Чума из космоса (пер. О. Колесникова)

– Этого кабеля здесь не было, когда корабль покидал Землю.

Сэм опустился на колени и тщательно осмотрел кабель.

– Совершенно обычный кабель, думаю, из корабельных запасов. А «Перикл» пробыл на Юпитере почти два года. Вероятно, Рэнд произвел кое-где те или иные изменения.

– Это все мне не нравится, – пробормотал Ясумура, недоверчиво осматривая толстый провод. – Здесь между этажами проходит кабельная шахта. Почему они не использовали ее? Не касайтесь этого провода. Позднее мы попытаемся установить, для чего он служит.

Уничтоженный распределительный щиток контроля воздушного шлюза, казалось, был единственным повреждением. Корабельный реактор по-прежнему работал. По проводам бежал электрический ток, воздух был свежим, так как постоянно фильтровался. Когда они нажали на кнопку вызова лифта, его двери тотчас же автоматически раскрылись.

– Рубка управления – на носу корабля, – сказал Ясумура.

Он нажал кнопку на пульте управления лифтом. Лифт, загудев, пошел вверх, и с каждой секундой напряжение в кабине возрастало. Когда двери лифта распахнулись, Сэм и генерал держали наготове оружие. Все немного успокоились, когда они увидели, что куполообразное помещение перед ними пусто и мертво.

– Что, черт побери, это такое? – вскрикнул Ясумура.

Он указал на маленький металлический ящичек, приваренный к полу. От боков ящика отходили тонкие провода, из крышки выходил толстый кабель. Они проследили, куда тянутся тонкие проволочки: некоторые вели к пульту управления, но большинство шло к системе коммуникации. Сэм стоял перед пультом управления, взгляд его блуждал по помещению.

– Это интересно, – сказал он. – Я не думаю, что видел этот ящичек или этот кабель, когда связывался по видео со всеми помещениями корабля. Может быть, это случайность, но ничего такого я тогда не видел, а ведь ящичек находится прямо перед камерой видео.

– Я кое-что обнаружил. Это еще интереснее, – сказал Ясумура. – Вся аппаратура, служащая для коммуникации, включена.

Генерал Барк медленно обернулся. Его взгляд скользнул по сбегавшимся к ящичку проводам, потом он повернулся к толстому кабелю, который вел к отверстию в стене и исчезал в нем.

– Я думаю, сначала надо поинтересоваться тем, куда ведут эти провода, и в первую очередь – этот толстый кабель, – сказал он.

– А бортовой журнал? – напомнил Сэм.

– Он может подождать, – ответил генерал и направился к двери. – Сначала нужно узнать, для чего служит это переплетение проводов. Идемте!

Следующее помещение заполняли бесчисленные приборы и инструменты – необходимая принадлежность всякого корабля. Кабель, похожий на мертвую змею, исчезал в рваном проеме облицовки на противоположной стене. Они прошли через два следующих помещения.

Кабель нырял под дверной порог и исчезал в темной шахте винтовой лестницы. Второй кабель свисал с потолка и уходил в том же направлении.

– Это лестница к аварийному выходу, – объяснил Ясумура. – Она идет через весь корабль.

Крошечные лампочки накаливания освещали ведущие вниз ступеньки, которым, казалось, не было конца. Другие кабели, выходившие из открытых дверей и грубо пробитых в металле отверстий соединялись с первым кабелем в толстое переплетение. Миновав последний виток лестницы, Сэм и его товарищи увидели, что все кабели собрались в один пучок, выходивший через открытую дверь из лестничной шахты.

– Что за дверью? – спросил генерал.

Ясумура, наморщив лоб, уставился на выбитый в стене номер, потом стал считать на пальцах. Вид у него был удивленный.

– Гм, мы находимся на уровне топливных баков. Там, снаружи, должны быть только пустые баки из-под топлива, использованного во время полета к Юпитеру.

Они протиснулись в дверь, тщательно следя за тем, чтобы не коснуться пучка проводов, и остановились перед белой стеной, в которую уходили все кабели.

– Эта стена не предусмотрена первоначальной конструкцией корабля, – сказал инженер.

Воздух здесь был морозным. Сэм нагнулся и провел дулом пистолета по стене. На пол брызнули кристаллики льда. Массивные, грубо обработанные балки связывали стену с остовом корабля. Там, где кабели уходили в стену, был прикреплен обычный видеофон.

Ясумура покачал головой:

– Это видео тоже не входит в стандартную комплектацию. На этом уровне видео вообще не предусмотрено. К тому же этот аппарат не имеет номеров…

Сэм протиснулся мимо Ясумуры и взял трубку. Экран оставался темным.

– Будешь говорить со мной или нет? – спросил Сэм.

Он сделал остальным знак отступить. Прежде чем они успели его удержать, прежде чем поняли, что он делает, Сэм вскинул пистолет и открыл беглый огонь по внешнему краю пучка кабелей. Пули пронеслись по коридору, два простреленных кабеля вздрогнули и распались.

Видео загудел, экран ожил.

Со слабо светящегося экрана на Сэма смотрел юпитерианин, первый юпитерианин, которого увидели люди.

«Перикл» падал сквозь бушующие воздушные потоки Юпитера. Он использовал всю силу своих ревущих дюз против сил притяжения планеты и рывков от сгущений ее плотной атмосферы. Ревущие потоки бросали корабль из стороны в сторону, пытаясь сбить с выбранного курса, но чувствительные приборы вовремя обнаруживали отклонения и вводили в компьютер поправки. Раскаленные сопла дюз начинали работать попеременно, производя коррекцию, чтобы держать под контролем спуск корабля.

Текучую атмосферу планеты пронизывали молнии. Сила тяжести составляла три g. Метаново-аммиачный дождь барабанил по металлической обшивке корабля.

Эхо штормов не проникало в рубку, где тишину нарушало лишь тихое гудение вентиляторов или если кто-нибудь из троих, сидевших в глубоких креслах, менял позу или тихо произносил несколько слов. Толстые изолирующие стены глушили все звуки. Немногие иллюминаторы были герметически закрыты, и только на одном экране бушевала внешняя атмосфера. Важнее были другие экраны, дающие сведения о курсе, скорости, высоте корабля и показания радаров. Корабль падал.

– До сих пор курс без заметных отклонений, – сообщил помощник командира, командор Рэнд. – Мы совершим посадку в центре одного из айсбергов.

Это был молодой человек с мужественным лицом, слишком молодой для командора, и этот ранг техника Рэнд получил только из-за отличного знания компьютеров. Он точно рассчитал ход посадки, а теперь проклинал свою бездеятельность и мог только надеяться, что все пройдет гладко.

– Хотелось бы, чтобы нужный риф оказался не просто ледяной горой, – сказал Уикл, старший помощник. – Лед, из которого он состоит, нечто совсем иное, чем обычный земной лед. Он спрессован до фантастической плотности. Радиозонды показали, и все измерительные приборы подтвердили, что это прочная масса, на которую мы без опасения можем совершить посадку.

– Скорость ветра около ста миль в час, – объявил капитан Брэмли. – Температура?

– Минус двести шестьдесят градусов, – ответил Рэнд. – На пару градусов ниже, чем температура рифа. Мы почти внизу.

Они молча наблюдали за показаниями приборов. Их взгляды все чаще обращались к экрану, который показывал их курс. Красная капля медленно скользила по линии проложенного курса вниз, к массивному рифу. Так они называли его с самого начала: риф. Могли быть и другие рифы, вмерзшие в покрывающий всю поверхность планеты океан или плававшие в жидких газах, но земляне не обращали на них внимания: запас радиозондов для обследования планеты был ограничен. Этот риф, их риф, обнаружил один из первых зондов, и его координаты были установлены очень точно. Опасение, что этот риф дрейфует в океане, отмели – ровно через десять часов облета планеты он оказался на прежнем месте. Едва они выяснили, где искать этот риф, он стал объектом непрерывного наблюдения – до тех пор, пока не осталось никаких сомнений, что риф является частью поверхности планеты.