Чудо как предчувствие. Современные писатели о невероятном, простом, удивительном (сборник)

«А может, это как-то связано? — рассеянно думал Петя. — Сегодняшний утренник, стишки, Лизка, Андрюха», — но мысли этой не суждено было оформиться и сложиться: дверь с треском распахнулась.

На пороге стояла Катька. В руке она сжимала мобильник и почти кричала:

— Эпидемия! Ты такой не один. У некоторых еще вчера вечером выскочило! Кто-то как и ты. Проснулись, а они… зайцы! Но не только. Кто медвежонок, кто бельчонок, кто барсучок! — Катька опять не выдержала и прыснула. — Одни мужики, в основном начальники, почти все тоже… без волос. Пока только в Москве.

Жена быстро листала перед его глазами цветные картинки Инстаграма — на фотографиях мелькали растерянные и отчасти знакомые лица. С наросшими рыжими, темными ушками и, очевидно, хвостами… Был и ежиный случай — умную круглую голову одного знаменитого миллионера покрыла густая поросль темных иголок.

Радио, всегда вещавшее у них на кухне, сообщило, что в настоящий момент в Москве зафиксировано тридцать восемь подобных случаев странного «озверения», как сострил ведущий (идиот!).

— А я пока подожду, — раздумчиво произнес Петя, — фиксироваться. Что у нас там на завтрак, кстати?

После завтрака Лёнька побежал на автобус их частной школы, Катя повела Лизку в детский сад, на утренник, а Петя позвонил главному и шепотом рассказал, что его свалил жуткий грипп, потеря голоса, жар, рвота. Протрубил по ватсапу отбой водителю, надиктовал длинное голосовое с инструкциями ассистенту Насте, попросив отменить три назначенные на сегодняшний, последний перед Новым годом рабочий день совещания. Наконец, оделся в домашние джинсы, старенькую клетчатую рубашку, заштопанную, но любимую, еще раз безнадежно взглянул в зеркало и отправился к себе в кабинет.

Это было самое тесное помещение их квартиры, но все необходимое здесь имелось: стол с компьютером, полки с книгами, диван на случай передохнуть от работы. Работал он здесь обычно по выходным, собирался немного и в каникулы. На полках стояли фотографии, и впервые за долгое время Петя остановился: вот он в байдарке — еще совсем молодой, кудрявый, голый по пояс, — крепко сжимает весло и смотрит так весело. А вот и вся их компашка: Андрюха, Рома, Валерка, Илюха. Когда-то они сплавлялись каждое лето и даже в зимние походы ходили. Но последнее время виделись только на днях рождения. И то чаще всего он не попадал, вечно был в командировках или работал до ночи. Или ехал с семьей куда-нибудь покататься на горных лыжах, положение обязывало.

Петя вздохнул, поискал Андрюху в телефоне и написал ему краткое сообщение: с Новым годом, Андрюх, чё как куда? Сообщение зависло.

Петя сел за стол, открыл почту, ответил на два самых неотложных письма и погрузился в новости. Данные обновились. Было зафиксировано уже 283 случая — к бурундучкам, белочкам, медведям прибавились лисята, оленята, бобрята! Продолжение явно следовало. Интересно, что пострадавшие в основном отказывались от разговоров с журналистами, в сети гуляло только две фотографии, сделанные со спины, — лисенок (из круглой желто-розовой лысины торчали два рыжих ушка) и олененок (на яйцевидной голове росли коричневые ушки и пока еще совсем маленькие рожки). И лишь четыре человека на условиях строгой анонимности описали появление хвостов и ушей.

Все было очень знакомо: превращение происходило во сне. Лишь у одного из собеседников (имевшего, как выразилось сообщавшее об этом издание, «отдельные медвежьи признаки») эти признаки возникли после крепкого вечернего сна, в который человекомедведь погрузился после работы. Проснулся он к полуночи, вскочил с ощущением необъяснимой эйфории, впрочем тут же и оборвавшейся: он увидел свое отражение в стеклянной дверце книжного шкафа…

К середине дня город уже по-настоящему лихорадило. Петя листал каналы и надивиться не мог: рынок отреагировал на эпидемию с волшебной скоростью.

Два ателье уже предлагали шапки новой модели, с учетом «анатомических особенностей черепа». Салоны красоты призывали сделать на ушах праздничный пирсинг. Косметологические клиники продвигали новый тип операции по ампутации ушей и хвостов, и это несмотря на то, что сразу несколько хирургов, согласившихся прокомментировать феномен трансформации, дружно повторяли, что с операцией спешить не стоит и лучше понаблюдать за динамикой. Телеканалы захлебывались новостями об очередных метаморфозах и включали интервью с жертвами странного вируса. В соцсетях немедленно начали искать глубокий символический смысл происходящего и подозревать, что пострадали лишь те, кто близок к власти, но это не подтверждалось фактами, — в итоге все, как водится, вдрызг переругались.

Вскоре на смену заступили и психотерапевты. Они предлагали пострадавшим бесплатную, впрочем и платную, помощь. Энергичная, коротко стриженная дама-коуч в сиреневых очках на своем канале в Ютубе советовала нарисовать таблицу «было/стало» и записать в один столбик, что было возможно прежде и что станет — теперь, порадоваться перспективам и принять ситуацию. Ролик немедленно набрал миллион просмотров. Ближе к вечеру подросток Грета взволнованно объясняла взрослым, что они просто доигрались, вот пусть теперь и наслаждаются естественными последствиями варварского обращения с природой.

Наконец, вернулась Катя с детьми, и Петя отключил все это мельтешение, вырубил мобильник.

3

Весь вечер он играл с детьми. В прятки, лего, в «папа нас смешит», имаджинариум и любимое Лизкино чаепитие с участием всех кукол и зверей. Петя изображал зайку. Дети хохотали, ползали по Пете, вскоре почти перестали обращать внимание на его дополнительные уши, в общем, были совершенно счастливы щенячьим заливистым счастьем. Папа был с ними, папа с ними играл.

Когда Катя увела их умываться и спать, сидя на детской табуреточке перед столом с игрушечным чайным сервизом, Петя достал мертвый телефон, включил, но и не подумал идти в новости и мессенджеры. Сделал в «Заметках» табличку «было/стало» и записал в первый столбик: «Я никогда уже больше не смогу: руководить, получать столько money, нагибать партнеров, выбивать из партнеров то, что нужно моему банку, выступать на совещаниях, увольнять, орать на подчиненных, лебезить перед начальством, ездить каждые две недели в командировки, уставать как пес».

Он выдохнул и застрочил дальше: «Теперь я смогу играть с Лизиком и Лёнькой, ходить с ними на прогулки в парк, веселить детишек в детских садах, быть артистом малого жанра, сниматься в фильмах, превратиться в суперзвезду детских сериалов, быть полезным объектом для научных исследований, чаще бывать дома, тусить с Катькой, ездить к маме, встречаться с людьми не только по делу, поехать, наконец, с ребятами на рыбалку, третий год зовут». Его поразило, что второй столбик получился намного длиннее.

Новая, гораздо более веселая и человеческая жизнь засверкала перед ним радужным озорным светом, волна утреннего счастья и легкости внезапно снова накрыла его и сделала невесомым.

Умытые дети пожелали папе спокойной ночи, Катька включила им сказку и позвала Петю на кухню. Налила в бокалы брют и произнесла совсем простой тост: «С новым счастьем!»

В минуты усталости он столько раз говорил ей, что мечтает лишь об одном — забыться и уснуть. Никаких совещаний, деловых завтраков и обедов, никакой тонкой и тошнотворной игры между министерством в столице и высшим начальством в Лондоне, этого вечно лежащего на плечах гранитного небосвода ответственности и гулкого одиночества, известного каждому даже не слишком важному начальнику. Он больше не атлант — просто человек, муж, папка.