Чудовище должно умереть. Личная рана

– Тогда все в порядке. Мы некоторое время подержим ваш дом под надзором, пока я не разузнаю все об этом нападении на вас. – Он глянул на меня ободряюще. – А вы не слишком любопытный человек, мистер Эйр, не так ли?

– Что вы имеете в виду? – не понял я.

– А разве вам не интересно узнать о показаниях, взятых у ваших соседей?

– Я считал, что подобные вещи полиция не разглашает, – разъяснил я.

– О да, у нас тоже есть полицейские, помешанные на секретности больше, чем тайная полиция. Но я не принадлежу к их числу.

Конканнон поведал мне, что Фларри и Гарри, судя по их показаниям, были в постели во время нападения. Кевин со своей женой готовились ко сну. Шеймус О'Донован утверждает, что спал. Хотя никто не может подтвердить его слова, поскольку он спит один в комнате над хозяйственной постройкой дома Лисонов. Обитатель коттеджа, расположенного в сотне ярдов вниз по дороге, сообщил, что его разбудил шум проезжавшей мимо машины. Не успел он снова заснуть, как автомобиль пронесся мимо дома в противоположном направлении.

– А теперь я попрошу составить список всех людей, с которыми вы познакомились в Шарлоттестауне. И немедленно затребуйте свой паспорт. Но есть еще одна проблема, более важная. Надеюсь, вы окажете любезность и поможете мне, – по-деловому закончил детектив.

– Непременно.

– Припомните, пожалуйста, все разговоры, слышанные вами после прибытия в Шарлоттестаун, – Конканнон произнес эти слова очень серьезно и настойчиво, – и сообщить мне обо всех эпизодах, когда вы почувствовали особенную заинтересованность вашей персоной со стороны собеседника.

– В этом можно смело обвинить всех, с кем я познакомился, – улыбнулся я.

– Да, мы все здесь очень любопытны. Верно, святой отец? Я имею в виду, мистер Эйр… Как бы поточнее выразиться? Любого мужчину или женщину, которые могли бы подумать (или которых вы невольно могли бы ввести в заблуждение), что вы не тот, за кого себя выдаете, – писатель в творческом отпуске. Любого, кто пытался подцепить вас на крючок, чтобы выудить настоящую личность.

– Милая метафора, – отвечал я. – Но я действительно не могу…

– Не торопитесь, мистер Эйр. Не надо спешить. Такая ситуация могла возникнуть в магазине, на улице, с первым встречным, знакомству с которым вы в то время не придали значения. В баре «Колони». В любом другом месте. Ну, теперь вспомнили? – добавил он с легким волнением.

В моей голове тихонько зазвенел звоночек. Бар «Колони». У меня прекрасная вербальная память, поэтому я почти дословно пересказал Конканнону часть моего диалога с управляющим отеля во время моего первого посещения.

– Хаггерти спросил, что меня сюда привело, бизнес или правительственное поручение. Я ответил: «Можно сказать, частный бизнес». Я не хотел распространяться о своем писательском ремесле и к тому же был слегка раздражен его настойчивостью. Тогда он начал выяснять, не держу ли я лавку. И для того, чтобы окончательно запутать его, я ответил: «Один очень закрытый магазинчик». На лице Хаггерти появилось очень любопытное выражение…

– Опишите его, – коротко приказал полицейский.

Я попытался описать свои ощущения.

– И что потом?

– Потом появились Лисоны – Фларри и Гарри, и наш разговор оборвался.

– Тем незнакомцем, беседу которого с Кевином вы случайно подслушали, не мог быть Хаггерти? – уточнил детектив.

– Определенно нет! Совершенно другой голос, – возразил я.

– С тех пор вы разговаривали с Хаггерти?

– О, довольно часто. Но только о событиях дня, сплетнях и прочем, о чем обычно говорят в барах, – пояснил я.

Конканнон понимающе кивнул святому отцу:

– Вот оно что! Хаггерти – человек простодушный, не так ли?

– Верно, – отозвался отец Бреснихан, – но ему нравится считать себя коварным.

– Точно, – подтвердил офицер.

– О чем это вы?! – раздраженно воскликнул я.

Конканнон ободряюще улыбнулся мне:

– Разве вы не понимаете, какое впечатление производят подобные слова на парней типа Хаггерти?

– Нет, не понимаю, – пожал я плечами.

– Вы случайно намекнули (вернее, ему так показалось), что вы шпион. Британский шпион, – спокойно разъяснил он.

– Боже правый!

В голове у меня забурлил водоворот мыслей, словно вода под корабельным винтом.

– В старые трудные времена в дублинской разведке было довольно много, извините за выражение, западных британцев, – продолжал мой собеседник.

– Но…

– А ведь Британия интересуется происходящими у нас событиями, не так ли? Какие разговоры ходят о нейтралитете? И не ратуют ли некоторые экстремисты за германскую интервенцию?

– Британия никогда так не поступит! – запротестовал священник.

– Но ее правительство воспользуется любой возможностью, чтобы принудить ирландский парламент вернуть шесть графств, – спокойно возразил детектив. – А война между Германией и Англией вот-вот начнется. Естественно, Британии необходимо знать истинные чувства ирландцев.

Я все еще пребывал в ошеломлении.

– Видите ли, Доминик, если Лондон вообразит, что мы восстанем против Севера, с поддержкой Германии или без, англичане используют эту угрозу как предлог для первого удара. Они охотятся за портами, сохранившимися за Британией по Договору, – проинформировал меня отец Бреснихан.

– Я понял вас, святой отец. Значит, не моя мнимая греховная связь, а гипотетические шпионские происки превратили меня в мишень для вашего прихожанина, – злорадно подвел итог я.

– Обыск в вашем жилище подтверждает это, – заметил Конканнон, – в отличие от остальных происшествий. Вы когда-нибудь гуляли в окрестностях залива Голуэй или Клифдена со своим огромным полевым биноклем?

– Я часто хожу к Голуэю. И один раз я появлялся в Клифдене. С моим огромным полевым биноклем. Но в каких коварных замыслах можно подозревать невинного натуралиста, наблюдающего за птичками? Ведь эти места не входят в разряд договорных портов, не так ли?