Чудовища в янтаре. Дыхание мороза

Можно построить и еще одну версию, которая уже озвучена сыскарями: девушка имела отношение к серьезной контрабанде или, скажем, приносящей немалые прибыли торговле здешними наркотиками. Решив не зарываться и выйти из игры вовремя, для пущей легализации захватила Шалуат.

Все эти версии вполне жизненны, основаны на множестве прецедентов, любая из них может оказаться верной. Как бы там ни было, одно можно говорить со всей уверенностью: лихая особа понятия не имела, что в случаях, подобных происшедшему с ней, предъявленные бумаги подлежат строжайшей проверке всегда. Правда, непонятно пока, к которой из версий этот факт можно присовокупить…

А в общем, к чему ломать голову? Лар он или уже где?.. Претендентка на княжескую корону уже с квадранс ждет в приемной. Не обязательно даже задавать прямые вопросы — достаточно послушать ее рассказ о прошлой жизни, и он моментально определит, где правда, а где ложь. Так что не стоит понапрасну жечь нервные клетки, они не восстанавливаются даже медиками Империи…

Сварог, как полагалось для таких случаев, надел баронскую корону (новую, сделанную по его заказу, он брезговал носить ту, что красовалась на голове прежнего владельца). Уселся за свой роскошный письменный стол, нажал золоченый завиток резьбы. Мгновенно появившемуся в кабинете лакею (местному) сказал кратко:

— Пригласите благородную дворянку.

Именно так ее и следовало именовать до официального утверждения в правах — или отказе в таковых. Лакей улетучился далеко не так проворно, как его дворцовые собратья — ну, местный, должной выучки не прошел, а визиты Сварога все же не так часты…

Сварог спокойно разглядывал ее, пока она шла к столу. Даже если в его взгляде она и прочитает любопытство, оно вполне понятно для данного случая — любой смотрел бы с любопытством на молодую девушку, оказавшуюся настолько хваткой, чтобы впервые за несколько тысяч лет выиграть ваганум…

Лет двадцати с лишним, красавицей писаной не назовешь, но и в дурнушки никак не запишешь. Очень симпатичное, умное личико, светлые волосы подстрижены так, что на Земле это назвали бы «каре», а здесь моментально решат, что девушка была в военной службе. Стройные ножки, неплохая фигурка. Чувствуется ловкость и сила в мускулах, но ни тени мужеподобности. Серые большие глаза, пушистые ресницы.

В общем, если бы эта встреча произошла в те времена, когда Сварог, деликатно выражаясь, вел более вольный образ жизни, он непременно постарался бы познакомиться с ней поближе. Приятная особа, как сказали бы на Земле, спортивная девочка.

Она поклонилась по всем правилам этикета:

— Ваше величество… Мое имя Дали Геремей.

У Сварога в голове пронеслось: коли уж она знает, кто он такой (да и не мудрено не знать, кто такой Высокий Покровитель Вольных Маноров), как же отважилась к нему сунуться? Зная, что лар безошибочно отличает правду от лжи? Интересно…

Он показал на мягкий стул, приличествующий ее положению:

— Садитесь.

— Благодарю вас, ваше величество, вы так добры…

Села. На ней было светло-зеленое дворянское платье хорошего покроя, из дорогого траулета, модного фасона, с вырезом и подолом ладони на полторы выше колен. Ногу на ногу не положила — то ли уже чувствует себя княгиней, которой сие запрещено этикетом, то ли скромница. Вот только на скромницу что-то не похожа, на шлюху, впрочем, тоже. Ну, многие шлюхи таковыми вовсе и не выглядят.

Сварог обаятельно ей улыбнулся:

— Дали, ваши бумаги я посмотрел, но мне хотелось бы послушать вашу историю: как вы жили, как воспитывались, как вам вообще пришла в голову эта довольно нетипичная для девушки идея… Простите мне любопытство, но оно вполне оправданно. Впервые за несколько тысяч лет ваганум успешно осуществила девушка. Были, конечно, редкие попытки, но они проваливались. А вам вот удалось… И вы хотите, чтобы меня не грызло любопытство?

— Я понимаю, ваше величество, — улыбнулась она вполне женственно, самую чуточку кокетливо. — С вашей стороны так великодушно просить извинения… в котором я никак не могу отказать королю… особенно столь известному и знаменитому, как вы. Я уже не раз сталкивалась с самым откровенным любопытством, но никогда не горела желанием рассказывать о себе, о своей жизни, обо всем прочем. Потому что люди, в общем, были простые и недалекие. Смотрели на меня, как на экзотическую зверюшку. Вы — другое дело, не сочтите за комплимент.

У Сварога возникло странное ощущение: она словно бы кого-то ему напоминала, но он никак не мог понять, кого. Твердо знал одно — раньше он с ней никогда не встречался. Не было ее в его памяти…

Она заговорила. Голос звучал мелодично, спокойно. У нее был красивый голос.

Единственная дочь, единственный ребенок провинциального дворянина без титула. Поместье у него было небольшое, три деревеньки с двумя сотнями крестьян. Земли в тех местах скудные, и владельцы подобных невеликих владений порой откровенно прозябают. Однако ее дедушке, отцу ее отца, в свое время повезло, как некоторым: в тех местах порой обнаруживаются серебряные залежи. Именно такую, причем довольно богатую, дедушка в свое время и обнаружил — чисто случайно в их места заглянул хороший рудознатец, быстро установил наличие жилы, рассказал все владельцу земель и за хорошее вознаграждение провел должную работу. Многие в таких случаях, не мудрствуя, сдают обнаружившиеся на их земле природные богатства (это не обязательно серебро) горнозаводчикам и довольствуются арендной платой. Однако дедушка был человеком неглупым, предприимчивым (правда, до сих пор у него просто-напросто не было возможности где-то эту предприимчивость проявить). Он прекрасно понимал, что продавать чистое серебро гораздо выгоднее, чем сдавать жилу в аренду. Выскреб до дна свой денежный сундук, продал соседу две деревеньки из трех (все его крестьяне были крепостными, что упрощало сделку — в отношении фригольдерских деревень на дворянской земле действует более сложная и долгая процедура), залез в долги банкирам, даже продал часть фамильных драгоценностей. Но набрал достаточную сумму, чтобы наладить добычу руды и построить плавильню — и на то и на другое имел законное право, так как залежи серебра располагались на его землях.

Иные на таких предприятиях прогорали, иные богатели. Дедушка Дали оказался среди вторых, он и в самом деле обладал должной предприимчивостью. Наладил и добычу руды, и работу плавильни, уже через год полностью рассчитался с долгами, а там пошла чистая прибыль. Умер он, когда Дали было шесть лет, так что она его чуточку помнила. Незадолго до смерти он откупил те две деревни у обедневшего к тому времени соседа (чисто из принципа, полагала Дали), а потом купил у наследников большую часть поместья покойного — уже по чисто деловым соображениям, рассчитывал и там найти серебро, но нанятые им рудознатцы успеха не добились.

Отцу Дали, собственно, и не требовалось предпринимательской жилки — он получил в наследство отлично налаженное предприятие. Так что повозки с серебряными слитками по-прежнему уходили по Большому Тракту к столичным покупателям.

Сей дворянин, как подавляющее большинство мужчин, хотел сына — но не получилось. Тогда он поступил, как многие — стал воспитывать дочь, как мальчишку: верховая езда (часто на не объезженных толком лошадях, чтобы училась с норовистыми справляться), стрельба из пистолета и мушкета, холодное оружие, лук и арбалет, рукопашный бой. Забавно, но она только в четырнадцать лет узнала, увидев у подруги любовный роман, что существует и такая литература. До этого она читала исключительно рыцарские романы (те, что посвящены главным образом битвам, а не куртуазным приключениям), книги военных историков и старые военные хроники. По этой же причине — чтобы не «обабилась» прежде времени — отец всячески препятствовал ее встречам с молодыми людьми. Одно время даже собирался устроить кадетом в кавалерию, но по неизвестным причинам передумал.

Умер он неожиданно, от сердечного приступа (мать Дали умерла еще раньше). Девушка осталась единственной наследницей и полновластной хозяйкой своей судьбы. Кое о чем она рассказывала очень уж уклончиво, и у Сварога осталось впечатление, что какое-то время после смерти отца она наверстывала упущенное — что касаемо общения с молодыми людьми (в чем, в общем, не было ничего противоестественного).

То ли ей передалась дедушкина рассудочная деловитость, то ли сыграло роль отцовское воспитание, то ли все вместе… Настал момент, когда она села и всерьез задумалась: как жить дальше?

Рудознатцы, которых она наняла, чтобы обрисовали нынешнее положение дел с рудником, были единогласны: жила истощается, ее хватит самое большее лет на пять, а дальше — содержание серебра в руде упадет настолько, что разрабатывать ее будет не просто невыгодно, а убыточно. А кроме того…

Когда ей исполнилось шестнадцать, отец — в рамках того же метода воспитания — назначил ее в охрану «серебряных караванов»: сначала рядовым стражником, а потом, когда она набралась должного опыта, года через полтора, стала этой охраной командовать. Три раза охрана всерьез схватывалась с разбойниками (народом серьезным, главным образом каталаунскими Волчьими Головами) и всякий раз успешно, хотя и не без потерь, отбивалась. К двадцати, к кончине отца, у нее имелось личное кладбище в два покойника, одного она застрелила, другого зарубила. Серьезная девочка, мысленно прокомментировал Сварог, знавший не понаслышке, что такое Волчьи Головы.