Чудные девяностые

– Дружище, не волнуйся, на Лубянке дали отбой. То ли Иван Петрович постарался, то ли мои покровители, но полковнику этому дали сверху такой нагоняй за его нелепые сказки, что он надолго теперь в опале. Но злить его все же не стоит, так что вылетай обратно как можно скорее, – обрадовал он Алексея.

– Спасибо, Олег, – ответил Алексей. – Мой рейс сегодня вечером. Жаль, что все так произошло. Не провожай меня, у тебя и так там куча дел. Здорово, все же, что мы успели повидаться! А Денису передай, что он сильно разочаровал меня. Ты был прав, он сделан из другого теста, – Алексей попрощался и пошел собирать вещи.

Он позвонил маме, сказал, что они обязательно приедут всей семьей в Россию и временно побудут в Европе, куда она сможет к ним приехать на недельку. Затем позвонил отцу на мобильный и пожелал ему скорейшего выздоровления.

В Шереметьево его не задержали ни пограничники, ни таможня. Уже в самолете он ясно осознал, что Россия стала чужой и какой-то нездоровой. Все вопросы решались по звонку сверху и личным связям. Выходя на улицу людям, становилось страшно, как было страшно и во времена Сталинских репрессий. Государство не защищало, а наоборот, угрожало своему населению. Поэтому водка и мат становились единственными отдушинами и защитными реакциями у людей. Сколько времени понадобится теперь стране, чтобы вылечиться от всего этого, он не представлял. И какое лекарство или эликсир нужно изобрести для оздоровления душ самих россиян, тоже. Сможет ли время вылечить его Родину?

И он вдруг с облегчением почувствовал, что есть и другой мир, где многое, наоборот. Что его настоящий дом находится сейчас уже не здесь, а рядом с Аней, Иван Петровичем и его сыном. Все остальное стало не таким важным. Он закрыл глаза, представил себя рядом с ними у океана в Монтевидео и улыбнулся. И вспомнилась песня Остапа Бендера про Рио-де-Жанейро, куда великий «комбинатор» мечтал уехать навсегда, но так и не смог. Зато это вышло у него и сейчас Алексей об этом ничуть не жалел.