Чудесное путешествие
Шрифт:
Лошадь просунула передние копыта в шкаф. Дядя Рингельхут принялся изо всех сил проталкивать ее. Наконец, она скрылась в шкафу. Тогда дядя, кряхтя и охая, полез за ней.
— И чем все это кончится… — недовольно пробормотал он.
Страна лентяев
В шкафу дядя Рингельхут обо что-то споткнулся. Оказалось, что это была старая трость. Он захватил ее с собой. «Южный океан далеко, — подумал Рингельхут, — мало ли что может случиться?..» Сломя голову он кинулся в темноту. Он
Но что это был за лес! Вместо деревьев там были колокольчики, ирисы, розы, громадные как столетние дубы. Они сверкали на солнце всеми цветами радуги и мелодично позванивали, раскачиваясь под легким ветерком.
Дядя Рингельхут метался среди этих гигантских цветов и кричал:
— Ау! Конра-ад! Ау-у-у! Где ты?
Наконец, он догнал обоих.
Негро Кабалло стояла перед огромной фиалкой и обгладывала ее листья. А Конрад сидел верхом на лошади и грыз свои ногти, ожидая пока она наестся.
— С ума можно сойти! — воскликнул дядя и вытер со лба пот носовым платком. — Просто с ума можно сойти!
Ему никто не ответил.
— С ума можно сойти! — упрямо повторил он. — Бросили меня, удрали неизвестно куда и, наконец, затащили в какой-то, ни на что не похожий лес.
— А что, теперь уж недалеко до Южного океана? — спросил Конрад.
— Вынь палец из рта, когда разговариваешь со взрослыми! — прикрикнул на него дядя.
Конрад вытер палец о штаны и стал внимательно рассматривать его, точно увидал в первый раз в жизни.
— Не стесняйтесь, садитесь на меня, — пригласила лошадь. — Сейчас поедем, только вот дожую этот листок.
Дядя вскарабкался на спину Негро Кабалло, вцепился руками в Конрада, и они поехали.
Наевшись, лошадь пришла в такое хорошее настроение, что даже стала декламировать стихи Гете:
— «Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? Ездок запоздалый, с ним сын молодой».
Конрад невежливо перебил ее:
— Чепуха это, я вовсе не сын, а племянник.
А дядя Рингельхут, которому полагалось бы лучше знать литературу, заметил:
— Какая тут мгла? Вечно вы преувеличиваете. Прибавьте-ка лучше шагу.
— Есть, капитан, — насмешливо заржала лошадь и так поскакала через лес, что малиновое варенье и мясной салат подняли бунт в желудках обоих всадников.
Конрад зажмурился и изо всех сил вцепился в развевавшуюся гриву, а дядя, в свою очередь, крепче вцепился в Конрада, и оба думали про себя: «Хоть бы уж поскорее доехать».
Вдруг лошадь остановилась.
— Ну что там еще? — спросил Конрад, приоткрывая глаза.
Они стояли, уткнувшись в деревянный забор. На заборе висела вывеска, а на ней было написано огромными буквами:
Дядя Рингельхут осторожно слез с лошади, внимательно осмотрел забор, еще раз прочитал вывеску и, наконец, произнес:
— Вот так штука!
— А что? — спросила лошадь.
— Да ведь входа-то нет.
Действительно, в заборе не было никаких признаков калитки.
Конрад встал на спину лошади, ухватился за край забора и хотел подтянуться, но Рингельхут удержал мальчугана за ноги.
— Чудак ты этакий, — сказал он, — неужели ты думаешь, что в эту страну попадают через забор! Ведь там, наверное, живут такие лодыри, каких свет не видал. Что же, они будут через забор лазить?
Но мальчишка крепко вцепился в край забора и стал подтягиваться.
— Я только загляну, — сказал он.
Вдруг, откуда ни возьмись, из-за забора появилась огромная рука и наградила Конрада такой затрещиной, что он покатился на траву, под ноги лошади.
— Что, заработал на орехи? — злорадствовал дядя. — В другой раз не суйся, куда не следует.
Потом, прислонившись к дереву, он сказал громко, чтобы его могли слышать за забором:
— Если эти чудаки воображают, что мы собираемся лезть к ним через забор, то они жестоко ошибаются.
Потом он громко зевнул и продолжал ворчливым тоном:
— Не поспать ли нам здесь немножко.
Едва он успел произнести эти слова, как в заборе появилась калитка.
— Входите, — услышали они.
Они вошли. Первое, что им бросилось в глаза, была огромная кровать. В кровати лежал толстяк и ворчал:
— Шатаются тут бестолку… Ну, чего вам надо?
— Мы едем к Южному океану, — ответил дядя.
— Все время прямиком, — сказал толстяк, повернулся на другой бок и захрапел «во всю ивановскую».
— Вы долго еще будете храпеть? — спросил его Рингельхут.
Но толстяк или крепко спал или просто поленился ответить.
Конрад огляделся. Они находились в фруктовом саду.
— Посмотри-ка, дядя! — воскликнул он. — Здесь на одном дереве и вишни, и яблоки, и груши, и сливы!
Конрад облазил и оглядел со всех сторон диковинное дерево. Потом он подозвал дядю и лошадь. К дереву был пристроен автомат с ручками и надписями:
— Вот это здорово! — сказал дядя и потянул два раза правую ручку. Раздался звонок, и с дерева спустилась тарелка с вишневым мармеладом. Тогда все трое принялись обрабатывать деревья. Самой прожорливой оказалась коняга.
Она дочиста об'ела два дерева и все еще не могла успокоиться.
Дядя Рингельхут стал ее торопить. Но лошадь отмахнулась от него хвостом:
— Идите, идите, я вас догоню!