Чудовище всегда остается чудовищем

— Какого Изначального, лунчд?! — возмутился он на Всеобщем, с ходу определив в Сарете переселенца, — Мужик, ты с головой не дружишь, что ли? Смотри, чего натворил!

У городового было остроскулое и сухощавое лицо, на котором смешно смотрелись большие усы, жиденькие соломенные волосики, зачёсанные на бок, чтобы скрыть залысины. Бурый камзол с серебристым галуном на правом рукаве, точной копией вывески, был великоват для его худой фигуры, чем походил на черепаху в панцире.

— Ну, извини, служивый. Кто ж виноват, что ты такой впечатлительный, — ответил ведьмак, свободной рукой стряхивая дождевые капли с плаща, так что они крупными градинами стекли на пол, — И с дверью чего-то можно было сделать, чтоб не хлопала. Или писарям позволено? — не удержался от ехидства Сарет.

Городовой опешил от полученного ответа, мгновение хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу, и, наконец, осознав, что все-таки является представителем закона, разразился гневной тирадой:

— Да ты представляешь, с кем так разговариваешь, лунчд?! — он старался придать своему верещащему голосу угрожающие нотки, но выходило у него это смешно, — Я регистратор стражи портового контроля Амбрехта! А этот галун, — он специально встал со своего стула, и ткнул пальцем в знак на рукаве, — Означает, что я такой же законник, как и остальные и могу тебя сейчас на пятнадцать суток посадить в камеру за оскорбление стражи и бродяжничество!

Сарет едва сдержал смешок, видя, как регистратор для убедительности схватился за дубинку на ремне, откинул капюшон и его разноцветные глаза ожидающе глядели на участкового писаря.

Регистратор заткнулся на полуслове, сдавленно икнул, руки задрожали, об оружии он и думать забыл, но из оцепенения его вывел громкий, наверно даже громовой, женский голос, раздавшийся из помещения, в которое вел правый от передней коридор.

— Что там у тебя случилось, Имон?! Орешь, как на пожаре?

В передней появилась низкорослая стражница, жующая краюху пшеничной лепешки. При ее приближении, медальон Сарета внезапно неприятно завибрировал, что рука ведьмака непроизвольно дернулась к нему, но тот так же внезапно успокоился.

— Тебе чего яйца дверью зажали?

— Да вот, Меррон, приперся тут, — принялся жаловаться усатый, — Дверь придержать не может, — городовой обиженно пожевал губы, которые у него, ведьмак успел заметить, были в маленьких ранках, — Я из-за него отчет испортил, теперь от Бойда нагоняй получу, и еще заставит всю страницу переписывать заново.

— Ну, так это ж твоя вина, Имон? Тебе когда алькальд приказал отрегулировать пружину? — серьезно ответила вопросом женщина.

Ведьмак с интересом рассматривал городовую. Ростом она едва доставала ему до плеча, хотя и Сарет не был великаном. Короткая стрижка каштановых волос с выбритым затылком, острое личико с дружелюбным и веселым выражением, этакая лисья мордочка, если бы не шрам от сабельного удара на лбу. Но темно-карие глаза смотрели на него хищно, изучая и прикидывая, чем может быть опасен этот оборванец, чутка задержавшись на шраме. Фигура женщины была крепкой и сбитой, напоминая песочные часы с узкой талией и широкими плечами и бедрами, которую клепаная куртка не скрывала, а, наоборот, только подчеркивала. Морской палаш, загорелая кожа, походка в раскачку, говорила, что стражница большую часть времени провела на судне.

— Но он посмел оскорбить стражу Амбрехта! — не унимался Имон, ища поддержки у городовой, но в голосе уверенности поубавилось.

— Если не любить правду, то всегда можно думать, что над тобой смеются, не так ли? — она лукаво подмигнула ведьмаку.

Регистратор так и остался стоять с открытым ртом.

— А ты умен, лунчд, — Меррон прожевала последний кусочек лепешки и стряхнула крошки с нагрудника, — Чтобы не тратить время на бюрократию с регистрацией заявления и ждать пока тебя примут стражники, сразу навел суету.

— Не достаточно, — ответил монстробой, — Если честно я надеялся, что сам начальник объявится.

— Ух, незнакомец, — стражница присвистнула, — Губа не дура, но тебе не повезло. Алькальд Бойд в городе сейчас, придется тебе довольствоваться обычными стражниками.

— Прежде всего, ему надо зарегистрировать заявление у меня, — вмешался писарь, сложив на груди руки.

Меррон смерила его неприязненным взглядом, и отмахнулась рукой:

— Отвали, Имон. Из-за твоей писанины у нас только работы лишней прибавляется. И так… — она замялась, во время, поняв, что чуть не сболтнула лишнего, — Висяков столько, что не разгребешь. Так что тебе нужно, путник?

— Думаю, что вы вряд ли сможете что-нибудь сделать без разрешения своего командира, — остановил ее Сарет, — Я ищу работу.

— Работу? — непонимающе прищурилась Меррон, — Наемник что ли? Если что, то в Амбрехте запрещено наемничество. Или вдруг захотел поступить на службу в портовый контроль?

— Я ведьмак, — Сарет выудил медальон из-за воротника, — А у вас похоже проблемы, на которых я специализируюсь.

И вновь, как и в трактире в участке повисла тишина.

— Ух ты! Убийца чудовищ из Неварланда! — от души присвистнула стражница, — Но ка дай взгляну!

Ведьмак не сразу понял, стоит радоваться тому, что стража знает о ведьмаках или огорчиться, но протянул знак Цеха вперед за цепочку. Маленькая стражница схватила кругляш и, дернув на себя, поднесла к глазам.

— Старый такой, — разочаровано пробормотала она, проведя большим пальцем по выступающей шипящей кошачьей морде.

— Новые уже не делают, — безразлично ответил Сарет и выдернул медальон, спрятал обратно.

— Пошли, потрещим, — позвала ведьмака Меррон и широким шагом пошла в помещение, из которого недавно вышла, не оглядываясь.

Ведьмак мельком глянул на предусмотрительно замолчавшего Имона, тот сделал вид, что пытается оттереть чернильное пятно со страницы, на мгновение, задумавшись, последовал за ней.

Городовая села за ближайший из столов-близнецов, что заполняли прямоугольное помещение с парой запотевших окон в человеческий рост, защищенные железной решеткой от доступа из вне или побега изнутри, это с какой, конечно, стороны посмотреть. На столе, помимо свечи в простом подсвечнике и кипы разбросанных в беспорядке листов пергамента, лежало блюдце с остатками лепешки, половиной луковицы и копченого куска окорока. Должно быть, от перекуса Сарет оторвал ее своим спором с регистратором.

Скорее всего, этот зал использовался для проведения бесед с потерпевшими или преступниками, судя по табуретам напротив рабочих мест городовых и вбитых возле них в пол деревянных столбов с кольцами, к ним цеплялись цепи с кандалами. Множество шкафов с секретерами выстроились вдоль стен, помеченные знаками ячейки в них закрывались на ключи.

Кроме них, в допросной, как окрестил ее Сарет, было еще два стражника, занятых своими делами. Они мимолетно посмотрели на вошедших, и дальше принялись копаться в своих бумагах. Мало ли кого привел их сослуживец.

— Во-первых, убийца чудовищ… — начала стражница, убрав тарелку со снедью в секретер стола и указывая на стул рядом с ней.

— Меня зовут Сарет из Крейдена, — назвался ведьмак, устраивая рядом с собой мешок со свертком.

— Без понятия, где там твой Крейден, — буркнула городовая, — Ну да ладно, Сарет, — словно на вкус попробовала его имя, — А я старшина второй статьи Меррон Калвах, будем знакомы. И все-таки, во-первых, я не буду спрашивать, откуда у тебя плащ со знаком банды Борзого Даффа, просто надеюсь, судя по тому, что о вас, ведьмаках, рассказывают, на моей смене труп не найдут.