Что-то похожее на зиму

– С тобой всё будет хорошо, – сказал он.

Тим снова закрыл глаза, успокоенный ощущением дома, который он считал давным-давно потерянным.

***

Тепло. Не подавляющий жар лихорадки или охлаждающий укус холода. Просто тепло в идеальном балансе, внутри и снаружи. Голова Тима гудела от знакомых ощущений блаженного поцелуя опиатов. Он не чувствовал себя под таким кайфом с тех пор, как из-за Бена вывихнул лодыжку.

Тим открыл глаза, ожидая увидеть свою ногу в гипсе и Бена, сидящего рядом с больничной койкой, жонглируя ключами от его 3000GT. Он был практически прав. Человек, сидящий рядом, был примерно такого же размера, но старым добрым стариком, спокойно читающим сложенную пополам газету.

Воспоминания Тима были спутанными. Он вспомнил, как Эрик отвёз его в больницу, и впервые ждать в зале экстренной помощи не пришлось. Медсестра или, может быть, доктор, дала Тиму что-то, что прогнало боль. И сознание. Затем были краткие вспышки пробуждения, когда он видел обеспокоенное лицо Эрика, такое же, как сейчас, когда у него на лбу виднелись морщины, даже пока он читал.

– Привет, – сказал Тим.

Эрик с облегчённым видом опустил газету на колени.

– Привет! Как ты?

– Хорошо. – Тим поднял голову, чтобы осмотреть себя. На нём был надет ужасный больничный халат. Он начал задирать рукав, чтобы проверить предплечье, когда заметил, что из его руки торчит трубка. – О Боже! Эти штуки меня пугают!

– Так тебя накормили завтраком, – поддразнил Эрик. – И ланчем тоже.

У Тима в голове всё плыло.

– Я так долго был без сознания? Какой сегодня день?

– Двадцать восьмое число. – Эрик проверил часы. – Почти четыре часа дня.

– Что ж, значит, прошли три дня моей жизни.

– Я рад, что не больше. – Эрик подвинул стул ближе к кровати, поворачивая его так, чтобы сидеть лицом к Тиму. – Что с тобой случилось? Я получил твой звонок насчёт Трэвиса и продолжал тебе перезванивать. Когда ты не ответил мне и на следующий день, я вылетел следующим рейсом.

– Прости, – произнёс Тим. – Как только Трэвис ушёл, я принял несколько глупых решений. Хреново, что из-за меня тебе пришлось проделать весь этот путь.

Эрик покачал головой, будто это не имело значения.

– По телефону ты сказал, что поругался с Трэвисом, и он ушёл. Звучит серьёзно.

– Неизменно, – поправил Тим. – Трэвис выбрал страх. Не думаю, что на этом этапе ещё есть какая-то надежда. Правда, не думаю.

– Мне жаль. – Эрик откинулся назад, выглядывая в окно, где две птицы рассекали воздух, преследуя друг друга. – Ты его любишь?

Тим сглотнул.

– Нет. Я так не думаю. Но я мог бы, знаешь? Он первый человек после Бена, который мог что-то значить. Я думал, что понимаю его мотивы, но, полагаю, это не так.

Эрик, к его чести, не стал читать Тиму лекции о других рыбах в море. Вместо этого он кивнул на плечо Тима.

– Что там случилось? Доктор вытащил много щепок.

Тим вспомнил о ране и проверил её. Теперь она была чистой, фиолетовой из-за кровоподтёка и сшитой чёрной нитью. У него останется тот ещё шрам. Он натянул рукав халата на рану и обнаружил, что Эрик по-прежнему ждёт ответа.

– Я вроде как выпил бутылку вина и подумал, что проеду на одном из снегоходов через лес к городу. Он всё ещё где-то там. Разгромленный.

Эрик закрыл глаза и покачал головой.

– Я заплачу за ущерб, – быстро произнёс Тим.

– Мне плевать на снегоход, – со злым взглядом сказал Эрик. – Ты мог погибнуть!

– Я не пытался, – сказал Тим. – В смысле, я не самоубийца или что-то в этом роде.

– Нет, ты просто молод. И глуп. – Эрик приглушил свои переживания и взял Тима за руку. – Не волнуйся. Любовь, или даже безрассудная страсть, оказывает уменьшительный эффект на интеллект. Везёт, что ты ещё помнишь, как разговаривать.

Тим издал несколько обезьяньих звуков, чтобы показать, насколько сильно влюблён. Эрик рассмеялся.

– В следующий раз, когда я запланирую романтический побег, – сказал Тим, – я возьму с собой тебя. Забудь дурацких мальчишек из братства.

Ему было всё равно, как Эрик это воспримет. Он даже не был уверен, что имел в виду. Тим только знал, что в его жизни был человек, с которым больше всего стоило проводить время, что он и намеревался делать.

– Я польщён, – сказал Эрик, комично обмахиваясь своей газетой, будто перегрелся. – Если ты настаиваешь на том, чтобы поухаживать за мной, можешь начать с приглашения на ужин. Я так понимаю, это заведение выиграло звёзды Мишлен за своё «Джелло» а ля карт!

Тим усмехнулся ему.

– Идёт.

***

Доктор настоял на том, чтобы оставить Тима ещё на день, болтая об аспирационной пневмонии и приёме антибиотиков внутривенно, чтобы заглушить любые протесты. Оказывается, Тим надышался каких-то отвратительных веществ во время аварии – возможно, грязи и крови, которые забили и его нос – и ему повезло, что он не заразил лёгкие и не утопил их в гное. Чтобы не страдать от больших тошнотворных подробностей, Тим согласился на лечение.

Вскоре Тиму стало до безумия скучно, особенно после того, как Эрик остался на ночь в коттедже. Телевидение – единственное отвлечение Тима, превращало его разум в суп, когда Эрик вернулся с майларовым шариком, привязанным к игрушечному медведю.

– Это неловко, – сказал Тим, хмурясь на медведя, но втайне полюбив его. Он просто не мог представить, как принесёт его обратно в дом братства.

– Ну, может быть, это тебе понравится больше. – Эрик протянул ему книгу о японских спортивных машинах. – Я и себе купил кое-что почитать.

– Ты не должен торчать здесь весь день, – сказал Тим, втайне надеясь, что он останется.

– Что ещё мне делать? – Эрик устроился на стуле рядом с его кроватью. – Я уже прибрался в коттедже. Жаль лазанью.

– Трэвис, – произнёс Тим, счастливый перекинуть вину. – Прости, что её пришлось выбросить.

– Не проблема. Я говорил с Робертом, хозяином коттеджа, и рассказал ему о снегоходе. Как думаешь, ты можешь приблизительно сказать, где его оставил?

– Вроде того. – Лицо Тима покраснело. – Я за всё заплачу. У меня ещё осталось немного денег Марчелло.