Чтоб знали! Избранное

– У тебя нет язвочек на нём? – спросила она, объясняя причину осмотра.

Голос у неё был вкрадчивый, ласковый и обволакивающий, как и её рот. Видно, обилие поглощённой спермы благотворно влияет и на голосовые связки.

– Не волнуйся, – сказал я, несколько уязвлённый осмотром, – я не стал бы сюда являться с такими делами.

– Ну, тогда и ты не волнуйся, – сказала она и поглотила меня до основания.

Когда я попытался поцеловать её в благодарность да и от резонно возникшего желания, она твёрдо отвела мой язык, повелев принимать её ласки безвозмездно.

Потом я уехал в Японию на пару недель и привёз оттуда дюжину недорогих, но весьма изящных пудрениц для раздачи знакомым женщинам. Люси была тоже среди одариваемых мною. Я позвонил ей и сказал, что у меня есть для неё сувенир из Японии, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы она пригласила меня к себе.

Она назначила время в середине дня и сказала, что мы сможем пробыть вместе не более получаса, так как у неё есть какие-то дела. Я обрадовался такой деловитости и вместе с тем был слегка покороблен её весьма ограниченным по времени желанием побыть со мной. Люси встретила меня в домашнем платье, без косметики, чуть ли не затрапезно. Я вручил ей коробочку с пудреницей. Она радостно открыла её, посмотрелась в зеркальце, оглядела её со всех сторон и вместо благодарности сказала:

– Пойдём скорей в спальню, я тебе отсосу.

Я не заставил себя упрашивать. Люси не стала снимать с себя платье, и под платьем я нащупал трусики. Когда я пытался поцеловать её в губы, она с решительной улыбкой отстранялась. Она положила меня на кровать, расстегнула мне ширинку и брюки, но не стала даже спускать их. Умело вытащила член и славно взялась за работу.

– Люси, разденься, я хочу твоей пизды, – попросил я, разворачиваясь в сторону её бёдер и пытаясь залезть к ней под платье, чтобы стянуть трусики.

Люси отрицательно замычала, отодвигаясь от моих рук и ускоряя движения. Она никогда не играла с хуем и не дразнила его, как это любят делать многие женщины, воображающие, что, растягивая удовольствие, они его усиливают. Люси срезала все углы, одержимая единственной целью – как можно быстрее довести мужчину до семяизвержения. При таком подходе было трудно не поддаться её влиянию. И я поддался. Сделав последний глоток, она произнесла свою дежурную фразу:

– Какая вкусная у тебя сперма.

– Какой вкусный у тебя рот! Но почему ты не позволяешь прикоснуться к себе?

– Мне нужно скоро уходить, и я не хочу распаляться попусту.

– Но я и на вечеринках не видел, чтобы ты для кого-нибудь развела ноги. Или хотя бы ягодицы.

– Ты много чего ещё не видел, – уклончиво сказала она.

– Я хочу, чтобы ты кончила. Неужели тебе не хочется после всех этих дел?

– Хочется. Я и кончу.

– Когда?

– Тебя это не касается.

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть любовник, с которым ты делаешь всё остальное, что не хочешь делать со мной?

– Я ничего не хочу сказать. Мне нравятся твой хуй и твоя сперма.

– Я тронут. Ну, а чем ты занимаешься помимо любви? – решил я поговорить с ней за жизнь.

– Я работаю в магазине. Семейный бизнес.

– В каком магазине?

Люси назвала мне место в центре города, и в этом магазине я, помню, бывал.

– Ты должен зайти ко мне туда как-нибудь. Я там практически ежедневно.

– А чем ты занимаешься?

– Помогаю отцу. Всего понемножку: продаю, закупаю одежду, веду бухгалтерский учёт.

Тут она склонилась ко мне, решив испить меня до дна. Разговор наш прервался. Отглотав, Люси на этот раз воздержалась от комплиментов моему семени, поднялась и сказала, что мне пора уходить. И чтобы сгладить эту фразу, прозвучавшую грубовато, она добавила:

– Обязательно заходи ко мне в магазин.

Я вышел из её дома в раздумьях. Казалось бы, идеальная ситуация: получаешь бесплатное и безопасное наслаждение, осуществляемое искусно и быстро. Чего ещё желать? Пизды? Она у меня имеется в других местах, вернее, у других в нужных местах. Но меня мучил вопрос, что же имеет со всего этого Люси? Я, конечно, не верил её гастрономической влюблённости в мою сперму. Я прекрасно понимал, что, кроме меня, она с такою же радостью поглощает детородную жидкость у других самцов. Быть может, ей не хватает семени у мужчины, которого она любит, и, оставаясь по-своему верной ему, она восполняет недостаток с другими спермопроизводителями? Никакого другого объяснения мне в голову не приходило.

Через несколько дней я решил посетить Люси в магазине. Он был двухэтажный. На первом этаже – торговый зал, а второй этаж напоминал балкон в театре, тянущийся вдоль всей стены. Покупателей было всего двое. Пожилой сутулый продавец показывал джинсы одному из них. Люси увидела меня с балкона, помахала мне ладошкой и спустилась. Полненькая, но ладненькая. Улыбается мне, будто сидела и ждала моего прихода. За ней спустился какой-то мужик, которому она сказала: «Пока», и он ушёл из магазина.

Люси поманила меня наверх, и мы поднялись по лестнице. На втором этаже стояло несколько письменных столов, но никто за ними не сидел.

– Это мой офис, – сказала Люси.

– Как идёт бизнес? – спросил я.

– Неплохо. Папа справляется, да и я ему помогаю.

– Это твой отец внизу?

– Ага. Я тебя потом представлю.

– Это вовсе не обязательно.

Она показала мне на высокий стул, подобный тем, что стоят у барной стойки.

– Садись, я тебе пососу.

– А если кто-нибудь сюда придёт?

– Не волнуйся, сюда никто не придёт.

– А твой отец внизу? – спросил я, усаживаясь.

– Он нам мешать не будет, – уверенно сказала она, расстегивая мне ширинку.

Я старался не издавать звуков, рвавшихся из меня в течение минут двух. В магазине стояла тишина, даже музыка, обыкновенно существующая фоном в других местах, здесь отсутствовала. До меня доносился хриплый голос её отца, объясняющий что-то покупателю, звук открывшейся двери, впустившей или выпустившей кого-то. Несколько секунд я вообще ничего не слышал. Но не переставал удивляться бескорыстию и самоотверженности Люси.

– Скажи, а мужик, который спускался отсюда, когда я вошёл, тоже обладает исключительно вкусной спермой?

– Не такой вкусной, как у тебя, – попыталась польстить мне Люси, выдав информацию, которая для меня лестной вовсе не была.

– А как же твой отец? Ничего не замечает? – Я даже не хотел поднимать вопрос, стыдно ли ей заниматься этим в присутствии отца.

– Когда мне было восемь лет, он научил меня этому, так что теперь ему некуда деваться.

– Так ты могла его… Это же подсудное дело! Растление малолетних! – вскричал я.

– Ерунда! Мне это нравилось, да и это же мой отец, которого я люблю и который заботился обо мне. Он меня и не заставлял, мне самой было интересно, а потом даже вкусно. Ты знаешь, у меня дела! – прервалась она. – Если хочешь, мы можем с тобой потом поговорить.