А по Лондону мне, по Лондону,Как степному коту голодному,В оном марте не выть уж мысль«Побродить бы с английской мисс…»Не поплыть на плоту, на ялике…Здесь донашивал Герцен валенки,Поощряя английскую спесьНа три фунта (на сколько есть)…По Гудзону, по Темзе – штилевымПротестующим духом Тилевым,Как мятежный их Роберт Бернс,Не вопить озорную песнь.Маяковского сэры помнят ли?«Блек энд уйт…» выл он красной полночью,Словно гимн с мужиками потнымиПро советский социализм.Не по-англицки, но по-герценовски,Заваруху не взбучить с бомбами,В старый колокол не звонить.Не до нас
там – там брексит, в Лондоне.И поэтом мне… и по Лондону,И холодному, и голодному,Потерявши житейский смысл —Не ласкаться с английской мисс.
«…одиннадцатый час в микроволновке…»
…одиннадцатый час в микроволновке.Часы ушли без боя в мир иной,Как штык из отстрелявшейся винтовки.…Ах, как не похваляться новизной!Вот дом, вот кот, вот пишущий соседМаячит флаг с трибуны маяковской.– Вчера, ура, убийцам ПолитковскойСвершился приговор: по десять лет!..– У смерти, очевидно, недовес?А, впрочем, в таких случаях, сосед —Уж коли смерти нет, а тюрьмы есть —Не стыдно, что назначены на крест…
«По приметам этим летом…»
По приметам этим летомПролетающий фантом —Не винтом и не хвостом —Не причислится к кометам.Не причислится к придумкамСлух о новом конце света —Ни к пророчествам об этом,Ни к статистике придуркам.По приметам этим летомУпадет налог на дом,Будто неглиже с мадоннСоскользнет сакральным светом.По приметам этим летомРухнет бизнес табака,Кучевые облакаОзаря астральным светом.Но народСмолчитО том.
«Опять – по понедельникам оскал! …»
Опять – по понедельникам оскал! —Спарилась флейта с плачами кларнетаИ…и… из начинавшегося летаДождь си-бемолью по степи скакал.Сто сорок солнц свалилось за Убрус.Едва занявшись в зареве рассвета.А костная хроническая грустьКость ломит, словно позы для минета.Вчерашний день, читай… автовокзал,Экскурсией «ТесьТур» в эпоху русскую,Мне баню с преферансом заказал,Стихи и прозу жизни на закуску.Дождь дивиденты, видимо, считал.Свалил свои полушки градом в кучку.И подустал. А медяков металлИспузырился, будто рубль в получку.
«Из какого шоколада в подворотню, говоришь?..»
Из какого шоколада в подворотню, говоришь?..…Твоя трогает баллада мою проклятую жисть.Дом мой крепость.И не надо обсуждать меня на роль.Ты, как вижу, не наяда.Я, как видишь, не король.Поищи другого гада, в одеянье дорогом.Угостить тебя бы надо…Да на нары голышком…Только здесь нужна граната.А откуда здесь ей быть?Здесь пузатая посудаПластиковых фуфырейДержит в тонусе рассудокНедобитых упырей.Здесь, как крысы папы Карло,Годы жизть мою крадут…Огрызаются с оскалом,И уходят. И идут.Хочешь, я тебе сыграюНа регистровой трубе?Рай-то рай…Не надо раю…Дай мне выжить.Иль убей.
Клапан
закрылся – микроинфаркт.Знаю, не вечер, но ветер оттуда.…Как эта девочка чувствует шар?Что она чувствует, гибкое чудо?!Клапан – не мячик, не выдержал, гад.…Как она чувствует с шаром соосность?С шаром земным, устремившимся в космос,Как не свалиться в кульбит и шпагат?Шар ли вращается, тела ли стать,Девичьи ноги, худая осёнка…Спицы мелькают. И годы летят.Цирк – это жизнь, понимаю, девчонка…Не понимаю на шаре своем:Глыбой земной под ногами ютился.Но горизонт, как Земли окоем,Перекосился и перекатился…И равновесия не ощутив,Сердце и шар раскатились порозно.Не авантажный, должно быть, мотив.Жизнь – это цирк. Понимаю, но поздно.
«Есть финансист…»
Есть финансист.Есть вор.Есть нумизмат…Пойди-пойми:Кто нищий, кто богат?А «новый русский», надо полагать,Есть новая ворующая знать?
«Шел бы ты, сынишка, в шопу, что ли…»
Шел бы ты, сынишка, в шопу, что ли…Как же жить-то будешь – поживать?Ничего не дали тебе в школе.Ничего отец не дал, ни мать…Мать твоя тебя учила, вспомни,Алгебру гармонией сверять.Лучше бы учила на гармони.Лучше б я учил тебя стрелять.
«Сына бы отцу не потерять…»
Сына бы отцу не потерять.Ноет во мне отчая природа…Сын – как символ продолженья рода —Бриллиант на тысячу карат.Сыну бы среди земных утратНе терять отечества (как царства)…Как молитвы с раннего утра…Как псалмы на случай прединфаркта.
«Я бывший партийный организатор…»
Я бывший партийный организатор.Вышел из массИ ушел, растворясь в толпе.Не идол. Не вождь.И, конечно, не первый авторАйсберга, растворившегося в мутной среде.Айсберг СССР, не поднявшийся выше ватера.В центре тяжести – грузы явлений.Первый из первых: человеческий фактор,Утонувший в фарватере коммунистических съездов.Э-э-з, посмотри на меня, сирота коммунизма…Реваншист, из прошлого не умеющий встать.Кто призреет тебя, взяв права опекунства?Кто тебя похоронит, как знамя, в веках?Век грядущий – верно, век вандализма.И поэтому горькоОсознавать свои чувства.
Театр
Константину Малинину,
режиссеру народного театра 90-х.
Всё отражают зеркала.Всю боголикость и безличье.От жара мыслей и дотлаИ до деталей единичных,ОтображающиесяИ эстетически, и грубо,Зевок (зевнула ты, Гекуба!)И пресный взгляд поверх плеча…Всю косметичность элементов,И всю сценическую ложь,И теплый дождь аплодисментовИз бельэтажа, и из лож, —Всё отражают зеркала!
«Декабрь лютует на исходе!..»
Декабрь лютует на исходе!Замерзла крынка на колу.И даже мысль о новом годе,Увы, замерзла… Под полуСквозит студеная поземкаОзябшей матушки-зимы.И нежный трепет от земли —Как наркотическая ломка.Трясет и душу, и мослы.О, боги будущих циклонов,О, вьюг рождественских послы,Примите дань моих поклонов.Вопя с Егорьевской часовни,(часовня в помыслах моих),И в небеса вонзая стоны,Я не псалом читаю – стихО том, что злой декабрь лютует,Замерзла крынка на колу.Но Рождество – как аллилуйя —Вот-вот завьюжит по селу!