Чудо в пушистых перьях

— Привет, — обрадовалась я, подхватила кота на руки и с некоторым трудом (котик был весьма упитан и для кошачьей породы весил более чем прилично) потрусила в прихожую.

— Сокровище мое, — пролепетала Груня, расцеловала кота и сунула его в корзину.

— У, гад, — прошипел Витька, провожая живность недобрым взглядом. — Хоть бы пискнул, раз люди зовут.

— Он глухой, — сурово отрезала Груня, и я вспомнила, что так оно и есть в действительности: Пафнуша глух, как тетерев, и взывали мы к нему совершенно напрасно.

Витька нахмурился, а Ряха спросил:

— Чего ж мы тогда орали?

Вопрос был вполне уместен, но ответить на него никто не мог.

— Да мы уйдем отсюда когда-нибудь? — рявкнул Витька. — Или дождемся, когда нас менты заметут?

Напоминание о ментах подействовало, мы резко устремились к выходу. Витек, выйдя последним, запер дверь, злобно бормоча под нос:

— Пусть помучаются… — А я, взглянув на дверь, согласилась с ним. Выглядела дверь впечатляюще, так что совершенно непонятно, каким образом три трупа, еще не будучи таковыми, смогли в нее войти. Поразмышляв немного, я пришла к выводу, что дверь, скорее всего, после прихода Ряхи осталась незапертой и троица этим воспользовалась, на свою беду.

Мои размышления на эту тему были прерваны самым неприятным образом. Едва мы вышли из подъезда, как к нему подкатила милицейская машина и из нее выскочили крупные мужчины, настроенные самым решительным образом, я замерла, как по команде, успев подумать: «Ведь говорил же мне папа: Василиса, ни во что не вмешивайся, а папа знает, что говорит, папу надо было слушать». Но тут вдруг Ряха, весело хихикая, обнял меня за плечи, запечатлев на моих губах пламенный поцелуй, и все это он проделал, не снижая темпа движения. Конечно, в экстремальной ситуации люди и не такое вытворяют, но оказалось, что Ряха вовсе не в беспамятстве припал к моим губам, а вполне с определенной целью: хотел ввести родную милицию в заблуждение.

Приехавшие сурово взглянули на нас, толком еще не решив, заблуждаться им или нет, тут из корзины высунулся Пафнутий. Вид красавца-кота подействовал на стражей порядка самым благотворным для нас образом, они потеряли к нашей компании всяческий интерес и через секунду скрылись в подъезде, а мы, симулируя неспешность, направились к Витькиному джипу, постепенно ускоряясь.

— Черт, — выругался Ряха, все еще обнимавший меня левой рукой, — а моя тачка?

— Нужна ментам твоя тачка, — отозвался Витек.

— Да плевал я на ментов, сам подумай, брат, найдут тачку, и Бритый решит…

— А то он так не решит… — презрительно отмахнулся Витька.

— Квартира на твое имя? — испугался Ряха.

— Нет. Но о ней полгорода знает…

— Конечно, — мило улыбаясь, заметила Груня, — если сюда всех девок таскать…

— Была бы жена путная, стал бы я девок таскать, — возвысил голос Витек. — Если у тебя одни кошки на уме, куда мне деваться?

— Значит, это я во всем виновата? — рявкнула Груня, передала мне корзину с котом и уперла руки в бока. — А кто первый начал?

— Я начал? — подпрыгнул Витька. — Чего я начал? Да я как последний дурак целый год даже ни на кого не смотрел… Такие бабы были, не бабы, а журнал «Плейбой» ходячий, а мне хоть бы хны… Три месяца до свадьбы и еще девять после… Вон хоть Ряху спроси…

— Точно, — охотно вступил тот в разговор, — его царицы соблазняли, но не поддался он…

— Врешь ты все! — совершенно неожиданно перешла на крик Груня. Я-то поначалу решила, что включили пожарную сирену. — Все врешь, душегуб ты, совести у тебя нет совсем, и веры тебе никакой. Год он на девок не смотрел, удивил. Я вот до сих пор ни на кого не смотрю, ну и что, памятник мне поставить, что ли?

— Какая мне с этого радость, если ты и на меня не смотришь? — обиделся Витька. — У тебя в башке одни коты да собаки. Ты зачем замуж выходила? Сидела бы с кошками, дура.

— Сам дурак, — ответила Груня. — Лучше с Пафнутием, чем с таким ослом, как ты.

— Это я осел? — перешел на ласковый шепот Витек.

— А то ты не знаешь. Когда бреешься, в зеркало, должно быть, заглядываешь.

— Вот ща как врежу, — рыкнул Витя и даже замахнулся для большей убедительности, но, честно говоря, впечатления не произвел. Груня насупилась, веснушки на ее лице вспыхнули чистым золотом, и она насмешливо предложила:

— Ну, врежь, если здоровья много…

— Вот дура, — запричитал Витек, а Ряха дипломатично сказал:

— Зачем переводить разговор в плоскость взаимных оскорблений. Давайте спокойно обсудим проблему.

Наблюдая, как из подъезда высыпали грозного вида ребята, я робко кашлянула и предложила:

— Может, мы это… обсудим проблему в другом месте?

Трое моих спутников с некоторым удивлением огляделись и, обнаружив себя стоящими в нескольких метрах от стражей порядка, торопливо загрузились в джип.

Груня смотрела в окно, я прижимала к груди корзину с котом, Ряха вел машину, а Витек сидел рядом с ним и скрипел зубами. Я-то думала, от злости, до тех пор, пока он немного невпопад не произнес свое любимое «ой, блин», а Ряха не поинтересовался:

— Ты чего?

— Того, — хмуро ответил Витек, — сейчас кишки вылезут…

— Откуда? — насторожилась Груня.

— Из брюха, дура, — простонал он и опять заскрипел зубами.

Ряха резко затормозил, повернулся к другу, легонько приподнял его руки и сдвинул полу пиджака, охнул и свел глаза у переносицы. Мы с Груней полезли вперед, чтоб взглянуть, чего такого там увидел Ряха, и очам нашим предстало весьма удручающее зрелище: на белой Витькиной рубахе расползлось зловещего вида багровое пятно.

— Это чего такое? — испугалась Груня. — Это ты нарочно? Это он нарочно, — повернулась она ко мне, — чтоб напугать. Он же придурок.

— Сейчас одохну, — тихо сообщил Витек, а мы вдруг сразу поверили и перепугались.

Ряха завел мотор и сорвался с места, шепча:

— Потерпи, брат.

Но брат не внял ему и в ответ на заботу сурово поинтересовался:

— Ну и куда ты несешься?

— В больницу, — резонно ответил Ряха, и я согласно кивнула: куда же еше нестись, раз такое дело? Но Витек спутал все карты, насмешливо заявив:

— Ага. Там меня и кончат.

Ряха опять затормозил, и все уставились на Витьку.

— Надо из города выбираться, пока не поздно, — сказал он.

— А как же ты? — прошептала Груня. — Ведь кровь…

— А что я? — вздохнул Витька. — Чего ж мне вас, за собой в могилу тащить? Может, повезет, не загнусь сразу, может, помучаюсь…

Груня тихо заплакала, глядя на Витьку широко распахнутыми глазами, а тот прикрыл веки, вздохнув едва слышно.

— Витька, — испуганно позвала Груня, — прекрати немедленно… — Но тут же сбилась на шепот: