Чудаки

Вскоре за колхозницами должен был приехать автобус. Тетя Мария предложила ребятам подвезти их в село. Все захотели ехать.

В ожидании автобуса девочки рвали на межах весенние цветы. Мальчики отправились на бугор к ветряку.

— Это будет мой вертолет! Вертолет! — еще издали закричал Сашко, которому ветряк показался похожим на металлическую птицу дяди Дмитра. — Чур, я пилот!

По крылу хлопцы взобрались на крышу, уселись на ней. Сашко «завел мотор», «включил рычаги» на взлет — и словно в самом деле полетели они над огородами, лугами, над рекой.

Увидев хлопцев на ветряке, Валентина Михайловна заволновалась.

— Слезайте! Сейчас же слезайте! — замахала рукой.

Пришлось «пилоту» совершать «вынужденную посадку» и вместе с «пассажирами» сойти на землю.

Учительница успокоилась и подозвала к себе девочек.

— Покажите, какие цветы вы собрали.

Ученицы сбежались к ней каждая с букетиком.

— Знаете, как этот называется? — Она выдернула из букетика маленький желтый цветочек.

— Лютик.

— А этот?

— Гусиные лапки…

Вдруг от ветряка донеслось пронзительное:

— А-а-а-а!..

Все вздрогнули, повернули головы на крик.

«Ой боже мой! Падает кто-то… — помертвела Валентина Михайловна. — Синяя сорочка, черные штаны… Петренко…»

Выпустив букетик из рук, учительница первой сорвалась с места и помчалась к ветряку. Следом за ней побежали девочки.

Издали увидела — лежит на земле недвижимо.

«Разбился…» — обожгла страшная мысль.

Подбежала, упала на колени рядом и… оцепенела.

Чучело!.. Соломенное чучело!..

— Ха-ха-ха!.. — выскочили из-за ветряка хлопцы, впереди всех Микола в майке и трусах.

Радовались, что им удалась шутка.

Но почему не смеется учительница? Почему у нее дрожат губы?

Постояла неподвижно долгую минуту, потом, все еще будто скованная, ступила к Миколе шаг, другой.

— Негодяй! — выдохнула она, закрыла лицо руками и обессиленно опустилась на каменный жернов, лежавший в траве.

— Плачет… — прошептала Оля Шинкаренко.

— Петренко, подойди и попроси прощения, — зашумели девочки.

Хотя бы шевельнулся. Стоял растерянный, испуганный.

— А вы чего молчите? — повернулась Оля к хлопцам.

Те, сбившись в кучку, притихли у ветряка.

Тогда девочки несмело подошли к учительнице.

— Валентина Михайловна…

— Не надо… Не надо, девочки… — проронила еле слышно, вытирая платком слезы. — Идите все на огород. Я сейчас… — И вдруг, будто что-то вспомнила, резко подняла голову: — Петренко!.. Где он?..

Миколы уже не было возле ветряка. Сгорбившись, он брел напрямки к селу.

— Микола! — позвала Валентина Михайловна, вскочив на ноги.

— Вернись!

Даже не оглянулся.

— Как я могла… — учительница стиснула губы, опустила голову. — Мальчики, отнесите ему одежду.

Сашко и Виктор вытряхнули из брюк и рубашки солому, бросились догонять Миколу.

Ясно, теперь она никогда его не простит. Нужно бежать из дома, из села. Бежать немедленно, пока не поздно.

Денег у него немного найдется. Возьмет у Сашка те, что дал ему на транзисторы и батарейки для самодельного радиоприемника: ему он теперь ни к чему, тот приемник. И у мамы попросит. Скажет, на тетради. Возьмет с собой хлеба, сала, сахару, луку. Напишет записку: «Не ищите меня, все равно не найдете, сам когда-нибудь вернусь». И… бывайте здоровы!

Так, значит, сегодня суббота, завтра воскресенье. Вот завтра и нужно собраться в дорогу, чтобы в понедельник с утра пораньше — на станцию.

Хорошо бы подговорить и Сашка, вместе все-таки лучше. Но куда там, не захочет оставить отца. И Кудлая, к сожалению, не возьмешь с собой.

Вспомнил Кудлая, а тот словно почуял: «Гав, гав, гав!» — со двора.

Ого, какой дождь начался! Ясно, на кого лает, — ученики с огородов бегут. Наверное, так и не дождались автобуса… Промокли до нитки… Вон и Валентина Михайловна с ними. Гляди-ка, сворачивает сюда! Сашко и Виктор тоже… Как теперь смотреть ей в глаза?!

Учительница остановилась, сказала что-то хлопцам. Те побежали дальше, а она одна вошла во двор.

«Чего ей надо?! Не пущу!» Микола отскочил от окна, вылетел в сени. Хотел закрыть дверь на крючок, но не решился. Вернулся в комнату, схватил со стола книгу, сел на кушетку.

Учительница скрипнула входной дверью, постучалась в комнатную.

Микола ни звука.

— Можно? — Валентина Михайловна сунула в дверь растрепанную мокрую голову.

— Можно… — буркнул под нос, не отрываясь от книги.

Учительница прошлась по комнате, заглянула в зеркало, поправила прическу, одернула зеленый свитер.

— Ну и полил, как из ведра! — сказала деланно веселым голосом. — Автобуса все нет и нет…

Ей, видимо, как и Миколе, было неловко. Догадывался: хотела что-то другое сказать.

— Микола, разве же можно так зло шутить?! — наконец молвила она и глубоко вздохнула.

— Я… я не хотел… — растерянно пробормотал Микола.

— Ладно, давай договоримся. — Учительница села рядом на кушетку. — Завтра ты извинишься перед классом, и забудем о всех наших раздорах.

Микола сидел понурившись.

— Согласен? — положила ему на плечо руку.

— Угу, — кивнул в ответ.

Глава шестнадцатая. Деньги на транзисторы и батарейки

Сашко еще с улицы услышал крик на своем дворе. Вздрогнул и как ошпаренный побежал домой.

За ним поспешили Микола, Виктор и Олег.

Отец, в рубашке, выпущенной поверх брюк, без шапки, сидел понурившись на завалинке, а Мария Васильевна, Миколина мама, стоя у проволочной ограды, разделяющей их подворье, громко выговаривала ему:

— Ой, Павло, Павло, когда же ты за ум возьмешься? Жена отказалась от тебя. Попомнишь мои слова — и сын тебя бросит.

Отец поднял голову, увидел Сашка с друзьями, махнул им рукой, чтобы шли прочь. Сашко повел хлопцев в хату. Ему тоже не хотелось, чтобы они слышали, как тетя Мария пробирает отца. Но ее и в хате было слышно.