма взлетают цены, растут рестораны и гостиницы-обираловки. Туристы развращают туземцев, общаются только между собой и практически не дают настоящему путешественнику повстречаться с интересными местными жителями. Как хорошо было странствовать до Первой мировой войны, когда заезжего европейца – редкого гостя – привечали вожди, султаны и паши. А теперь вот приходится торговаться с таксистами, портье, официантами.

Египет начинается с Эль-Ариша, где в 1970-е годы израильские солдаты, съев последнюю порцию хуммуса и купив бритвы, садились в зеленые автобусы с надписью «Спецрейс», чтоб отправиться в Тасу, Бир-Гафгафу, Фаид, Суэц. Здесь же останавливались по пути домой, заходили к «Вильямсу» (существующий и ныне ресторан) съесть «чипс», рыбы, довольные тем, что миновал снаряд на понтонном мосту или мина на Джабль-Атаке. Эль-Ариш был столицей Синая – на взгляд прозябающего в Бир-эль-Тамаде или другой синайской дыры. Городок изменился с тех пор, как мы его оставили. Он разросся, обзавелся гостиницами и настоящими ресторанами. «Шекем» стал мечетью. Выпивки в магазинах не сыщешь – египтяне ввели в Синае «сухой закон».