Чудо

– Конечно, снял. Тебе же она понравилась, или я что-то путаю?

– Понравилась. Просто, я не думала, что после всего… после того, как я… ну, что ты сможешь там жить.

– А я не сразу туда переехал. Месяц метался между тремя районами, ждал, что ты где-нибудь объявишься. Господи, Вики, – Том закрыл глаза, и устало замотал головой, – если бы ты знала, как же я злился!

– Злился?

– Конечно! Я ведь всё понял, когда после ухода Терезы увидел, что подушки исчезли.

– Зачем она приходила?

– Квартиру посмотреть. Мы расстались по обоюдному согласию и, что называется, остались в нормальных отношениях. У нас много общих знакомых, и через них до меня доходили слухи, что у Терезы кто-то появился. Поэтому, когда она в тот вечер позвонила и сказала, что они ищут квартиру на Манхеттене, я не особо удивился и предложил свою. Тереза принесла с собой бутылку вина, и всё ходила, восхищалась квартирой. Хотя, там и восхищаться-то было нечем – все вещи уже были в коробке. Только подушки я не убрал, решил лечь на диване в гостиной. Не хотел спать в пустой кровати. Это же была наша первая ночь порознь.

Я кивнула. Именно поэтому я и приехала к Тому. Не захотела спать одна.

– Тереза тогда как-то очень быстро ушла, так ни о чём не договорившись. А потом я увидел пустой диван.

Том замолчал, и я обняла его, целуя в подбородок, шею, плечи – везде, куда могла дотянуться.

– Сначала я тебе звонил. Потом решил поехать и вызвал такси. Когда Пол отдал мне твой комплект ключей, я не на шутку перепугался. Дома тебя не оказалось, телефон ты отключила.

Я судорожно втянула воздух, смутно осознавая, что пока Том говорил, почти не дышала.

– Ты не объявлялась, и я стал злиться: на себя, что позволил этому случиться, на тебя, что ты так быстро сдалась. Моё мужское самолюбие было уязвлено, я собирался на всё плюнуть. А потом Джулия поставила мои мозги на место.

– Джулия?

– Да. Больше часа она орала, когда узнала, что мы уже полгода встречаемся. Джулз назвала меня эгоистом, не видящим ничего дальше собственного носа. Сказала, что ты не заслуживаешь такого осла, как я. А я говорил, что если бы ты меня любила все эти десять лет, то никогда бы не ушла вот так, запросто. А она заявила, что я ещё больший кретин, чем она думала.

Представляя их перепалку, я смеялась сквозь слёзы.

– Вики, сокровище моё, - Том вытирал мои слёзы тёплыми ладонями.
– Ты не думай, мне так же, как и тебе, придётся учиться жить с этой любовью. Я понимаю, иногда страдать легче, чем жить счастливо. Я и сам поступал так же. Но когда понял, что совершенно несчастлив без тебя, решил быть эгоистом до конца. Сначала я пошел к Николасу, потом к твоей матери, и, наконец, к шефу О’Брайану. И всем им я говорил одно и то же: что люблю тебя, что по глупости потерял и прошу их помощи, чтобы вернуть.

– А они что?

– Николас посла меня к чёрту. Твоя мама пообещала, что при встрече обязательно оторвёт тебе голову. А шеф признался, что раз в месяц ты оставляешь сообщение на автоответчике. Я знал, что ты обязательно вернёшься домой, только к кому и куда? Поэтому я заручился поддержкой всех родственников, и твоих, и моих, а после улетел в Нью-Йорк и стал ждать. И вот вчера твой отец позвонил…

– Предатель.

– … и первым же рейсом я вылетел в Сан-Франциско.

– Том, я такая глупая. Совсем ничего не знаю о жизни. Мне кажется, такая я тебе не нужна.

– Ты всегда была мне нужна, Виктория. И всегда будешь.

– Но я могу снова что-то сделать неправильно, и…

– Мы со всем разберёмся. Главное, не убегай больше.

– Не буду.

– Не верю!

Внезапно посерьёзнев, Том отодвинулся от меня и сел в кровати. Нагнувшись, он поднял с пола свою куртку, пошарил по карманам, а затем, достав что-то, снова бросил её на пол. Затаив дыхание, я смотрела, как он встаёт с кровати, обходит её с моей стороны и опускается на колени. Нетерпеливым жестом я отбросила одеяло и спустила ноги на пол.

– Томми, ты чего?

– Я вижу только один способ навсегда привязать тебя к себе. Так, чтобы у тебя и в мыслях не было от меня убегать.

Сердце едва не выскочило из груди при виде того, что именно лежит на его ладони.

Оторвав взгляд от маленькой бархатной коробочки, я посмотрела в лицо Тома. Он был серьёзен.

– Наверное, я тоже любил тебя всю жизнь. Только ты оказалась смелее, и первая в этом призналась. Зато я первым сделаю следующий шаг. Выходи за меня, чудо. Выйдешь?

Я во все глаза смотрела на Тома, и, внезапно, меня осенило:

– Ты любишь меня!

 Он засмеялся.

– Дошло, наконец.

– Ты любишь меня!

– Ты не ответила на вопрос.

– Господи, ты, действительно, меня любишь! – всё повторяла и повторяла я.

– Виктория!

– Да.

– Что – да?

– Да, я выйду за тебя.

– Слава Богу, - простонал Том. – Я уже был готов не выпускать тебя из комнаты, пока ты не согласишься.

– Разве я могла не согласиться, - счастливо засмеялась я, протягивая руку, чтобы она надел мне на палец кольцо.

– С тебя станется! – выдохнул Том и, поднявшись с колен, сел рядом со мной на кровать.

Мы поженились через две недели в Сан-Франциско. Свадьба была чудесной, и я была так счастлива, что, когда всё закончилась, расплакалась. Я становилась ужасно плаксивой, и Том говорил, что он с удовольствием женится на мне ещё раз, если это хоть как-то меня успокоит.

После свадебного путешествия мы вернулись в Нью-Йорк, где, наконец, поселились в той чудесной квартире, что сняли летом.

Следующее чудо случилось под Рождество. Мы праздновали его вдвоём, ведь это было наше первое Рождество в качестве мужа и жены. Родственники, конечно, взвыли, и нам пришлось пообещать прилететь к ним на Новый Год. Том первым открыл свой подарок и долго не мог понять, что именно он должен увидеть на неясном черно-белом снимке, распечатанном на вощённой бумаге.