Чудачество любви не помеха!

– Может, в классе поедим? А то я тоже голодный.

– Угу.

После уроков в классе оставалось не очень много людей. Мы пошли на свои места. Чтобы есть в классе после уроков, нужно обладать некоторой смелостью (да и люди могут посчитать нас странными, увидев, что мы едим после обеденного перерыва), так что мы подождали, пока все остальные не уйдут.

В нашем классе много людей, которые после уроков уходят в свои кружки или на подработку. Так как мы остались в классе вдвоём, мы не такие, как все. Мы не уходили ни домой, ни на подработку. Это довольно необычно для старшеклассников.

Мда, работу на лето я себе не нашёл, а с наличкой была проблема.

– Ну что, будем есть?

Я вынул из сумки свой бенто и поставил его на парту.

– Что же, спасибо за пищу!

Мы ели обед после уроков. Если бы не это, всё было бы как обычно. Рикка ела совсем как всегда.

Если подумать, в это трудно поверить, но я точно знал, что Рикка весь день меня избегала. Может, спросить её, почему, или плюнуть на это? Но мне кажется, что я должен это знать. Я же её парень.

– Эм, чем ты сегодня занималась?

– Ничем.

Ничем… Я весь день чувствовал себя ужасно из-за того, что ты игнорировала меня, занимаясь ничем… Это слишком уклончивый ответ. Может, она сможет ответить как-то получше?

– Эм… Ты пыталась меня избегать?

Фастбол прямо в цель. Её ответ:

– Да нет.

И это бешеная подача или попадание мяча по питчеру. От такого ответа мне стало хуже.

«Да нет»… Даже если Рикка говорит правду, я не знаю, что она имеет в виду. Должно быть, она рассердилась на меня за вчерашнее. Хоть я мог сделать ещё одну бешеную подачу, можно было и дабл-плей схлопотать! Подумав о том, что мои шансы высоки, я решил бросить ещё один фастбол.

– Ты расстроилась из-за того, что вчера произошло с Шичимией?

И тишина. Это была не дикая подача, а, наверно, бол. Ну да, если подумать, вопрос был непростой. Может, не нужно было упоминать её имя? По крайней мере, теперь я точно знаю, что Рикке от него легче не станет.

На этот раз я не собирался извиняться. Я собирался сказать то, что должен был сказать ещё на перемене.

– Рикка… Я люблю только тебя. Я хочу, чтобы ты это знала, чтобы ты в это верила.

– …

На этот раз она не издала ни звука, но мне показалось, что я что-то услышал. Больше в классе никого не было, но мне показалось, что звук появился со стороны коридора.

Посмотрев туда, я ничего не увидел. Может, бейсбольный мяч до окна долетел? Что бы это ни было, внутрь оно явно не собиралось.

Я вновь погрузился в собственные мысли. Как же тяжело составлять из них предложения.

– Шичимия мне только подруга.

– Угу.

– И я не хочу, чтобы ты забыла… это…

– Я не забуду. Сегодня сила, удерживающая наш контракт, была на низком уровне, что, возможно, случилось из-за трудностей при взаимопонимании. Запомни то, что случилось сегодня.

Этот ответ был полностью в духе Рикки. Я сразу понял, что она хотела сказать, и мне полегчало.

– Да, я это запомню. Я понял… Я уже выжег это в своём мозгу.

Мы были на грани ссоры, но день прошёл без каких-либо событий. Однако в воздухе по-преж-нему висело напряжение. Что-то с Риккой было не так.

Сегодня не произошло ничего необычного. Другими словами, Шичимия так и не появилась. А что произойдёт, если она появится, я не знал. Думаю, мне больше нельзя с ней гулять.

Но она же всего лишь моя подруга. Ну, очень важная подруга.

Но она сегодня не пришла. В чём дело?

Или мне даже думать о ней нельзя? Не знаю.

Может, мне пора разобраться с тем, «в каком смысле»? Верная ли это формулировка? Кто-нибудь, скажите мне, что делать.

Глава 7: Ревность

Я восхищался Шичимией.

В седьмом классе, когда мои фантазии только начали вырываться наружу, в восхищении тем, кто помогал воплощать их в жизнь, не было ничего странного. Когда мы встретились, у неё уже был синдром восьмиклассника, и я начал восхищаться ей с этого же момента. Я никак не мог её возненавидеть.

Боюсь, меня могут неправильно понять, но если уж на то пошло, я признаю, что люблю её. Хоть я и говорю слово «люблю», это совсем не та романтическая любовь между лицами противопо-ложного пола. Я люблю её как друга, как лучшую подругу, как товарища по болезни. Вот что я о ней думаю.

Поэтому я и считал, что, встретившись, мы снова сможем валять дурака. Сходить куда-нибудь, напридумывать ещё что-нибудь. Но всем этим мы заниматься не будем. Может, неплохо будет воспользоваться чем-нибудь, что предложит Рикка?

Мне не нравится идея с проникновением в чужую школу, но у нас с Шичимией сейчас установились именно такие отношения. К несчастью, Рикка не способна посмотреть на это под таким углом. Надо бы доходчиво ей всё объяснить.

Я люблю только Рикку.

Шичимия мне только подруга. Но я так и не ввёл её в курс дела. Как мне доказать это Рикке?..

…

Я раздумывал об этом не только днём, когда мы с Риккой разошлись по домам, но и большую часть вечера, и даже на следующий день. Рикка по-прежнему выглядела недовольной, но сегодня она хотя бы сказала мне несколько слов. Поздоровалась со мной утром, сказала ещё два-три слова потом.

На переменах она, как обычно, поворачивалась ко мне и говорила ещё пару слов. Не каждый час, как говорил Ишшики, но, по крайней мере, как обычно. Это меня успокоило. Уроки закончились незаметно для меня. И разговаривать с ней сразу же стало заметно тяжелее. Нужно побороть волнение и найти тему для разговора. Это было как-то сложно сделать. Нет, я мог просто уйти, не сказав ей ни слова, но тогда мы рискуем попасть в порочный круг взаимного игнорирования.

Поэтому я и заговорил с ней:

– Рикка, чем хочешь сегодня заняться? Останемся в школе?

Ответила она, привычно глядя на меня. Я успокоился. Но когда услышал то, что она сказала, от моего спокойствия не осталось и следа.

– Конечно. Я хочу с тобой кое о чём поговорить, Юта.

– О чём же?

Когда её вопрос достиг моих ушей, моё сердце забилось быстрее. О чём же она хочет поговорить?.. От разнообразия возможных тем у меня закружилась голова.

Нет, я не хочу об этом думать. Если я продолжу представлять себе невесть что, то не смогу спросить её об этом. Мне достаточно и того, что она хочет со мной поговорить… но о чём же?