Что-то между нами
Шрифт:
– Ну-у-у как? Мы с одногруппниками хотели посидеть где-нибудь, познакомиться поближе. Первый курс же.
В лицо бьет раскаленный воздух. Осень на носу, а солнце все палит. Лезу в карман за сигаретами и зажигалкой. Курить брошу, когда жизнь поспокойней станет. Достаю одну, с удовольствием затягиваюсь.
– Познакомишься в другой раз. У меня для тебя есть поручение.
– Ну, па-а-ап! Все пойдут. А я что – хуже других?
– Ты поедешь к девочке, которую сбила, Мила. И извинишься.
– Я? А зачем? Менты воду мутят? Все же уже решено…
– Решено, да. А извинишься ты, потому
– Конечно. Мне очень жаль.
– Вот и славно, расскажешь об этом Эмилии. Постарайся, чтобы прозвучало правдоподобно.
– Я правильно понимаю, что это и всё твое поручение? Почему я не могу поехать к ней, скажем, вечером? – в голосе дочки звучит неприкрытая обида.
– Нет, не всё. Перед тем, как поехать к Эмилии… – затягиваюсь, – вечером, – добавляю издевки голосу, – ты сначала поедешь в торговый центр и купишь ей одежду.
– К-какую одежду? – от изумления Милка запинается.
– Обычную, Милан. Кажется, твой стилист зовет это «базовой капсулой». Она там в халате с чужого плеча сидит. Вещей нет. И некому привезти, сечешь? Купи, я не знаю, спортивный костюм какой-нибудь, в чем спать, футболки, трусы!
– Трусы?! Папа!
– Это меньшее, что ты можешь сделать.
– Да я даже размеров ее не знаю!
– Она худая. Очень. Худее тебя. И выше. Метр восемьдесят три.
– А ты откуда знаешь?
– Из показаний дела, – нещадно вру. – Что еще может понадобиться девочке твоего возраста, у которой ничего не осталось?
– Ну-у, косметика, уход, духи… А деньги мне где на это взять?
– Со своих, милая, со своих.
– Папа!
– Считай, это твое наказание.
– Мое наказание – такси до конца дней.
– С каких пор бизнес-класс стал наказанием?
– Ладно, – пыхтит Милка. – Куплю.
– Я проверю, Мил, – предупреждаю на всякий случай.
– И проверяй! Думаешь, я совсем конченая? Думаешь, бездушная, да? А мне ее по-настоящему жалко.
– Вот и хорошо, Мил. Ты, когда все купишь, подскочи ко мне. Я тебе еще кое-что передам. Отдашь Эмилии тоже.
Милка заверяет, что сделает все в лучшем виде. Сомневаться в этом мне не приходится. Кажется, под конец нашего разговора она даже прониклась отведенной ей ролью благодетельницы. Вот и пусть. Пусть своими глазами увидит, что наделала. А потом можно будет ставить точку. Я сделал все, что мог. Все, хватит. Припахать Милку – хорошее решение. Сам я рыжую язву видеть больше не хочу. Что-то такое она во мне будит странное. То, что сто лет не испытывал. А если и испытывал, то с успехом подавлял. Рядом с ней я чувствую себя последним козлиной.
Отсекаю посторонние мысли и с головой погружаюсь в работу. Той всегда хватает. Можно не волноваться, что мне не на что будет переключиться. Ближе к вечеру в кабинет заглядывает Мохов. В руках белый пакет с, пожалуй, самым известным в мире логотипом. И видавшая виды сумка.
– Все сделали в лучшем виде.
– Надеюсь, хоть не сам занимался?
– Нет, конечно, послал стажера. Они у нас молодцы.
– Спасибо. Пока все.
Не успевает Виктор выйти, как звонит Милка:
– Пап, у меня столько пакетов, что до тебя мне никак не добраться! Может, ты кого-то
попросишь вынести то, что мне надо этой девушке передать?Можно, конечно, и так. Но хочется самому убедиться, что Мила выполнила мое поручение как следует.
– Скинь номер тачки. Я принесу. Заодно и объясню, как тебе найти палату Эмилии.
ГЛАВА 5
ГЛАВА 5
– Опять куришь? Мама ругать не будет? – на животе смыкаются Милкины руки, а деланные-переделанные губы касаются щеки.
– Мы ей не скажем. Ты чего в такую рань подхватилась? – тушу сигарету в тяжелой хрустальной пепельнице. Открываю окно – пусть проветрится.
– Папа! – закатывает Мила глаза. – Сегодня первое сентября. Ты забыл, что ли?
Забыл, да. Потому что счет дням веду совсем не так, как нормальные люди. Для меня дни летят от даты подписания какого-нибудь важного контракта к дедлайнам по старым, от одного отчетного периода к другому. И так уже много лет.
Окидываю Милку внимательным взглядом.
– Это ты так в универ вырядилась?
– Как – так? – удивленно разглядывает себя.
– Слишком откровенно.
– Пап! – закатывает глаза. – Ты просто отстал от моды. Сейчас все так ходят. Даже преподаватели, – дразнит.
– Эмилии ты тоже купила, – верчу пальцем в воздухе, – такое?
– Нет, конечно. Для нее я купила все, как ты просил. Костюмчик спортивный, джинсы, футболки. Трусы! – играет бровями.
– Можно без подробностей?
– Так ты сам просил. Я лишь выполнила поручение.
– Кстати, как все прошло?
Милка падает на стул. Подтаскивает к себе тарелку с приготовленным домработницей безглютеновым нечто и задумчиво пожимает плечами:
– Наверное, нормально. Я готовилась к худшему. Ну, знаешь, что она станет меня обвинять, и все такое. А Эмилия ничего. Нормально все восприняла. Телефону очень обрадовалась. Но сказала, что можно было так не тратиться, представляешь? А увидев тряпки, вообще смутилась.
Рыжая? Смутилась? Как-то даже не верится. Как будто про двух разных людей говорим.
– Ты там палатой не ошиблась?
– Нет, конечно, что я – дурочка? Говорю же, нормально все прошло. Рада, что сходила.
– Да? – недоверчиво дергаю бровью.
– Да! Успокоила совесть.
Не мне тут Милку осуждать. Сам-то я по той же причине в больницу таскался. В надежде, что узел в груди ослабнет.
– Вот и хорошо. Значит, можно со спокойной душой двигаться дальше.
– Угу. Только сначала ты, пап, попроси кого-нибудь разобраться с ментами. Совсем они охренели там!
– Какими ментами? – туплю.
– Теми, которые сумку Эмилии выпотрошили.
– В этом месте мне должно стать понятней? – психую.
– Да я и сама ничего не поняла! Но у Эмилии в этой сумке, похоже, налик хранился. Уж не знаю, какая сумма, но она исчезла. А ей, походу, эти деньги очень были нужны. Ты бы слышал, как она рыдала! Я хоть и за дверью уже была, сама чуть вместе с ней не заплакала.
Стою, как дурак, обтекаю.
– А ты чего вчера этого не рассказала?
– Так ты вернулся, когда я уже спала.