Чудовище
Шрифт:
Когда я попыталась проскользнуть в свою комнату, отец настоял на том, чтобы я присоединилась к ним на улице. Я думала, что смогу затеряться на страницах книг хоть на несколько часов, но от их чертовой стрельбы у меня в ушах стоит звон.
Я опускаю голову и пытаюсь читать, когда все начинается заново.
Бах!
Тяжело вздохнув, я захлопываю книгу. Я вдыхаю через рот полной грудью воздух и выпускаю его через нос. Мой взгляд перемещается от большой лужайки к гостевому домику. Я снова смотрю на стреляющих по дискам мужчин, а потом опять на гостевой домик.
Без всякой на то причины, я встаю и начинаю идти вдоль
Когда достигаю боковой части строения, я слышу музыку. Она громкая и слегка устрашающая, и режет слух. Поет мужчина. Голос низкий и хриплый.
Я сворачиваю за угол дома и направляюсь к открытой двери гаража. Джеймисон стоит, склонившись над капотом одной их отцовских машин. Его фланелевая рубашка завязана на талии поверх джинсов, торс обтянут майкой, испачканной в машинном масле. На загорелых руках бугрятся мышцы, которые напрягаются каждый раз, когда он что-то крутит внутри машины, от каждого наклона мышцы спины перекатываются волнами. Парни в моей школе худощавые с атлетическим телосложением. В частной школе довольно много парней, которым все в жизни подносится в серебряной ложечке. Джеймисон — мужчина, который может чинить вещи своими руками, который работает на самом солнцепеке, а по вечерам распугивает парней, пытающихся навязать девушкам нежеланные ухаживания.
Я царапаю ногтями свои губы, пока наблюдаю за ним — как его волосы спадают на лицо, а глаза сосредоточенно щурятся, пока он работает. Он напевает слова из песни, и если бы я могла, то стояла бы так целый день, слушая его.
Он резко поднимает голову, и его глаза слегка округляются, когда он замечает меня.
Я кладу руку на дверь, отталкивая ее, и прохожу внутрь.
— Не переставай петь, — говорю я.
Он выпрямляется, сжимает полотенце в своих руках и опускает взгляд в пол.
— Я могу вам чем-то помочь?
Я отрицательно качаю головой и подхожу ближе.
— Над чем ты работаешь? — спрашиваю я, а потом чувствую себя дурой, что задала такой банальный вопрос. — Я имею в виду, что не так с этой машиной?
Он смотрит на открытый капот, а потом снова на меня.
— Двигатель.
— О. Я могу посмотреть? Я никогда прежде не видела внутренности машины.
Какое-то мгновенье он обдумывает эту идею, а потом отвечает:
— Конечно.
Я занимаю место сбоку от него и заглядываю под капот. Когда он тянется к рычагу, его губы оказываются с нескольких сантиметрах от меня.
— Тебе нужна помощь? — спрашиваю я, заставляя его на мгновенье остановиться.
— Нет.
Я оглядываю красный «Корвет», над которым он работает. Это последнее приобретение моего отца. Я слышала, как за ужином он ругался из-за него, потому что никто не знал, как его чинить.
— Как ты научился чинить раритетные машины?
Он отвечает напряженным голосом, не поднимая взгляда.
— Пока я не починю эту, выводы делать рано.
— Ты не знаешь, как это сделать?
— Знаю, — говорит он раздраженно. — Я трижды перебирал двигатель, но он все равно не работает.
— Раз за разом повторять одно и то же действие, в надежде получить разные результаты, это безумие.
Джеймисон смотрит на меня, нахмурив брови.
— Ты назвала меня психом?
Крепче прижав к груди книгу, я отвечаю:
— Технически это сделал Альберт Эйнштейн.
Что-то в этом заявлении заставляет его положить руки на край машины и отвести взгляд.
Я отхожу назад и прохожу в комнату. Я никогда не была в
гостевом домике. Прежде машины не были тем предметом, который бы меня интересовал. Бетонные полы сверкают, а в воздухе витает особый запах машинного масла. В этой части помещения находится дверь в маленький офис, а сзади винтовая лестница, ведущая в комнату, в которой в настоящее время живет Джеймисон.— Как тебе твоя комната? — Когда я резко разворачиваюсь, мои волосы рассыпаются по плечам.
Он прочищает горло и отвечает:
— Хорошо.
— Почему у тебя нет места для проживания?
— Почему ты задаешь так много вопросов?
Я кусаю губу.
— Мне любопытно.
Он выгибает бровь.
— Тебе любопытен я? Почему?
— Ты интересный.
Он почесывает покрытый бородой подбородок.
— Ты странная.
— Я знаю. — Я вздыхаю. — Именно так меня все и называют в школе.
Он указывает в сторону открытой двери гаража.
— Твой парень так не думает.
— Он не мой парень, — говорю я, скривившись. — Он здесь только за тем, чтобы подлизаться к моему отцу.
— Прошлой ночью он пытался сделать намного больше этого.
— И я просто прекрасно защитила саму себя.
Джеймисон вытаскивает с заднего кармана тряпку и вытирает ей руки. Потом отвечает, качая головой:
— Послушай, ребенок, у меня есть работа, которую я должен закончить. Почему бы тебе не пойти почитать свою книгу?
Приподняв подбородок, я отвечаю:
— Я не ребенок.
— Иди, — говорит он требовательно.
— Почему ты такой грубый?
— Потому что хочу поработать.
— Ты можешь работать со мной…
— Иди, — практически кричит он.
Я переминаюсь с ноги на ногу.
— Ты вспомнил этапы?
— Какие этапы?
— Этапы починки двигателя. Ты, видимо, пропустил какой-то шаг. Попробуй сделать все еще раз.
Сжав губы, какое-то время он раздумывает, а потом склоняется над двигателем. Он что-то передвигает, а потом начинает все с начала. Спустя минуту он останавливается. Меня озадачивает выражение его лица. У него получилось сделать то, что он пытался сделать раньше, чем бы, черт возьми, это ни было.
— Пожалуйста, — говорю я и выхожу из гостевого домика.
Что за жалость. Самый самовлюбленный, хоть и скучный, парень в мире хочет проводить со мной время, а единственный человек, которого я хоть немного нашла интересным, прогоняет меня.
В течении трех недель я держалась подальше от гостевого домика. Не потому, что меня испугал Джеймисон Брок. Я просто не собиралась находиться там, где мое присутствие нежеланно.
В то время, как я изо всех сил заставляю себя не смотреть в его сторону, он, как правило, постоянно наблюдает за мной. Когда я возвращаюсь домой из школы, одетая в длинную юбку в клетку, прикрывающую колени, белую рубашку на кнопках и синий пиджак, я ощущаю его взгляд на себе. Вот он — работает на прохладном апрельском воздухе над одной из машин отца.
Или, когда я стою на большой лужайке с клюшкой для лакросса в руках, подбрасываю мяч в воздух, а потом бегу и подпрыгиваю, чтобы поймать его, он сбоку от дома, поливает из шланга машину.
Или, когда я прогуливаюсь по пляжу, он выходит на пробежку, пробегает мимо меня по песку, не встретившись со мной взглядом.
По вечерам я стою на веранде Мэнора и всматриваюсь в Атлантический океан, а потом устремляю взгляд на звезды на небе. Обычно вокруг темно, только луна дарит мне свой свет.