Annotation

Маккаммон, Роберт

Маккаммон, Роберт

Чудесным летним днем, когда он был...

Роберт Маккаммон

Чудесным летним днем, когда он был...

Перевод Е. Лебедева

...мальчишкой.

Солнце ласкало лицо Джуниора, и он улыбался. Ему было четырнадцать, стояла середина июня, и лето казалось долгой, славной дорогой, что бежала все дальше и дальше, пока не скрывалась из виду в сотне миль впереди, проглоченная холмами осени. Джуниор шагал по улице в двух кварталах от своего дома: руки засунуты в карманы залатанных на коленях брюк, пальцы сжимают птичьи косточки. Теплый ветерок взъерошивал копну каштановых волос, и в этом дуновении Джуниор улавливал запах роз, что цвели саду миссис Бротон. На другой стороне улицы Эдди Коннорс и парочка его приятелей ковырялись в двигателе красного, огнедышащего "шеви", принадлежавшего Эдди. Это были крупные парни. Каждому из них стукнуло по восемнадцать лет, и они уже успели обзавестись пивными животами. Лежа ночью в постели, Джуниор слышал рев Эддиного "шевроле", носившегося туда-сюда по улице, словно тигр, ищущий выход из клетки. И в этот момент из дома Напьера, точно гнев господень, начинали доноситься крики, и...

Эдди оторвался от работы и поднял взгляд - масло пропитало насквозь перед его футболки, пятно мазута, словно боевая раскраска, чернело на похожем на луковицу носу. Он поддел локтем, стоявшего рядом парня, Грега Каутена. А потом и третий из них, Деннис Хафнер, посмотрел через улицу и заметил Джуниора.

Джуниор знал, что его ждет. Ноги, обутые в ярко голубые кеды, запнулись о разбитый тротуар, на котором ловили летнее солнце осколки бутылок. Для своих лет он был высоким мальчиком. Высоким, но худым. У него было вытянутое лицо с заостренным подбородком. Брови сходились над тонким острым носом. Знаешь, отчего шнобель у тебя торчит посреди лица?– спросил у него однажды отец.
– Потому что это нОсь. Шучу, Джуниор. Шучу. Дошло?

Улыбнись, Джуниор!

УЛЫБНИСЬ, Я СКАЗАЛ!

Уголки рта Джуниора поползли вверх. Глаза оставались темными, а щеки ныли от напряжения.

– Эй!
– крикнул Эдди.

Голос ударил Джуниора, будто товарный поезд, и он остановился. Эдди локтем толкнул Грега под ребра. Толкнул с видом заговорщика.

– Куда намылился, Балбес?

– Никуда, - ответил Джуниор, стоя на разбитом стекле.

– Не может быть.
– Эдди похлопывал торцевым ключом по мускулистой ладони.
– Должен же ты куда-то направляться. Ведь ты идешь, не так ли?

Джуниор пожал плечами. Засунув руки глубоко в карманы, он перебирал косточки птицы.

– Просто иду.

– Балбес слишком туп, чтобы знать, куда прется, - подал голос Деннис Хафнер, чей рот напоминал красную, опухшую рану.
– Тощий педик.
– Уродливые губы Хафнера исторгли звук отвращения.

– Эй, Балбес!
– произнес Грег Каутен; его квадратное, розовощекое лицо пылало под ежиком рыжих волос.
– Твой старик дома?

Джуниор, прищурившись, посмотрел на солнце. В небесах кружила птица - одна одинешенька во всех этих пронзительно голубых просторах.

– Мы с тобой говорим, тупица!
– гаркнул Эдди.
– Грег спросил: дома ли твой старик?!

Джуниор покачал головой. Сердце тяжело билось в груди, и он мечтал обзавестись парочкой крыльев.

– Да, точно!
– Деннис кивнул, и ударил Грега в плечо.
– Балбесова папаню снова упекли в дурку. Разве ты не слыхал?

– Это правда?
– Эдди со злобой уставился на Джуниора.
– Твоего старика снова забрали в дурдом? Заперли, чтобы он никому не навредил?

Губы Джуниора дрогнули.

– Нет, - ответил он.

Джуниор ощущал в животе холод, как если бы кишки сковало льдом.

– Почему они его выпустили, а?
– продолжал наседать Эдди Коннорс; его глаза сузились, превратившись в мясистые щелочки.
– Если он псих, почему его выпустили?

– Он не...
– Голос Джуниора звучал неубедительно, и мальчик умолк. Затем попытался еще раз: - Мой отец не псих.

– Точно!
– Деннис злобно хохотнул.
– Значит, в дурдом пихают здоровых людей! Обычное дело!

– Это... это не дурдом!
– сказал Джуниор. Сказал громче и сердитее, чем ему хотелось бы.
– Это больница!

– Ага, конечно! Огромная разница!
– произнес Эдди, и его локоть снова ткнулся Грегу под ребра. Грег ухмылялся, демонстрируя большие белые зубы. Джуниор задумался: "Интересно, а кости Грега Каутена такие же белые, как и его зубы?" - Получается, он угодил в больничку для психов!

– Мой отец не псих.

Джуниор оглянулся на оставшиеся позади два квартала. Вон его дом. Вон тот, с большим вязом на переднем дворе. Все дома в округе походили друг на друга: деревянные постройки с узкими крылечками и небольшими квадратными лужайками. Многие из домов нуждались в покраске, газоны засохли и выгорели, деревья отбрасывали синие тени, которые двигались вместе с солнцем. Одежда болталась на веревках, натянутых на задних дворах; мусорные баки стояли избитые и помятые; тут и там покоились остовы старых авто, ожидавших, когда их отволокут на свалку. Джуниор снова воззрился на Эдди Коннорса, а его пальцы в это время играли в карманах брюк с птичьими косточками - с косточками голубой сойки, если быть точным.

– У него был нервный срыв, - сказал Джуниор.
– И только.

– И только?
– хрюкнул Эдди.
– Блин, разве этого мало?
– Он вышел на проезжую часть, продолжая похлопывать ключом по ладони, и остановился примерно в десяти футах от Джуниора.
– Скажи своему старику, что это свободная страна. Скажи, что я могу ездить на своей тачке, когда захочу. Хоть днем, хоть ночью. И если ему нужны неприятности, пускай вызовет легавых еще разок. Скажи, что если ему нужны неприятности, я их ему обеспечу.

– Нервный срыв, - сказал Деннис и снова захохотал.
– Это просто другой способ сказать "псих", докажи?

– Вали отсюда!
– велел Эдди мальчику.
– Ну же, Балбес! Шевели поршнями!

– Дааа!
– присоединился Грег. И не удержался от очередного резкого выпада: - Бьюсь об заклад, мамаша у тебя тоже с приветом!

– ШЕВЕЛИСЬ!
– рявкнул Эдди, король квартала.

Джуниор продолжил путь, шагая в том же направлении, что и раньше - прочь от дома с вязом в пересохшем дворе и с крыльцом, с которого полосками отслаивалась краска. Ему послышался голос отца, и он вспомнил, как тот сидел перед теликом, строчил в желтом блокноте и говорил следующее: Знаешь, что такое "нервный срыв", Джуниор? Это то, что случается, когда одну половину времени твоя голова сосредоточена на работе, а вторую половину - работа сосредоточена у тебя в голове.

Шучу. Дошло?

Улыбнись, Джуниор.

Джуниор послушался.

– Тощий педик!
– гаркнул Деннис Хафнер в спину Джуниору. А Эдди Коннорс прокричал: - Это свободная страна! Передай ему это, слышь?

Знаешь, кого называют "нормальным человеком", Джуниор? Любого, кто еще не угодил в лапы мозгоправов.

Улыбнись, Джуниор.

Он двигался вдоль улицы, испяинанной солнечным светом и тенями; пальцы мальчика сжимали косточки в карманах брюк, и сердце его было темнее, чем кусок угля.