Что такое Израиль

Ночь была жаркой, христианское войско мучилось от жажды, многие лошади пали. К четырем часам утра туркмены Саладина подожгли траву, и ветер погнал огонь на христианский стан. Началась битва, решающая битва у Рогов Хаттина, одно из подлинно судьбоносных сражений в истории человечества, наравне с битвами при Марафоне, Лепанто, Саратоге. Во время боя рыцари и пешие воины видели в просвете ущелья синеву Кинерета, а над озером вдали – белизну снегов Хермона. Это лишь усугубляло их муки. От жажды погибло больше рыцарей, чем от меча, говорят историки. В последние минуты битвы горстке рыцарей, и среди них графу Раймонду, удалось прорваться к Кинерету и бежать. Но двадцать тысяч крестоносцев полегло на полях этого палестинского Грюнвальда – практически все воинство Иерусалимского королевства.

Король Ги и коварный сеньор Керака, Рене де Шатийон, попали в плен и были отведены к Саладину. Саладин протянул королю чашу с водой, охлажденной третьим действующим лицом драмы – снегом с Хермона. Король жадно отпил и передал чашу Шатийону.

«Это ты ему дал напиться, не я», – поспешно сказал Саладин. По обычаю победитель, давший воды или еды пленнику, не мог убить его. Затем Саладин выхватил саблю и собственноручно отрубил голову Шатийону, которому не мог простить налета на караван во время перемирия. Король Ги остался в живых. («Хермона льда отведал пленный Ги, // И – по заслугам – сталь Рейнальд неверный», – писал живший в Тиверии Анри Волохонский.)

Вслед за поражением у Рогов Хаттина Иерусалимское королевство рассыпалось как карточный домик. Второго октября, через три месяца после начала войны, капитулировал Иерусалим, и победа Саладина была полной. Во время его похода на север капитулировали Сидон и Акка. Не сдался только Тир, защитники которого укрылись за рвом, отделявшим город и крепость на рыбьем хвосте полуострова от материка. Саладин решил, что Тир никуда не денется, и отправился на юг во главе своих войск, собираясь вернуться к Тиру попозже и завершить осаду штурмом.

И тут произошло чудо, каких мало в истории. Дело крестоносцев, казалось бы проигранное, получило новый шанс. Франкский барон, маркграф Монферратский Конрад (Коррадо дель Монферрато) не знал о гибели Иерусалимского королевства. Когда он приплыл на своем корабле из Европы к берегам Святой земли, то направился прямо в порт Акки. Там его встретил мусульманский сборщик пошлин, и из речей мытаря маркграф узнал о постигшей франков катастрофе. Хитростью выбрался Конрад из порта Акки и прибыл в Тир.

Его прибытие произвело огромное впечатление на запертых в крепости Тира воинов. Они ободрились, приготовились к обороне, вооружили население. Вскоре в Тире собрались остатки разбитых дружин франков, и с ними – король Ги. Франки, воспрявшие духом, разбили заслоны сарацинов и сняли осаду с Тира. Но это был не конец, а только начало. Они двинулись в Акку и обложили ее. Срочно повернувший на север Саладин не смог разбить их, но окружил осаждавших двойным кольцом. Началась позиционная война. Два года длилась осада Акки – и осаждавших.

В шахматах в таких случаях можно требовать ничьей, но на войне редко догадываются о возможности такого выхода. Акка была необходима крестоносцам и слишком важна для мусульман. Равновесие сил нарушилось, когда на помощь христианам пришли два короля – король Франции Филипп и славнейший рыцарь своего времени, король Англии Ричард Львиное Сердце. Их путь в Акку выдался долгим – по дороге Ричард захватил Кипр и сделал его опорной базой крестоносцев. Это был разумный шаг: крестоносцы продержались на Кипре куда дольше, чем на материке. Разобравшись с завоеванным Кипром (позднее королем острова стал злосчастный Ги де Лузиньян), Ричард пришел к стенам Акки.

Во время этой героической попытки повернуть вспять колесо истории ставка Ричарда располагалась на холме Тель-эль-Фуххар, к югу от шоссе на Цфат и к востоку от железной дороги. Холм этот, точнее, курган (ибо под ним скрываются руины древнего поселения Акки) много раз служил опорным пунктом завоевателям, и в более поздние века его называли «курганом Наполеона». Неподалеку от нынешнего стадиона раньше бил источник Эйн-эль-Бакр, Коровий ключ, там и возник город в незапамятной древности.

Но главное в Акке – ее порт, единственный настоящий порт в Святой земле, самый южный из финикийских портов. Акка скорее относится к Финикии, чем к Ханаану, Финикии, с ее черными скалами, удобными причалами, к стране чистого песка, прохлады, морского ветра и рыбаков, от Акки до Бейрута и Триполи.

В Акку всегда приятно приезжать. Она напоминает не то Венецию, не то Иерусалим-сюр-Мер [37] . Многие жители Акки не бежали в 1948 году – после непродолжительной осады город сдался командиру дивизии «Кармели», Моше Кармелю, ожидавшему капитуляции на холме к востоку от Акки, на том самом холме, где ждали ключей от города Ричард Львиное Сердце и Наполеон.

У городов женский характер: трудно предсказать, кому они отдадутся и почему. Акка, город легендарной, седой древности, не давалась ассирийцам, но открыла ворота перед Александром Македонским, не сдалась Александру Яннаю, но впустила Юлия Цезаря и Помпея, пять лет сопротивлялась крестоносцам, но сразу отдалась Саладину, долго томила Ричарда Львиное Сердце, вовсе отвергла Наполеона и сразу покорилась Моше Кармелю.

37

Иерусалим-у-Моря. – Ред.

Город финикийцев, морских родичей ханаанеян, Акка никогда не была еврейской. Первая Книга Царств упоминает Акку (Аккарон) среди городов, не взятых сынами Израиля. По законам о земле, сборах на храм и разводах Акка не относится к стране Израиля. Иудеи в Акке, конечно, бывали и живали, и Рамбам, и рабби Хаим бен Атар, но оставались маленькой общиной.

Как и Арсуф, Акка сохранила свое древнее семитское имя, несмотря на века эллинизма. Греки называли ее Птолемаисом, но с победой ислама город снова стал Аккой. На картах крестоносцев его обозначали как «Акон, он же Птолемаис, в просторечии Аккра». Греки повлияли на него, но все же он сохранил свой семитский характер. С признанием этого изначального семитского характера Акки связан анекдот: раббан Гамлиэль купался в банях Афродиты в Акке. Спросил его грек: «Почему купаешься в банях Афродиты?» Раббан ответил: «Не я пришел к ней, а она ко мне».

Поэтому приезжающий в сегодняшнюю Акку должен помнить, что попал в город с древним населением, потомками финикийцев, основателей Карфагена, открывателей алфавита, первых мореплавателей Средиземноморья. Впрочем, сегодняшние жители Акки считают себя палестинцами, как все.

Самое лучшее в Акке – маленький порт и просторные рестораны на берегу, у причала, где подают свежайшую кефаль. От Александрии до Сидона нет места лучше Акки по части свежей рыбы, зажаренной на решетке. Для скорости рыбу сначала опускают в кипящее масло и только затем переносят на гриль. Выбрать рыбу можно и нужно самому, и она прекрасно идет под арак. Мой любимый ресторан – «Абу-Кристо», бывшее кафе «Кахват эль-Бахр», у самых Морских ворот, где когда-то стоял замок тамплиеров-храмовников. Не отходя от стола, можно увидеть порт с парусами яхт, шаландами рыбаков, синевой моря и черными скалами вдали от берега.

В гавани плещутся мальчишки и появляются здоровые загорелые аквалангисты с ружьями для подводной охоты, приносящие огромных рыбин хозяину ресторана «Абу-Кристо» или его сыну, молодому Кристо: арабы величают друг друга по сыну, а не по отцу.

У «Абу-Кристо» два выхода: один – в порт, другой – в маленький переулок, откуда легко пройти вдоль древних крепостных стен города, заглядывая в проломы, из которых бьет белая морская пена, подняться на стену у старинного бастиона, спуститься по пологому пушечному скату и оказаться у маяка и выхода из запутанного Старого города. Можно идти и через порт, к Сухопутным воротам, тогда по пути, слева, вы увидите единственный бастион, оставшийся со времен крестоносцев, – Бурдж эс-Султан. Он выглядит примерно так же, как и все прочие бастионы, отстроенные на руинах времен крестоносцев правителями Акки XVII века – Дахар эль-Омаром и Джаззаром-пашой. При турках на Сухопутных воротах вешали преступников. Закрыть ворота можно и сейчас, что зачастую делает шальной ветер.