Чукчи. Том II. Религия

Считается, что «мягкий мужчина», несмотря на то, что он является женщиной, очень искусен во всех видах шаманства, включая чревовещание. Без своего сверхъестественного покровителя превращенный мужчина боится даже обыкновенных шаманов, желающих вступить с ним в состязание, и готов уступить любому требованию каждого человека. Но впоследствии его сверхъестественный муж отмщает за всякое неуважение, оказанное его жене.

Из всех превращенных мужчин, которых я имел случай видеть, самым замечательным был Tiluwgi. Я говорил уже о нем в начале этой главы. Я встретил его на маленькой ярмарке среди стойбищ оленеводов на реке Росомашьей. Он вместе с партией торговцев прибыл с Чукотского полуострова. Сам он происходил из семьи приморских чукоч, но семья его уже перешла к оленеводству. Tiluwgi был еще молод; ему могло быть около 35 лет. Он был высокого роста и хорошо развит. Его огромные, грубые руки не имели и следа женоподобности.

Я два дня прожил в его палатке и спал в его пологу, так что имел случаи близко познакомиться с его физическими свойствами, которые, конечно, были совершенно мужские. Однако он упорно не давал мне осмотреть себя как следует. Его муж, Jatgьrgьn, прельщенный обещанной платой, пробовал уговорить его, но после нескольких безрезультатных попыток «жена» одним угрожающим взглядом заставила его замолчать. Он, однако, очень сожалел, что я не мог удовлетворить свою любознательность, и предложил мне воспользоваться вместо своих его глазами и наблюдениями.

Он обрисовал устройство Tiluwgi как вполне развитое мужское. Он сказал, что очень сожалеет об этом, но надеется, что со временем, с помощью kelet, Tiluwgi будет настоящим «мягким человеком», таким, какие были встарину. Тогда у Tiluwgi изменятся и половые органы.

Лицо Tiluwgi, обрамленное косичками, заплетенными так же, как у всех чукотских женщин, резко выделялось среди мужских лиц, несмотря на темный пушок над верхней губой. Оно было похоже на трагическую женскую маску, соответствующую телу великанши из другой человеческой породы. Все привычки и склонности этого странного существа были совершенно женскими. Он был настолько застенчив, что когда я задавал какие-нибудь нескромные вопросы, его щеки под слоем обычной грязи покрывались густым румянцем, и он, как молодая шестнадцатилетняя красавица, прикрывал лицо рукавом. Я слышал рассказы его соседей и видел сам, как он возится с маленькими детьми и ласкает их, с очевидной завистью к радостям материнства. Однако даже муж-kelь не мог предоставить ему эту радость.

Человеческий муж Tiluwgi был маленького роста, ниже своей жены по крайней мере на полголовы. Но, несмотря на это, он был здоровый и крепкий мужчина, хороший борец и бегун и вообще вполне нормальный, уравновешенный человек. Он был двоюродным братом Tiluwgi. В большинстве случаев превращенные люди выбирают себе мужа из своих близких родственников.

Разделение труда между супругами, конечно, было такое же, какие обыкновенных семьях. По вечерам, в то время, как Tiluwgi в наружном шатре у огня приготовляет ужин, Jatgьrgьn праздно сидит во внутреннем пологе. Jatgьrgьn получает за едой лучшие куски мяса, а превращенная «жена», согласно обычаю, должна довольствоваться остатками. Однако в решении всевозможных повседневных вопросов голос «жены» имеет решающее значение.

Их соседи мне рассказывали, что однажды, когда Jatgьrgьn рассердился за что-то и хотел наказать свою великаншу «жену», последняя нанесла ему такой сильный удар, что муж вылетел из внутреннего полога. Этот случай показывает, что женственность Tiluwgi была более напускной, чем настоящей.

У Tiluwgi превращение началось в период ранней юности, после продолжительной болезни, от которой он освободился тем, что начал упражняться на бубне и петь. Tiluwgi провел в моем присутствии шаманский сеанс. В шаманстве его не было ничего особенного, отличного от сеансов других шаманов, за исключением того, что часто появлялся kelь-муж и, обращаясь к слушателям, превозносил умение и искусство своей жены. В начале шаманства Tlluwgi призвал его и попросил починить бубен, у которого, как он сказал, нет надлежащего звука. Мы слышали, как kelь-муж сильно подул на покрышку бубна, после чего бубен стал звучать лучше.

Другого превращенного шамана звали Echuk. Я встретил его на ярмарке в районе реки Аяюя. Это был человек лет около сорока, высокий и сильный. Держался он очень непристойно, разговаривал грубо и резко. Он хвастался, что с помощью покровителя он сумел родить двух сыновей из своего собственного тела.

Keeulin, в селении Acon, был старик лет около шестидесяти, вдовец, у которого было несколько детей. В то же время соседи его утверждали, что у него был любовник мужчина, с которым он прожил больше двадцати лет. Теперь его любовник также умер, так что Keeulin был двойной вдовец. Он носил женскую одежду, но лицо его было покрыто густой седой бородой, и он был совершенно плешив, так что не мог заплетать женские косички. Он был очень беден, так как почти утратил свою шаманскую силу. Рассказывали, однако, что он уже успел завести себе нового любовника. Это был старик, живший с ним в одном шатре.

Видел я еще двух «мягких людей». Оба были еще очень молодыми юношами. Они жили у своих родителей. Один из них был очень ловкий и проворный парень. Он был хороший пастух, но туземцы обвиняли его в развращении всех молодых юношей, которые осаждали его своим ухаживанием, к великой обиде законных претенденток. Другой юноша был слабый, болезненный. Он очень серьезно подыскивал себе мужа. Оба они были настолько застенчивы, что старательно избегали встречи со мной, чтобы не дать мне возможности задавать им докучливые вопросы.

Я слышал также об одном «мягком человеке», что у него было совершенно женоподобное лицо, длинные волосы и тонкий, пискливый голос. Он полностью изменил пол в самом начале шаманского призыва.

Сексуальные извращения, появившиеся по психическим или физическим причинам, встречаются среди примитивных народов, конечно, так же часто, как и среди цивилизованных. Среди русских поселенцев на Нижней Колыме, которые ничем не отличаются от обрусевших юкагиров, живущих в той же местности, я встретил старика, который имел бороду и мужские детородные органы. Несмотря на это, он всю жизнь прожил как женщина. Он носил женскую одежду, исполнял женские работы и даже в разговоре говорил о себе в женском роде. Соседи называли его «Жупан». Это имя представляет местное русское название человека измененного пола и применяется также и по отношению к превращенным туземцам. [209]

209

Название «Жупан» (супан) заимствовано с Камчатки. Оно происходит, очевидно, от камчадальского слова shoponach, которое обозначает входную дверь зимней хижины камчадалов. Через этот вход мужчины не имели права входить, им пользовались только женщины и превращенные люди, в то время как мужчины проходили через верхний вход на крыше (см. Стеллер, стр. 35, прим.).

Случаи q?cikьcgic?, т. е. превращения женщины в мужчину, еще более замечательны, чем превращения «мягких мужчин». Я собрал подробные сведения только о двух или трех таких случаях.

Одна из этих женщин была пожилая вдова, имевшая трех детей-подростков. Сначала она получила обычное «вдохновение», но позднее «духи» захотели превратить ее в мужчину. Тогда она обрезала волосы, начала носить мужскую одежду, усвоила мужское произношение и даже в короткое время научилась владеть копьем и стрелять из ружья. Наконец она захотела жениться и взяла себе в жены молодую девушку.

Превращенная женщина взяла икру (gastrocnemius) с ноги оленя, прикрепила ее к широкому кожаному поясу и воспользовалась этим приспособлением как мужским органом. Такими приспособлениями чукотские женщины пользуются при известном половом извращении. Через некоторое время превращенный «муж» и его молодая жена, желая иметь детей, вступили в связь группового брака с молодым соседом, и действительно в три года у них в семье родилось два сына.

По чукотскому представлению о правах группового брака, эти дети считались сыновьями превращенного «мужа». Таким образом эта превращенная женщина в молодости могла сама родить детей, а затем имела детей от своей «жены».

Другая женщина, изменившая пол, была еще совсем молодой девушкой. Она также носила мужскую одежду, умела обращаться с копьем и даже участвовала в борьбе и прочих мужских состязаниях. Она старалась уговорить одну молодую женщину, владелицу стада, взять ее себе в мужья. Но когда, при более близком знакомстве, она привязала к поясу икру оленя, невеста отвергла ее. Это произошло за несколько лет до моего приезда в этот район. За это время превращенная женщина нашла себе другую жену, с которой она и жила в верховьях Чауна.